"Брайан Джейкс. Мэриел из Рэдволла (fb2)" - читать интересную книгу автора (Джейкс Брайан)

8

Дандин был занят важным делом — он подбирал песни для предстоящего праздника. Усевшись в тени развесистого дуба, он припоминал старинные напевы и наигрывал их на флейте. Неподалеку устроился Сакстус в компании с несколькими кротами и другими жителями аббатства. Стоило Дандину заиграть что-нибудь знакомое, все хором подхватывали и требовали, чтобы флейтист играл еще и еще. Кроты, подскакивая от нетерпения, упрашивали Дандина сыграть их любимую песню.

— Урр, будь добр, спой нам про Гонфа и пирожки, — твердили они.

Дандин и сам любил эту балладу: в ней говорилось о том, как его прадед Гонф, Король воров, украл пирожок, испеченный самой аббатисой Жерменой, первой настоятельницей обители Рэдволл. Дандин сыграл несколько тактов, чтобы все насладились звонким и чистым голосом флейты знаменитого Гонфа, и запел:

Кроты покатились со смеху, попадав на траву:

— Урр! Ну и Гонф, ну и прыткий парень!

— Ишь какой хитрый — получил аж два пирожка!

— Иди-ка сюда, дружище, — подозвал Сакстус крота по имени Вильям. — Может, теперь ты нам споешь? Говорят, среди кротов ты первый певец.

Вильяма не пришлось просить дважды: он поднялся с травы и, неуклюже переваливаясь, подошел к флейтисту, потом пригладил свою бархатистую шерстку, потер нос, сжал крепкие лапы в кулаки и затянул песню; как и у большинства кротов, у него был хриплый бас.

Компания что есть мочи забила в ладоши; певец поклонился и послал всем воздушный поцелуй, при этом так сморщил нос, что его глазки-бусинки почти скрылись И круглыми щеками.

Вильям решил ответить любезностью на любезность:

— Теперь твой черед, Сакстус.

Сакстус насупился и смущенно замахал лапами:

— Нет, что ты, у меня ни голоса, ни слуха. Когда я пою, всем кажется, будто взбесившийся дятел стучит клювом по дереву.

Дандин похлопал друга по спине:

— Ну что ты ломаешься. Смотри, станешь таким же книжным червем, как брат Губерт. О, я кое-что придумал!

Не хочешь петь, расскажи какой-нибудь стишок. В старых книгах и пергаментах, в которых ты вечно роешься, наверняка полно всяких занятных стихов. Давай, не стесняйся.

Сакстус молчал, уставившись в землю. Наконец он судорожно перевел дух и откашлялся:

— Ну хорошо… Только предупреждаю, не жалуйтесь, если не понравится. Это стихотворение… Я наткнулся на пего в старинной рукописи. Странное оно какое-то, не поймешь толком про что… Но мне почему-то нравится.

Когда он смолк, в воздухе повисла неловкая тишина, никто не проронил ни слова. Все недоуменно смотрели на Сакстуса, а тот, окончательно смутившись, переминался с лапы на лапу. Хорошенькая Роза первой нарушила молчание:

— Нашел что прочитать. Белиберда, иначе не скажешь. Нет, я такие стихи не люблю — ни складу ни ладу. — И она ловко взлетела вверх по стволу дуба, осыпая всех листьями и мелкими веточками.

Дандин, чтобы как-то сгладить тягостное впечатление, захлопал в ладоши и закричал:

— Молодчина, Сакстус! Здорово прочел!

Остальные тут же его поддержали, но их прервала матушка Меллус:

— Эй, молодежь, хватит прохлаждаться! Идите-ка соберите нашу детвору, а то меня на все не хватает. Время обедать. В саду уже накрыты столы. Только прежде чем усядетесь, я проверю, чисто ли вымыты лапы.

Дандин с Сакстусом отправились к южной стене аббатства, где стояла умывальная бочка.

