"Томас Диш. Сейчас - это всегда (Сб. "Дитя ветров")" - читать интересную книгу автора

Ему стало любопытно, работает ли все еще эта машина. Он нажал кнопку.
На управляющей панели красным светом вспыхнула надпись: НЕДОСТАТОК
УГЛЕРОДА. Стало быть, работает. Надпись вспыхнула снова. Архольд вытащил
из ящика своего стола карбоновую плитку и вставил ее в приемный карман у
основания Репростата. Машина заурчала и выбросила блокнот.
Архольд сел на стол, подняв облачко пыли. Ему захотелось выпить или (он
и так выпил слишком много) выкурить сигару, последнюю он выкурил на улице.
Если бы он был в машине, то для этого ему было бы достаточно нажать на
кнопку, но здесь...
Ну конечно! Его Репростат был также задуман для изготовления сигар
собственной марки. Он нажал на другую кнопку; машина вновь заурчала и
выплюнула одну сигару с ровно тлеющим кончиком. Как можно в принципе
сердиться на бездумные машины? Не их вина, что мир развалился. Вина людей,
неправильно их использовавших, жадных, ограниченных, не заботящихся о том,
что случится с Экономикой или Нацией, пока у них на столе омары каждый
день, подвалы полны вина, палантин из меха горностая к открытию
театрального сезона и...
Но может ли он вообще кого-то винить, если сам потратил 30 лет жизни на
обеспечение себя и Норы. Разница состоит в том, думал Архольд, наслаждаясь
привычным ароматом сигары (до появления репростатов он не мог себе
позволить этот сорт сигар - они стоили полтора доллара за штуку), что
некоторым людям (как он, например) можно доверить владение лучшими вещами
в расчете на их благоразумие, в то время как другим, большинству, нельзя
доверить вещи, которые они не способны оплатить собственным усердием.
Слишком много товаров. Власть размазалась - просто исчезла. Моральные
принципы отмирали на глазах. Молодые люди, как ему говорили (когда-то он
знал таких, кто мог и хотел ему что-то рассказать), более не утруждали
себя вступлением в брак, а их родители не утруждали себя получением
развода.
В рассеянности он нажал кнопку Репростата еще раз, хотя предыдущая
сигара еще дымилась в пыльной пепельнице. Он поспорил с Норой этим утром.
Они оба чувствовали себя не в своей тарелке. Может быть, снова пили на
ночь (а пили они много последнее время), он что-то не мог вспомнить. Спор
принял неприятный оборот, Нора съязвила по поводу его выпирающего брюшка.
Он напомнил ей, что брюшко есть следствие упорной работы все эти годы в
банке, необходимой для приобретения дома, ее гардероба и прочих
дорогостоящих, но устаревающих товаров, без которых она не могла жить.
- Дорогостоящих, - фыркнула она, - что сейчас дорого стоит?
Даже деньги не стоят ничего.
- Это моя вина?
- Тебе 50 лет с хвостиком, Чарли мальчик, а я пока еще молода (ей было
42 года, если быть точным), и у меня нет большого желания терпеть твое
кружение вокруг меня альбатросом.
- Альбатрос - символ вины, дорогая. У тебя есть в чем повиниться?
- Хотела бы, чтобы было!
Он ударил ее, и она заперлась в ванной комнате. Затем он уехал, не
намереваясь в общем-то, проезжать мимо банка, но сработала привычка и
привела его сюда.