"Наследник мухи Цеце" - читать интересную книгу автора (Щеглов Дмитрий)

Глава 9. Крутой поворот

Я шел домой и размышлял, кто из них прав, а кто несет ахинею. Сказано же было, что на ведерке записаны телефонные номера пассий управляющего банка, чего еще надо? Зачем лезть ночью на дуб, что там искать? Другому был я рад, и сожалел и радовался одновременно, что мой дружок остается со мною на все лето. Мой эгоизм задушил на корню, нахлынувшее было на меня чувство сострадания. Никуда не денешься, придется лезть, иначе, что это за дружба? Мои дед с бабкой, которые были в курсе всех Данилиных дел, первым делом, конечно, поинтересовались его судьбой.

– К бабке вернулся! Не приняли его! Рожей не вышел!

– Как же так? Весь город говорит, что он его незаконнорожденный сын! А бабку, зачем тогда принимал на работу в банк?

Что я им мог сказать? Что ее устроил на работу внук? Кто мне поверит? Я промолчал.

– Ну, иди ужинать!

– Не хочу!

Еще с вечера я приготовил сетку от пчел и рано ушел спать. Когда дед с бабкой утихомирились, я тихо вылез в окно. Данила меня уже ждал. Знакомой дорогой мы прошли к бывшему пионерскому лагерю, а теперь загородной усадьбе Владлена Петровича. Хорошо что дуб с дуплом был в дальнем конце огромного парка. Вероятность встретить здесь, кого-либо ночью была нулевая. Я не пробовал даже отговаривать моего дружка от никчемной затеи. Пусть сам убедится в правоте Настиных слов. Ничего в дупле не должно быть. Не будет зрелый человек, как мальчишка прятать по ямам и деревьям деньги, на это существуют офф-шорные зоны.

Металлический забор для нас не преграда. Вот и тот единственный, величественный дуб. Данила натянул на руки резиновые перчатки и надвинул на затылок пчеловодческую сетку. Я помог ему вскарабкаться на нижний сук. Мой приятель медленно полез наверх. Потекли томительные минуты ожидания. Что он там делает наверху мне не было видно, но через несколько минут он стал спускаться вниз и, наконец, спрыгнул на землю. В руках у него ничего не было. Вот и подтверждение тому, что цифирь на дне ведерка, обычные телефонные номера.

– Убедился сам?

– Ага!

Мы снова перелезли через ограду. Когда мы отошли на приличное расстояние, Данила стал доставать из оттопыренного кармана перевязанный бечевкой небольшой пакет.

– Гляди!

Бечевка лопнула и на землю, в лунном свете просыпались тысячерублевые купюры. Мы пересчитали их. Двести. Двести тысяч рублей. Я подумал о том, что эта сумма ни с какого боку не должна была оказаться в дупле. Мы же с Данилой ее нарисовали на дне ведерка только сегодня утром. Там раньше значились другие цифры, кажется, ДУБ – 125 200. Не натекли же на них проценты!

А Данила сложил деньги обратно в бумажный пакет, и тут мы увидели внутри него надпись, выведенную крупными заглавными буквами: «ЗА СООБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ!»

Когда мы выбрались за ограду, примолкший Данила горько обронил всего одно слово:

– Откупился папашка!

– Да ладно, не переживай, – попытался я его успокоить, – пошли домой!

Но мой дружок неожиданно присел на край дороги и склонил голову к коленям. «Плачет наверно», подумал я. Как утешить его в этой ситуации я не знал. Не каждый день находится отец и тут же теряется. Я молча стоял рядом давая ему успокоиться. Пусть поплачет, слезы обладают целебными свойствами, облегчают душу. Прав я оказался. Данила глубоко вздохнул, зло вытер кулаком мгновенно припухшие глаза и глухо объявил:

– Сегодня же днем я ему верну все; и лодку, и спиннинг, и его паршивую палатку. Не нужно мне от него ничего!

