"Уильям Дитрих. Молот Тора ("Итан Гейдж" #3)" - читать интересную книгу автора

нарастающим интересом, а сам я ласкал взглядом кокетливую Полину, зная, что
она верна своему супругу генералу Шарлю Леклерку почти так же, как гуляющая
в полнолуние бездомная мартовская кошка. Эта распутница обладала красотой
Венеры и разборчивостью матроса в портовом кабаке. Неудивительно, что она
одарила меня своим благосклонным вниманием.
Сегодняшняя дата, тридцатое сентября 1800 года - или, по французскому
революционному календарю, восьмой день вандемьера IX года, - оказалась
весьма знаменательной. Взойдя на вершину власти благодаря революции,
Наполеон заявил о ее окончании, и все мы надеялись, что вскоре он отменит
надоевшую всем десятидневную календарную неделю, ибо ходили слухи о его
переговорах с Папой по поводу возвращения католических священников. Никто,
разумеется, не скучал особенно по субботним церковным службам, но всем нам
не хватало разгульного, располагающего к лени воскресенья. Бонапарт, однако,
вынашивал и личные планы. Минуло каких-то десять месяцев с тех пор, как он
захватил власть (отчасти благодаря магической Книге Тота, найденной мною в
одном затерянном городе), а совсем недавно с большим трудом одержал победу
при Маренго. Необходимость урегулирования беспорядочных франко-американских
отношений, осложнившихся тем, что мои соотечественники, американцы, также
одержали несколько впечатляющих военных побед на море и, сведя счеты с
французами, посеяли панику на французских кораблях, спровоцировала очередные
шаги к объединению господствующих мировых сил. Наши враждующие страны были,
в конце концов, двумя единственными в мире республиками, хотя диктаторский
стиль Наполеона и подавлял во Франции эту прогрессивную форму правления. И
вот стороны достигли мирного соглашения! Неслучайно на его празднование в
Морфонтен прибыла вся французская элита. Никто из военачальников не мог
превзойти Бонапарта в прославлении миротворческих деяний.
Морфонтен представлял собой живописное поместье с очаровательным замком
километрах в тридцати пяти к северу от Парижа. Достаточное расстояние, иными
словами, для новых французских лидеров, чтобы устроить великолепный прием
подальше от глаз избравшего их народа. Это шикарное имение приобрел брат
Бонапарта, Жозеф, и никто из собравшихся не осмелился даже помыслить о том,
что наследникам революции следовало бы проявить чуточку больше скромности.
Мне еще не приходилось встречать столь проницательного знатока человеческих
слабостей, как Наполеон, недавно отметивший тридцать первую годовщину своей
бурной жизни, и потому ему без особого труда удалось возродить во Франции
некоторые из заманчивых роялистских церемоний, по которым народ успел
соскучиться со времен падения с плеч короля Луи венценосной головы и
гильотинирования вслед за тем среди прочих и "вязальщиц".
Жозефина тоже раскатывала в своей великолепной карете, а мне оставалось
лишь скрывать хмурые взгляды. Должен признать, что она вновь обрела власть
и, хотя сроду не отличалась особой красотой (уж не говоря о давно потерявших
белизну зубах и слишком остром и длинном носе), сейчас выглядела более
привлекательной, чем когда-либо. Она щеголяла в жемчужном ожерелье,
стоившем, говорят, четверть миллиона франков, но ей удалось уговорить
министра финансов подделать счета, чтобы эта трата осталась незамеченной
Бонапартом. Однако никто больше не завидовал ее драгоценностям. Зная, что
настроение супруга весьма переменчиво, на подобных сборищах Жозефина вела
себя исключительно благовоспитанно, расточая всем и каждому такие лучезарные
и добрые улыбки, словно благополучие любого гостя было ее личной заботой.
Изменив Наполеону в недавнем прошлом, она с моей помощью избежала развода, а