— Откуда ты выкопал этот стишок? — спросил у друга Дандин, пока они полоскали лапы. — Честно говоря, он и впрямь какой-то странный.

— Да я и сам не помню. Рылся как-то в старых пергаментах и наткнулся на это стихотворение. Брат Губерт как раз задремал, и я прочел стихи без помех. Знаешь, они крепко запали мне в память.

К друзьям присоединился слепой Симеон. Он тоже принялся полоскать лапы в бочке.

— Да, Сакстус, порой что-то прочно западает нам в память, хотя мы сами не знаем зачем и почему. Но бывают времена, когда память может сослужить добрую службу. Твое счастье, что ты помнишь много старинных стихов.

В старых рукописях сокрыто много мудрости, очень много. Признаюсь, я стоял неподалеку, покуда ты читал. Согласен с тобой, эти слова завораживают — они звучат так красиво и необычно.

Тем же утром, на рассвете, «Темная королева» вошла и бухту острова Терраморт. Салтар Неустрашимый Корсар и его команда сошли на берег. Все сжимали в лапах оружие, однако на пустынном берегу не было ни души, и крысы вздохнули с облегчением. Но не успели они выйти на залитые солнцем прибрежные камни, как скалы ожили — там притаилась сотня бойцов Габула, вооруженных луками и копьями. Салтар ругнулся себе под нос, но внешне ничем не выдал своей тревоги. Стоя по колено в воде, он дерзко взглянул на берег, ощетинившийся копьями:

— Это что еще за новости? Где Габул?

Лысохвост, командир берегового отряда, пожал плечами в ответ:

— В форте Блейдгирт. Ждет тебя не дождется.

Леддер, первый помощник, подошел к своему капитану и вытащил из ножен кривую саблю:

— А если мы не желаем тащиться к нему в форт?

Лысохвост дважды помахал копьем в воздухе. Наверху, в скалах, стрелки подняли луки.

— Габул просил передать тебе, что очень просит пожаловать.

Тут Салтар резко обернулся, потому что услышал какой-то подозрительный всплеск — то был звук поднимаемого якоря. К ужасу своему, он увидел, что «Темная королева» потихоньку выходит в открытое море. На палубе суетились крысы, а на капитанском мостике стоял довольно ухмыляющийся Кривоглаз.

— Эй, приятель, не дергайся, — насмешливо крикнул он. — С твоим кораблем все будет в порядке. Мы немного на нем покатаемся, пока ты болтаешь с Габулом, вот и все!

— Что ж, если его Королевское Величество так просит, наведаемся к нему в гости.

Столы в пиршественном зале ломились от еды и питья.

Во главе самого большого стола сидел Габул, ради такого случая оставивший свой трон. Меча при нем не было, на губах играла ухмылка.

— Эй, смотрите, кто к нам пожаловал! Салтар, лучший капитан моего флота, и его доблестные головорезы. Салтар, приятель, садись сюда, рядом со мной! А вы, парни, не теряйте времени даром! Сегодня здесь есть чем набить брюхо! Голодным никто не останется!

Пиратов с корабля Салтара не пришлось упрашивать — они жадно набросились на еду, выхватывая друг у друга лакомые куски. Салтар покорно опустился на место рядом с Габулом, однако он не прикоснулся ни к еде, ни к питью и ни на минуту не выпускал рукоять своей сабли.

Габул, оглушительно хохоча, отрывал куски жареной рыбы и незаметно бросал их через плечо. Казалось, он выпивает один кубок за другим, однако вино он выливал под стол.

— Давно ли ты разлюбил вдоволь выпить и вкусно поесть, Салтар? Может, с тех пор, как услыхал, что случилось с твоим брательником Бладригом?

— С Бладригом? А что с ним? — Салтар ничем не выдал своего волнения.

Габул разорвал когтями жареную чайку и принялся обгладывать кости. Потом он поднял оскаленную в усмешке морду:

— Пришлось его прикончить. Снести башку мечом.

Ни одна шерстинка не дрогнула на морде Салтара.