– Ты что? – попытался я его образумить, -он себе этого добра сколько хочешь купит, а у тебя лодка, как память останется. И он, может быть вспомнит когда-нибудь тебя, увидит твою книжку Нострадамуса, и вспомнит.

Черт же дернул меня за язык с этим пророком давно минувших дней, с Нострадамусом. Нет, чтобы помолчать в тряпочку, не мычать, мне обязательно надо вылезть с комментариями. Хотя, если честно сознаться не черт искушал меня, а блюл я свой собственный интерес. Никак не хотелось мне расставаться с лодкой. Что она у Данилы, что у меня, какая разница, ловить-то рыбу будем вместе, с нее. А оскорбленный и униженный дружок на мои аргументы посмотрел с другой стороны.

– Верну! Обязательно все верну! А то пойду с лодкой на озеро, а надо мной начнут насмехаться, что он ею от меня откупился. И бабке она каждый день будет напоминать о нем. Нет – верну! С глаз – долой, из сердца – вон. И ему, ничего не оставлю. Пошли обратно!

– Куда?

– За Нострадамусом.

Никакие мои доводы на него не действовали, хоть кол на голове теши. Данила уперся, как бык и стоял на своем.

– Пошли! Мне Вадька показал, как можно ночью из дома по-тихому выбраться. А раз можно выбраться, значит можно и забраться.

Крайнее окно в доме должно быть открыто.

Что поделаешь, охота -пуще неволи. Пришлось и мне вслед за ним лезть через ограду. Я лез и молился, в надежде, что окошко будет закрыто. Нужное нам окно было с тыльной стороны дома и находилось на уровне нашей головы. Бог мои молитвы не услышал. Или бога нет, или плохо я молился, но когда Данила легонько толкнул раму, окошко без скрипа поддалось. Первым полез мой бесстрашный дружок. И подсаживать его не пришлось. Прямо под окном непонятно для чего в стену был вбит декоративный крюк. Пришлось и мне вслед за ним лезть в дом, не светиться же здесь одному на открытой площадке. Помещение, в которое мы забрались, было обычным туалетом. Сердце с непривычки гулко ухало. А нам еще надо было добраться до третьего этажа, до комнаты Данилы. Сейчас по коридору, а потом по парадной лестнице наверх.

Когда мы выглянули за дверь, мне показалось, что огромный дом погружен в спячку. Ни одного звука ниоткуда не доносилось. Коридор и парадная лестница были освещены тусклым, непонятно откуда идущим приглушенным светом.

– Прислуга спит во флигеле, остальные на третьем этаже, но в другом крыле, – шепотом объяснил мне Данила, закрывая дверь в туалет. – Никого не должны встретить, второй час ночи. Спят наверно все без задних ног!

Однако когда мы поднялись по лестнице на второй этаж, из гостиной до нас донеслись приглушенные голоса. Знакомым голосом кто-то сказал:

– Кажется, сквозняком потянуло!

Затем раздался повелевающий бас Владлен Петровича.

– Пойди глянь Чита, не выходил ли кто из дома?

Мы с Данилой еле-еле успели нырнуть за гипсовую скульптуру, когда мимо нас прошествовал знакомый нам мажордом с толстой свечой в руках. Он спустился вниз и подергал входную дверь. Убедившись, что она закрыта, Чита неспешно поднялся на второй этаж. Прикрыв наполовину дверь, он медленно провел свечой от верха до низа двери. Огонек даже не колыхнулся. Тогда Чита поставил свечу на пол в проеме двери и сказал:

– Вам обоим показалось! Сквозняка нет!.. Я зажженную свечу оставил на проходе, теперь если где откроется дверь, огонек нам даст знать.

Ну и хитрован же мажордомом Чита. В безмолвном ночном доме, где закрыты все двери любой взмах, даже бесшумного крыла летучей мыши вызовет легкую ударную волну воздуха, которая изогнет горящий язычок пламени. И ходить никуда не надо, чтобы знать, бродит кто по дому или нет. Ну и попали мы! Не вздохнуть, не пошевельнуться, а уж топать по лестнице вообще не моги. Данила многозначительно посмотрел на меня. Я постучал пальцем по лбу, смотри мол, что наделал! Деваться теперь нам было некуда. Мы были привязаны толстым канатом к тоненькому свечному огоньку. Сиди, смотри и слушай.

