"Дино Динаев. Собака Кантерсельфа " - читать интересную книгу автора

даже Сафе не всегда получалось объехать.
Он взял в руку специально припасенное для таких случаев зеркальце и
приподнял над подоконником. В зеркале отразилась арка и крохотный пятачок
раздолбанного асфальта, на котором скособочилась старенькая "Афалина" Сафы.
Гремя кузовом, по соседству вполз заезженный насмерть "Спилер Докер".
Сафа смотрел на него во все глаза. Сейчас он увидит судебного пристава.
Казалось, что время остановилось, вмерзло краями в крохотную рамку дамского
зеркальца.
Потом часовщик на небе решил, что негоже совсем все уж останавливать и
подзавел кое-какие пружинки. Картинка в зеркальце разморозилась, ожила. Из
"СД" выбрался судебный пристав, одетый в черный китель, в руках зеленая
папочка, точь-в-точь агент похоронного бюро, который приезжал, когда умер
папа. Он раскрыл папочку, сверился, поискал глазами табличку над подъездом.
Фиг вам, давно нет не только табличек, но и номеров над дверями. Но дядечка
оказался ушлый, быстро подсчитал что-то в уме, потом решительно шагнул в
подъезд. Подъезд был Сафы. Не промахнулся, гад, не рыскал. Судебные приставы
никогда не ошибаются.
Он быстро прикинул, к кому могли приезжать по казенной надобности, хотя
все это были отмазки. В доме из молодняка оставался он один. В остальных
квартирах жили одни старушки. Периодически кого-то выносили в гробах. Какая
уж тут молодежь?
Легкие шаги хронического подагрика прошелестели по лестнице. Один этаж,
второй.
Сафа жил на четвертом. До пришествия Иван Иваныча все квартиры на этаже
были заселены. Каждый день раздавались голоса и хлопали двери, теперь же
тихо как в могиле. Кого забрали на вахту, кто помер, бабы переехали в
женский квартал.
Через несколько лет, когда заберут последних, а старухи вымрут как
класс, дом превратится в девятиэтажный склеп.
Судебный пристав без остановки миновал третий этаж. И вот он уже на
четвертом.
Уже рядом. Но шаги подагрика вдруг прошелестели дальше. Сафа вздохнул,
еще до конца не веря, с облегчением, но словно услышав опрометчивый вздох,
подагрик вернулся и замер напротив квартиры. Резко тренькнул звонок. Сафа не
двинулся с места. Тренькнуло повторно: заунывно и смиренно, судебный пристав
был готов звонить бесконечно и столько же терпеливо ждать.
Сафа услышал какие-то голоса в подъезде. Не сразу до него дошло, что
этот идиот разговаривает сам с собой. Не будучи уверенным, что его кто-то
слушает, подагрик кричал жизнерадостно и возбужденно, как будто у него
только что жена родила:
- Господин Сафин, откройте, пожалуйста. Я принес вам хорошее известие!
Сафа соскочил с кровати, подмыкнул спортивные штаны и отпер дверь,
рядом с которой терпеливо дожидался хороших гостей обрезок железной трубы.
Напряжение достигло немыслимого предела, и все сделалось таким нереальным,
что когда он, распахнув дверь, увидел пристава, то не поверил сам себе.
Судебный пристав это было что-то далекое, как туманность Андромеды, что-то
вроде жутковатой легенды про собаку Кантерсельфа, которую детишки ночью
пересказывают между собой.
Судебный пристав даже не глядел на него, занятый перебиранием бумаг в
папке.