— Вот как? Чем же он провинился?

Габул вытер жирные когти о бороду:

— Слишком много о себе возомнил. Осатанел от жадности. Вот и пришлось его прикончить.

Взгляд Габула встретился с ледяным взглядом Неустрашимого Корсара: каждый выжидал удобного момента.

Салтар вертел в лапах пустой кубок.

— Было при нем оружие, когда ты убил его?

— Нет. Оружие ему было ни к чему. Он как раз примерял, впору ли ему корона.

Салтар медленно поднялся, сжимая свою кривую саблю:

— С безоружными ты орел, это всем известно. А не хочешь ли сразиться с тем, у кого в лапах сабля?

Габул стал украдкой шарить под столом, где был припрятан его меч.

— Не кипятись так, приятель! Видишь, со мной нет меча.

Теперь настал черед Салтара разразиться хохотом:

— Хо-хо-хо! Иди же, отважный и неустрашимый, возьми меч. Только он вряд ли тебе поможет. Трус и с мечом трус. Не зря же девчонка, жалкое мышиное отродье, чуть не отправила тебя в ад, хотя ты был вооружен до зубов.

Внезапно Габул оттолкнул стол и бросился на противника, потрясая мечом. Свирепый оскал перекосил его отвратительную морду.

— Лжешь, гад! Ты жизнью поплатишься за то, что порочишь имя короля!

Остальные крысы подались назад, они знали — два беспощадных бойца сцепились не на жизнь, а на смерть.

Габул ураганом налетел на врага, но Салтар увернулся — он ловко отражал удары, одновременно туго наматывая вокруг свободной лапы шнур, которым был привязан его стальной крюк. Он без умолку сыпал оскорблениями и насмешками — испытанный прием крыс-пиратов. Так они доводили противника до белого каления и заставляли совершить промах.

— Ты не только трус, но и слабак! Мой брат мог вышибить из тебя дух поварешкой!

Габул ходил кругами, избегая нападения, его золотые клыки, отделанные изумрудами, устрашающе посверкивали в мерцающем свете факелов.

— Ты, куча потрохов, я подвешу тебя на твоем крюке и пусть чайки вырвут твой грязный язык!

Клинки, звеня, скрестились. Крюк Салтара вцепился в плащ соперника, угрожая распороть ему шкуру, но Габул в мгновение ока разрезал плащ кинжалом, висевшим у него на поясе, и отбросил прочь. Однако он потерял равновесие и пошатнулся; Салтар наскакивал и, лязгая клинком, заставлял его отступать.

— Ты умрешь, поганая тварь! Сейчас я выпущу твои кишки, Габул! Только прежде ты во всеуслышанье объявишь меня королем!

Габул пятился и пятился, позволяя Салтару теснить себя в дальний угол зала. Он задыхался и пыхтел, глаза его остекленели от испуга, — казалось, он из последних сил изворачивается, спасаясь от неумолимой сабли и страшного крюка. Но про себя крысиный король злорадно усмехался. Салтар был опьянен предчувствием близкой победы.

Габул продолжал пятиться, спотыкаясь на каждом шагу, налетая на столы и скамьи; каждый новый выпад Салтара угрожал проткнуть его насквозь. У самого занавеса, скрывающего стену, Габул вдруг оступился и рухнул на колени. Меч, дрогнув в самый решительный момент, отлетел, зазвенев по каменным плитам. Крысы, сгрудившись в сторону, затаили дыхание. Габул покатился по полу, но внезапно вскочил, подпрыгнул, сорвал со стены факел и накинулся на противника сбоку. Салтар повернулся с быстротой молнии.

Размахивая пылающим факелом, Габул толкал соперника прямо к клинку, спрятанному за занавесом. Его хитрость удалась: Салтар с размаху налетел на кинжал, торчавший в стене, и тут же испустил дух. На его морде застыло недоуменное выражение, словно он так и не понял, что с ним случилось.