Из нашего укрытия через полу приоткрытую дверь просматривался мрачноватый зал, стилизованный под переходные времена от позднего варварства к раннему рыцарству. Длинный дубовый стол, грубо сколоченные стулья и огромные кружки должны были наполнять человека первобытной силой. Мажордом Чита сел за стол.

– Ну, продолжай! Мы слушаем! – приказал возвратившемуся мажордому, третий собеседник, и тут я в нем узнал давешнего Андрея Лиса из охраны банка, интересовавшегося у меня, не грабить ли я пришел его родное учреждение. Чита, как будто не слыша вопроса, сделал из кружки долгий глоток, затем степенно поставил ее на стол и вытащил из кармана носовой платок. Вытря им губы он, наконец, соизволил открыть рот.

– Я понимаю вас обоих, вы такую операцию подготовили, а я вас подвел. – Мажордом, в зловещей тишине сделал еще один глоток, на этот раз поменьше и продолжал: – Отлично я вас понимаю, но, наконец, сегодня я вспомнил, куда дел я мешок с долларами. Прошла у меня амнезия, исчез пробел в памяти.

– С чего бы это вдруг именно сегодня? – потребовал более аргументированного объяснения охранник Лис.

Мажордом Чита стал отвечать быстрее.

– Как только эта сумасшедшая девчонка влепила «Альфа Ромео» на всей скорости в дерево, у меня во время удара как будто замкнуло в голове электрические провода. Они разбили такую красавицу машину, а у меня память восстановилась.

– И что же ты хмырь вспомнил? – снова задал вопрос охранник Андрей.

Создавалось впечатление, что в этой троице сидящей за столом он имеет не последнее слово. Мажордом Чита сделал еще один глоток. Пивом он гасил собственное возбуждение.

– Я все вспомнил. И как ты Лис предложил ограбить банк, и как сделать, чтобы ни на тебя, и ни на управляющего не пало подозрение. Все по твоей гениальной схеме и получилось. И ни один учредитель банка не догадался, что мы одна шайка и претендуем на чужое.

Нам видно было, как грузный Лис недовольно стукнул кружкой по столу.

– Но, но, Чита, насчет шайки ты полегче. И спящий дом может иметь уши. Запомни Чита, ты в этом доме всего лишь нанятый мажордом, я – охранник по совместительству, Владлен – управляющий банка. Мы все нанятые служащие. Вот, будь любезен и придерживайся своей роли. Не хватало нам только, чтобы нас обвинили в краже пяти миллионов долларов. Ты вот что, расскажи-ка лучше дорогой, если у тебя прошла амнезия, куда ты подевал деньги, когда получил их в банке.

– Ждем-с объяснения, – более спокойно сказал управляющий банка.

От былого равновесия мажордома Читы не осталось и следа. Он совсем разволновался и стал сумбурно рассказывать:

– Когда я тебя Лис вместе с твоим напарником связал, то спустился в хранилище и для виду поработал автогеном. После этого собрал все доллары в одну сумку и спокойно вышел из банка.

Его перебил Лис.

– Ну, положим не так уж и спокойно. Ты все время оглядывался и чего-то боялся. Ладно, бог с тобой, продолжай, а то разволнуешься окончательно, и снова у тебя память пропадет.

В это время Данила переменил позу, у него хрустнула коленка. Рассказчик Чита насторожился и повернул голову в сторону приоткрытой двери.

– Ты что?

– Кажется, так кто-то есть! Надо пойти посмотреть!

Его резко перебил Лис.

– Ты Чита, давай не увиливай. Пламя свечи даже не колыхнулось, никого там нет.

