"Джеффри Дивер. Адская Кухня" - читать интересную книгу автора

очень плохо. Судя по всему, отравилась. Сестра положила трубку, а я
попытался перезвонить ей, но мне никто не ответил. Мне очень неудобно
просить вас, но, быть может, вы сходите к ней и проверите, как она себя
чувствует? Я боюсь, как бы Алиса не потеряла сознание.
- Ну конечно же, схожу. Вы назовете мне свой телефон?
- Если не возражаете, я просто не буду вешать трубку, - сказал Сынок,
заботливый родственник. - Вы так любезны!
Он откинул голову, прижавшись затылком к алюминиевой стенке будки. На
ней тотчас же остались следы пота. "Ну откуда весь этот пот?" - снова
подумал Сынок. Впрочем, на улице жара. Потеют все. Правда, руки дрожат
далеко не у всех. Сынок прогнал эту мысль. Надо думать о чем-нибудь другом.
Как, например, насчет того, чтобы подумать об ужине? Отлично. Что у него
будет на ужин сегодня? Спелый помидор. Грунтовой, с плантации в Нью-Джерси.
Найти такой будет нелегко. Немного соли и...
Фантасмагория. Звук сильного взрыва дошел до Сынка по телефону раньше,
чем он услышал его в живую. Связь тотчас же оборвалась, так как телефонная
будка содрогнулась под воздействием мощной ударной волны. Как это обычно
бывает при взрыве природного газа, после яркой бело-голубой вспышки было
очень мало дыма. Стекла ввалились внутрь от притока кислорода, затем тотчас
же вылетели наружу, выпуская выделяющуюся при горении огромную энергию.
Пламя поглощает больше, чем испускает.
Некоторое время Сынок наблюдал за тем, как пожар распространяется до
самого верхнего этажа дома, в котором жила покойная агент Скаллери. Занялась
покрытая гудроном крыша, и белый дым быстро превратился сначала в серый, а
затем в черный.
Сынок вытер руки о салфетку. Затем развернул план города и аккуратно
обвел кружком крестик, обозначавший здание. Выбросив недоеденное манго, он
быстро пошел навстречу спешащим зевакам, наслаждаясь их возбуждением и жалея
о том, что они не знают, кого им надо благодарить за такое зрелище.
- Мать, как ты себя чувствуешь?
- Как она себя чувствует? - разнесся голос над холодным бетонным
полом. - Как ее дела?
Этти Вашингтон лежала на койке, поджав колени к груди. Она открыла
глаза. Ее первая мысль: Этти вспомнила о том, что у нее проблемы с одеждой.
Она всегда очень заботилась о своем внешнем виде, отутюживала платья, юбки и
блузки. Но здесь, в женском отделении центра предварительного содержания под
стражей в среднем Манхэттене, где разрешают носить свои вещи - разумеется,
без ремней и шнурков, - Этти Вашингтон осталась без одежды.
Когда ее привезли сюда из больницы, у нее был лишь бледно-голубой в
горошинку халат с большим вырезом сзади. Без пуговиц, на завязках. Этти
ужасно его стеснялась. Наконец одна из охранниц принесла ей тюремное платье.
Синее. Стиранное не меньше миллиона раз. Этти сразу же прониклась к нему
лютой ненавистью.
- Эй, мать, ты меня слышишь? Ты себя хорошо чувствуешь?
Над Этти склонился большой черный силуэт. Чья-то рука провела ей по
лбу.
- До сих пор горячий. Наверное, у нее лихорадка.
- За этой женщиной надо присматривать, - послышался другой голос из
противоположного угла комнаты.
- С ней все будет в порядке. Мать, с тобой все будет в порядке.