В пиршественном зале повисло молчание. Габул презрительно плюнул на труп врага. Потом подскочил к самому большому столу и обрушил на него град сокрушительных ударов. Еда, вино, посуда превратились в месиво под его мечом. Утолив гнев, король повернулся к оторопевшим крысам. Глаза его кровожадно сверкали, кольца и браслеты издавали нестройное дребезжание, дикий оскал обнажал золотые клыки с изумрудами. Наставив на крыс свой кривой меч, Габул взревел:

— Я — Неистовый Габул, Король и Повелитель всех крыс-пиратов! А теперь повторите, кто я!

Десятки мечей, кинжалов, сабель и пик взмыли в воздух. В толпе крыс не было никого, кто бы не орал вместе со всеми: «Неистовый Габул, наш король и повелитель».

Наконец приветственные крики смолкли; в наступившей тишине гулко раздался удар в тяжелую кованую дверь зала. Лысохвост распахнул ее и обнаружил Одноуха — утром тот был среди пиратов, захвативших «Темную королеву». Он был ранен, к тому же ему явно пришлось добираться до берега вплавь — кровь и вода ручьями стекали по его шкуре. Шатаясь, Одноух сделал несколько нетвердых шагов и рухнул на пол. Но все же он приподнялся, опираясь на лапу, и указал на окно:

— Милорд, Кривоглаз удрал. Он похитил «Темную королеву».

Габул, словно пантера, одним прыжком выскочил из-за стола. Он подбежал к чуть живому Одноуху и схватил его в охапку:

— Что ты несешь!

— Милорд, у него все было продумано. Остальные в сговоре с ним. Я один не захотел подчиниться, и он выбросил меня за борт.

— Кривоглаз, старый кореш! И ты меня предал!

— Милорд, он сказал, мол, с тобой лучше не иметь дела. Дескать, ты стал слишком буйным, на тебя не угодишь. Пообещал, что пираты, которые переметнутся к нему, будут по ночам спокойно спать, а не трястись, ожидая удара кинжалом. Тебе что друг, что враг — все едино. Так он сказал, Кривоглаз. Я слышал это своими ушами.

Еще он обещал увести корабль так далеко, что ты ни в жизнь не найдешь.

Габул, охваченный яростью, разжал лапы, и Одноух грохнулся на пол.

— Разрази меня гром! Кривоглаз оказался последним прохвостом. Умыкнул «Темную королеву», мой лучший корабль. Эй, Лысохвост, сколько кораблей стоит в бухте?

— Милорд, в северной бухте сейчас «Ночной разбойник» и «Крысиный коготь». Но обоим нужен ремонт и просмолка. Там же бросила якорь и «Крабья клешня».

У нее пробито днище и поврежден руль. Ни один корабль не может выйти в море.

Габул мрачно насупил брови:

— А где остальные?

— «Стальной клинок», «Черный парус», «Крысиная голова» и «Острый клык» ушли на промысел. Но они будут здесь прежде, чем вновь наступит полнолуние.

— Как только они войдут в гавань, пусть тут же разворачиваются и опять идут в море, — прорычал Габул, ударив кулаком по столу. — Вы должны нагнать «Темную королеву», или я сгною вас заживо. Да, «Темная королева» скоро войдет в бухту острова Терраморт. На грот-мачте будет красоваться голова Кривоглаза. А того, кто захватит «Темную королеву», я сделаю своим адмиралом, вторым в королевстве после себя! Ну, кто готов пуститься в погоню?

Три крысы торопливо выступили вперед. Габул одобрительно оглядел их:

— Слушайте меня, Кособрюх, Гнилозуб и Кошкодер!

Каждый из вас должен собрать команду. Два дня вам на то, чтобы привести в порядок корабли, что стоят сейчас на якоре. Возьмите невольников, что служат в форте, все равно эти бездельники ни черта не делают. Пусть работают днем и ночью. Кривоглаз еще поплачет кровавыми слезами. И запомните все — от гнева Габула не скрыться ни на земле, ни в море!