Это нас с Данилой и спасло, то, что мы сидели как мыши, тихо, тихо. Мой приятель перестал даже дышать. А привставший было Чита, снова сел за стол и продолжал рассказ.

– После того, как я связал охранников и вынес деньги из банка, по нашему плану, я должен был увезти их на Жигулях. Чтобы не светить машину, я ее оставил на том берегу озера. Вы же помните, тогда в озере не было воды, ее спустили, и вот я, чтобы сократить путь пошел на тот берег по его дну. Там в густой траве была неприметная тропинка. Со мной здесь и приключилось то, из-за чего я память потерял.

Лис рассвирепел.

– Ты нас который год за лохов держишь, или сейчас внятно расскажешь, что с тобой тогда случилось, или я сам шоковой терапией тебе память восстановлю. Быстро вспомнишь, куда пять миллионов долларов девал. Вот чем я тебя лечить буду.

Лис ударил тяжелым кулаком по столу. Мы с Данилой превратились в одни огромные уши-локаторы. Оказывается, не так уж была и не права Настя, когда доказывала нам, что означают эти цифры на ведерке. А мажордом Чита подстегнутый нешуточной угрозой продолжал:

– Как только я вышел на тропинку, ведущую по дну озера, мне показалось, что мы уже сделали дело, увели пять миллионов, у меня, поверите, за спиной как будто крылья выросли. Я решил за одну минуту оказаться на той стороне. И понесся, как чумовой по тропинке, пока не вскочил на взгорок. А она наверху, разветвлялась в разные стороны, одна налево, другая направо, а впереди был обрыв со зловонной ямой внизу. Вот в нее-то я и попал по инерции… Но не это самой страшное…

– А что в яме может быть страшного, не крокодил же тебя там в засаде ждал? – сердито спросил Лис.

– Хуже!

– Что может быть хуже, ну-ка расскажи, мы послушаем.

Мы с Данилой переглянулись. У меня мелькнула шальная мысль, что этот удачливый грабитель банка, так ловко похитивший пять миллионов долларов, свалился в ту же яму, где и я побывал в свое время. Неисповедимы, господи, пути человека. Оказывается, ходим мы все одними и теми же дорогами, и спотыкаемся на тех же неровностях.

– Ну, так вот, – продолжал мажордом Чита, – когда я вскочил на взгорок, то столкнулся с тремя пьяными вдрызг молодыми амбалами. Они друг друга поддерживали! Видно со свадьбы возвращались, потому что были в парадных костюмах, а у одного через плечо висела лента шафера. В ней я и запутался. Лента виновата. Зачем ее дружку через плечо как хомут одевают? Жених понятно главный на свадьбе, а при чем здесь дружок.

– Короче!

– Короче, они упали в эту яму, а я на них. И еще сумкой одного зашиб. Сумка-то тяжелая была. Вот тогда я и потерял память, потому что эти орлы, как только поднялись на ноги, и увидели на кого они стали похожи, принялись меня воспитывать, да в основном ботинками и по голове. А потом как слоны затоптали меня вместе с моей сумкой в самую грязь. Это меня и спасло. Я потерял сознание.

– А дальше что?

– А дальше я пришел в себя от того, что вдруг смотрю, лежу не в грязи, а в воде и вода вокруг меня прибывает и прибывает. А я понять не могу, где нахожусь и ничего не помню. Кое-как выполз я на берег, и спрашиваю первого встречного, откуда в озере вода? А он мне и отвечает, что пить надо меньше, плотину восстановили, вот дно и наполняется. Ты, говорит, на свадьбе гулял? Я, на всякий случай сказал, да! А он засмеялся, и поведал мне, что еще троих таких же красивых, как я видал. Хорошо, говорит, погуляли! Вот тогда я с сотрясением мозгов в больницу и попал. А вы меня по моргам искали.

– Да, красиво ты врешь, ничего не скажешь! – задумчиво сказал толстый Лис. – Говоришь, эти ребята возвращавшиеся со свадьбы оставили тебя в яме вместе с твоей сумкой?

