"Димитр Димов. Виновный " - читать интересную книгу автора

Глафира (удивленно). Почему ты называешь это цинизмом? Это как болезнь!
(Гневно, Петринскому.) Это яд, который ты в ту голодную... холодную ночь
влил в мою душу! Яд твоего пошлого, жадного до денег мира, мира выскочек...
который превращал красоту человеческих чувств в оргию разврата.
Петринский (остальным). Поняли? Выходит, я виноват во всем!
Глафира (тихо). А кто же еще? (После паузы, Велизару.) Но несмотря на
это, я была тебе верна! Жила бурно, но не изменяла!
Велизар (горько). Пока не оценила Теодосия!
Глафира (со вздохом). Да! Он стал приходить к нам! Рассказывал мне о
своих далеких путешествиях! У меня дух захватывало, когда я слушала о
красочности и полутонах Гогена! Все, что я знала из книг, оживало...
становилось ярким, как в жизни! (Тихо, всем.) Вы меня упрекаете? Это
приступы чувственности, воображение, которые я унаследовала от отца! Иначе я
не была бы художницей... и не была бы так непостоянна и невоздержанна в
своих чувствах! (После паузы, Теодосию.) Однажды ты пришел ко мне в
мастерскую к вечеру... Велизар был в отъезде. Я работала... в сущности,
забавлялась... Натюрмортом. Ты застал меня именно в такой момент
отрешенности... опьянения красками! И тогда вдруг... я увидела тебя в
какой-то дикой цветовой симфонии... Я полюбила тебя и захотела быть с тобой.
Петринский (гневно ее прерывает). И в этом цветовом опьянении... в этой
симфонии красок... тоже я виноват?
Глафира (взволнованно). Только ты, и никто другой! Мое чувственное
состояние... Мое творческое вдохновение... были тем сосудом, в который ты
годами вливал свой яд!
Петринский (саркастически). Интересно, а почему этот яд на тебя
действовал, а на меня нет?!
Глафира. Потому что ты чудовище, которое высовывает из ледяной научной
пещеры только голову и не может сгореть в огне страстей! А я человек
искусства... Моя сущность - волнение. И поэтому я сгораю!
Петринский. Неужели в искусстве нет места мысли и воле?
Глафира. Есть! Но ты убил их во мне. (Всем.) О! Не думайте, что я так
бесстыдна и развращена, как это может показаться. Теодосий часто приходил ко
мне в мастерскую. Мы проводили долгие часы в разговорах. Приятные и
бесполезные разговоры, в которых соприкасаются души! Мои цветовые видения
становились все навязчивей! Меня терзала мечта стать его женой! Он правился
мне как человек... как мужчина... но я ничем не выдавала того, что
происходило в моей душе!
Петринский. Да, верно! Ветераны любви умеют выжидать!
Глафира (не обращая внимания на его слова). Я испытывала к нему только
уважение и любовь! И это не позволяло мне быть с ним такой, какой я была! Но
однажды вечером он меня поцеловал.
Петринский. Вполне закономерно! Все бесполезные разговоры между
мужчинами и женщинамикончаются именно этим!
Глафира. Так это было, Теодосий?
Теодосий. Да, это было так, Глафира!
Глафира (тихо). Спасибо тебе за откровенность! Именно это я хотела от
тебя услышать! (После паузы.) Значит, твой поступок был продиктован не
любовью... а простой... вполне извинительной мужской слабостью!
Теодосий (глухо). Это была любовь! Но в тот момент, когда мы совершаем
поступок, он выглядит так, а потом совсем иначе.