"Томас Диш. Ангулем" - читать интересную книгу автора

александрийцы преобразились, превратившись в очень правдоподобную стайку
душ, пребывающих в муках, каких не бывало со времен Якопо Пери. Отовсюду
стали стекаться и в конце концов затопили тротуар небольшие в это
послеполуденное время и уже рассеявшиеся было группки зрителей, загоревшиеся
признаками чисто взрослого внимания. Выразительно стью танца александрийцы
превзошли самих себя - и каждый в отдельности, и все вместе; и хотя они не
смогли бы выдержать тот же накал до апофеоза (в полдесятого вечера) без
сильно действующего психосоматического ветра в своих парусах, их танец был
неподдельной и во многом личной мукой. Уходя этим вечером из Баттери, они
чувствовали себя гораздо лучше, чем все это лето. В некотором смысле им
удалось изгнать из себя злых духов.
Но, возвратившись на Рыночную площадь, Маленький Мистер Поцелуйкины
Губки не смог уснуть. Ему не выпутаться из этой китайской головоломки,
потому что все его внут ренности уже сплелись от нее в невообразимый узел.
Только когда он отомкнул запоры на окне и выбрался на карниз, ему удалось
избавиться от неприятных ощущений в кишках. Го род - это реальность. Его
комната - нет. Реальны и карниз, и его голая задница, буквально впитывающая
в себя эту реальность. Он не отрывал взгляда от медленного движения на не
привычно большом удалении и собирался с мыслями.
Он понимал, даже не спрашивая остальных, что убийство не состоится. Эта
идея нико гда не трогала их так, как его. Одна пилюля, и они опять
превратятся в артистов, которым не оторвать глаз от собственных отражений в
зеркале.
Он наблюдал, как постепенно выключается город. Рассвет очень медленно
разделял небо между востоком и западом. Появись сейчас на 58-й улице пешеход
и подними он взгляд, он тут же заметил бы беззаботно болтающиеся голые
мальчишеские пятки.
Он должен убить Алену Ивановну сам. В этом нет ничего невозможного
В спальне за спиной давным-давно надрывается телефон. У него мягкий,
неопределен ной тональности голос ночного времени. Должно быть, это Танкрид
(или Ампаро?) хочет об судить с ним это дело. Нетрудно представить их
аргументы. На Силесту и Джека теперь по лагаться нечего. Или еще яснее:
из-за "Орфея" они стали слишком заметными. Начнись хотя бы крохотное
расследование, скамейки сразу же о них вспомнят, вспомнят, как прекрасно они
танцевали, а уж полиция-то догадается, у кого что искать.
Однако настоящая причина - по крайней мере теперь-то Ампаро постыдилась
бы гово рить, что ее пилюли действуют расслабляюще, - заключается в том, что
они прониклись жа лостью к своей жертве. За последний месяц они слишком
хорошо узнали его, и сострадание разъело их решимость.
В папином окне появился свет. Время начинать. Он встал, весь в золоте
солнечного света нового дня свершения, и пошел по карнизу шириной всего
треть метра к своему окну. От долгого сидения по ногам бегали мурашки.
Он подождал, пока папа не отправился в душ, потом на цыпочках прокрался
к старому секретеру (У. энд Дж. Слэун, 1952) в его спальне. Связка папиных
ключей уютным калачи ком свернулась на ореховой фанеровке. В ящике секретера
лежала коробочка из-под суве нирных мексиканских сигар, а в сигарной
коробке - бархатный мешочек, а в бархатном ме шочке - папина точная копия
французского дуэльного пистолета образца примерно 1790 го да.
Предосторожности папы касались не столько сына, сколько Джимми Несса,
который при каждом удобном случае считал своим долгом показать серьезность