"Димитр Димов. Июльская зима" - читать интересную книгу автора

неимоверный шум они поднимали. Здесь не место описывать вечернюю феерию
Будапешта или достоинства сердечных и дружелюбных венгров, среди которых я
имел счастье провести целый месяц за два года до этой поездки. Скажу только,
что, несмотря на пылкий темперамент, несмотря на отличные вина и чардаш,
венгры сначала работают, а уж после говорят. Они больше обдумывают свои
замыслы и меньше критикуют сделанное.
Что рассказать вам о Праге? У нас совсем не было времени ее
осматривать. День был дождливый. Но даже сквозь пелену дождя и клочья тумана
она показалась мне городом-поэмой, в котором средневековая романтика
переходит в кипучую социалистическую новь. В вашем сознании оживают мрачные
легенды о пражском студенте и алхимиках, и вдруг вы попадаете в атмосферу
сверхмощной промышленности и ее рабочих, воздвигавших баррикады против
немецкого фашизма. За образами Жижки и Гуса встает тень Юлиуса Фучика. В
Праге мы узнали, что Ян Дрда и Костра - чехословацкие делегаты на
чествование Пабло Неруды - уже уехали. На другой день после обеда мы сели в
самолет и под вечер приземлились в Амстердаме. Может быть, вы воображаете,
что полет всегда проходит, пусть даже с легким покачиванием, но плавно и
гладко? При ветре в самолете трясет хуже, чем в грузовике.
В Амстердаме мы провели два дня. Мы ожидали увидеть серый и хмурый
северный город. Напротив, все в нем цветное и яркое - дома, тротуары,
трамваи, автобусы, - словно голландцы хотят вознаградить себя за отсутствие
солнца и синего неба и рассеять тоскливость северного тумана. Все
кирпично-красное, или кобальтово-синее, или охровое. И в то же время все
гармонично сочетается. Город изрезан сетью каналов; при известной силе
воображения вы вежливо согласитесь с тем, что он похож на северную Венецию -
богатую, комфортабельную и благовоспитанную Венецию, где вместо дожей живут
короли сыра и экономические боссы Индонезии. Мы действительно остались
довольны флегматичной вежливостью голландцев, удобным отелем и хорошим
рестораном, красотой города и учтивым обхождением его жителей, но все же мы
не могли не подумать о том, что это спокойствие рантье, эти удобства и эта
красота зиждутся на нескольких веках эксплуатации колоний, на крови, труде и
нищете миллионов индонезийцев. Конечно, я упрекаю не голландский народ, а
только его властителей. Человек из социалистического мира может испытывать
лишь уважение к народу, который дал Спинозу и Рембрандта, который
сопротивлялся Филиппу II и герцогу Альбе и который в XVI, XVII и XVIII веках
давал приют всем светлым умам Европы. В Голландии мы видели чиновников,
рабочих и докеров, которых так же заботит завтрашний день, как и всех
честных людей труда во всех других странах мира. Вечером Амстердам дрожит в
неоновых огнях тысяч реклам. Оранжевые, зеленые, синие - они наперебой
кричат об удобствах, которые предлагают пассажирам авиакомпании
трансатлантических рейсов. Амстердам - город велосипедов. Чиновники,
рассыльные, домашние работницы - все движется на велосипедах и лавирует с
почти цирковой ловкостью между автомобилями и трамваями. Вагоновожатые водят
трамваи в белых перчатках, а кельнеры и служащие в отеле изумляют вас своими
элегантными галстуками. На первый взгляд - полное благополучие. Если
согласиться с тем, что велосипеды, перчатки и галстуки - символ
благополучия, а не дешевая дребедень, прикрывающая классовые противоречия.
Политическое сознание вагоновожатого в Голландии может равняться нулю.
Из Амстердама мы вылетели в Сантьяго холодным ветреным утром. Перед
вылетом голландский врач сделал нам прививку против оспы. Плохие социальные