– Да с сумкой!

– Хорошо помнишь?

– Теперь хорошо!

– А хоть приблизительно, ты помнишь где была яма?

– Если бы дно у озера было сухое, я может быть и вспомнил бы, а на воде мне трудно определиться. Знаю только, что это на том краю.

– А деньги, деньги за это время не размокли, как ты думаешь?

– Не должны бы. Они все были в целлофановых упаковках, – успокоил их мажордом. – Сейчас главное место этой чертовой ямы точно определить, и можно было бы там с аквалангом понырять, или с багорком пройтись.

– По твоей спине бы багорком пройтись. Договорились Чита, если не найдем, так и сделаем, багры – не проблема!

Мы с Данилой переглянулись. Совершенно случайно мы с ним стали обладателями бесценной информации. Обычные кладоискатели рыщут по архивам, перекапывают наобум тысячи квадратных метров земли, исследуют в море всю прибрежную акваторию, надеясь найти затонувший корабль с несметными сокровищами, но чаще всего их усилия остаются тщетными. А тут конкретно указано место, где произошло избиение незадачливого грабителя. Той информации, что мы услышали, хватало нам за глаза. Пора было отсюда смываться. Но мы не могли даже толком размять затекшие от долгого сидения ноги. Чем бы закончилось для нас эта авантюра, я не знаю, но неожиданно огонь свечи стал стелиться по полу.

– Кто-то в дом пожаловал!

– Где-то окно открылось!

– Гляньте, даже огонь погас!

Я обрадовался тому, что троица не догадалась выставить свечку до нашего прихода, иначе нас Данилой давно бы вычислили. А теперь вместе с гостями рыцарского зала мы с моим приятелем вслушивались в крадущиеся шаги. Кто-то шел верх по парадной лестнице. Высовывать из-за скульптуры голову нам не было резона, и так сейчас все станет ясно.

– Вадик? – послышался удивленный голос Владлен Петровича, – ты? Где был в такой час?

Вадька, кажется, даже споткнулся.

– Я.., я.., это… я!

– Так куда все-таки ты ходил, изволь объясниться.

– Я..., я проверял предсказания Нострадамуса!

– Что...о?

– Центурия – десятая, катрен – пятьдесят третий. Прочитать?

Не дожидаясь ответа отца, Вадька шпарил наизусть заученное четверостишие:

– С чего ты взял, что она имеет отношение к тебе?

– Ну, как же, предсказания универсальные! – удивился Валька. – Мне десять лет, значит центурия – десятая, пятьдесят третий день пошел – значит, катрен тоже должен быть пятьдесят третий. Это прямо про нас с тобой; про тебя, меня и Данилу, которого ты выгнал, – заявил Вадька отцу. – Он книгу у себя в комнате забыл. Вот она. Хотел ее ему вернуть, да заблудился.

– Ладно, иди спать, завтра разберемся! Хотя подожди, как ты там сказал? «Сойдутся три души на поле брани»? Именно сегодня? Мистика, какая-то!

Вадька ушел к себе наверх унося книгу, а Владлен Петрович плотно захлопнул дверь за собой. Оставаться нам здесь нельзя было ни одной лишней минуты. Скатившись по лестнице, через полминуты мы были в угловом туалете, еще через минуту за той стороной ограды.

– Слышал про яму? – отдышавшись, первым спросил меня Данила.

Мне и переспрашивать не надо, что он имеет в виду.

– А то!

– Попробуем?

– Там глубоко!

– А мы кошкой!

– Багром бы лучше с крючком на конце. Багра нет у тебя, метра на пять длиной?

– Поищем!

– А когда?

– Поспим немного!

Звезды уже начали гаснуть на небе. Перед тем как разойтись, Данила с лаской в голосе сказал:

– А Вадька то какой молодец, сроду бы на него не подумал. Через весь город поперся, ночью, один, чтобы книжку только мне отдать. Во, брат был бы!