"Джозеф Димона. Последний - на Арлингтонском кладбище [B]" - читать интересную книгу автора

интервал был пошире. Измерительный микроскоп тут же подтвердил это.
Очевидно, печатавший вынул письмо из машинки, потом вложил снова, чтобы
допечатать последнюю фамилию. Действовал он почти безупречно.
Почти.
Оренберг немедля продолжил работу. Он сунул клапан конверта под
ультрафиолетовые лучи, край засветился голубовато-белым, и поверх
голубовато-белого оказался желтый мазок. Ясно.
Оренберг сделал пометку. Автор письма открывал конверт над паром, и
потребовался клей, чтобы снова заклеить его. Причина? Очевидно, автор
забыл написать последнюю фамилию... или решил допечатать ее уже позже.
Почему?
Оренбергу это ни о чем не говорило, но подобные ключи были нужны
Уильямсу. Он взглянул на последнюю фамилию.
Роберт Уорнки.
Час спустя Оренберг сфотографировал и увеличил текст письма.
Невооруженным глазом он видел, что это шрифт "цицеро", десять знаков на
дюйм. И это была ручная машинка, не электрическая, с легко узнаваемым
пропорционным интервалом, каждой букве отводилось от двух до пяти единиц
измерения, каждая единица 1/32 или 1/36 дюйма.
По неровной печати он также понял, что печатал не профессионал. Шрифт
казался смутно знакомым, и Оренберг терялся в догадках. Он положил
увеличенную фотографию на сканер компьютера, хранившего в своей памяти
образцы шрифтов всех известных в стране машинок. Потом стал нажимать
клавиши. Начал он с "а", "г", "т", "р" и "м", потому что их конфигурация
сильно различалась в машинках разного типа.
Через несколько минут после сравнения полдюжины букв количество
возможных машинок свелось к семи. Запоминающее устройство компьютера с
щелканьем выбросило фотографии их шрифтов.
Оренберг снова взял лупу. Уильямс, как всегда, не ошибся в направлении
поиска.
Три из пяти возможных машинок были казенными. Оренберг положил
анонимное письмо возле одной из фотографий и стал сличать шрифты. Один
шанс на тысячу, думал он.
Один на тысячу. Но все может быть.


10


Пенсильвания-авеню, прекрасный осенний день; в "ягуаре" смеется
блондинка; ветерок гонит по тротуарам вдоль больших гранитных зданий
опавшие золотистые листья; весь мир сверкает, ощущая живящую октябрьскую
свежесть, прохладный воздух убыстряет движение крови, и ты внезапно
ощущаешь себя живым, бодрым, энергичным.
Джордж Уильямс давно не ощущал всего этого так остро из-за анонимного
письма, похожего на шутку, но не бывшего шуткой; казалось бы,
бессмысленного, но имевшего смысл.
Кто-то должен был погибнуть, Уильямс понимал это. Предотвратить
внезапное нападение невозможно. Бывали ранены или убиты даже президенты и
кандидаты на этот пост, окруженные взводами агентов секретной службы. А