"Джеффри Дивер. Адская Кухня" - читать интересную книгу автора

Но, вероятно, этот путь тоже уже был отрезан; теперь огонь бушевал
повсюду.
А может быть, негритянка, объятая ужасом, уже не могла рассуждать.
Их взгляды, разделенные бурлящим пламенем, встретились на мгновение, и
Этти слабо улыбнулась. Затем, без крика, молча, Этта Уилкс Вашингтон разбила
давным-давно закрашенное окно и задержалась на мгновение, глядя вниз. А
потом прыгнула в пустоту в пятидесяти футах на вымощенный булыжником
переулок, переулок, в котором на одном из камней, как вспомнил Пеллэм,
пятьдесят пять лет назад Айзек Б. Кливленд нацарапал признание в любви
шестнадцатилетней Этти Уилкс. Хрупкая фигура пожилой негритянки исчезла в
дыму.
Скрежещущий стон дерева и стали, затем грохот, подобный удару молота по
наковальне, - обрушилась какая-то несущая конструкция. Спасаясь от дождя
оранжевых искр, Пеллэм отпрыгнул на край пожарной лестницы, едва не
перевалившись через перила, и побежал вниз.
Он спешил подобно прочим обитателям дома - однако сейчас его беспокоило
уже не то, как спастись от бушующего пожара. Думая про дочь Этти, Пеллэм
торопился отыскать тело негритянки и оттащить его подальше от горящего дома,
пока не обрушились стены, погребая Этти в огненной могиле.

2

Открыв глаза, он обнаружил, что охранник пристально смотрит на него.
- Сэр, вы здесь лечитесь?
Поспешно усевшись прямо, Пеллэм понял, что хотя бегство от огня и
оставило на его теле ожоги и ссадины, доконали его последние пять часов в
оранжевом пластиковом кресле в коридоре приемного покоя больницы. Затекший
затылок нестерпимо ныл.
- Я заснул.
- Здесь нельзя спать.
- Я здесь лечился. Меня осмотрели вчера вечером. А потом я заснул.
- Да. Вас вылечили, и вы должны покинуть больницу.
Джинсы Пеллэма зияли прожженными дырами; он подозревал, что лицо у него
черное от копоти. Наверняка охранник принял его за бродягу.
- Хорошо, я ухожу, - сдался он. - Только дайте мне одну минутку.
Пеллэм медленно покрутил голову по сторонам. Что-то в затылке
хрустнуло. По всей голове разлилась парализующая боль. Поморщившись, Пеллэм
огляделся вокруг. Он понял, почему охранник гонит его отсюда. Коридор был
заполнен пострадавшими, которые ожидали своей очереди на прием к врачу.
Слова накатывались и отступали подобно прибою: испанские, английские,
арабские. Повсюду царили страх, отрешенность и раздражение, и, на взгляд
Пеллэма, хуже всего была отрешенность. Справа от него сидел мужчина,
подавшись вперед, опершийся локтями на колени. В правой руке у мужчины
болтался детский башмачок.
Охранник, предупредив Пеллэма, посчитал свою задачу выполненной и не
стал следить, как тот выполнит предписание удалиться. Неспешной походкой он
направился к двум подросткам, курившим за углом "косячок".
Встав на ноги, Пеллэм потянулся. Порывшись в карманах, он нашел клочок
бумаги, который ему дали вчера вечером. Прищурившись, Пеллэм стал читать,
что на нем написано.