"Любен Дилов. Ограбленная истина" - читать интересную книгу автора

Он чуть-чуть приподнял завесу, скрывавшую его самовлюбленность. Не
больше, чем допустимо для воспитанного человека.
- У меня есть одни роман, "Парадокс зеркала", там я позволяю себе
некоторые шутки с этой проблемой.
Мне следовало бы закричать: "Но это же мой роман!", потому что я люблю
его больше всех, а я едва смог пробормотать:
- В книге легко позволять себе подобные шутки, но если это случается в
действительности...
А он уже восседал на троне своего торжества. И произнёс риторически:
- Кто не ждет неожиданности, тот никогда не встретится с
неожиданностью.
- Гераклит! - изобличил его я и неожиданно почувствовал, что трон под
ним зашатался.
- О, вы его знаете! А я недавно где-то это прочел, и думал, что никто в
Болгарии...
- В новой западногерманской энциклопедии фантастики, - уже совсем
сознательно устремился я в атаку.
- Да, да! Значит вы знаете немецкий! А она у вас есть?
- Поймите, - вскричал я. - Это я - Любен Дилов! Или вы - я, или
наоборот, или...
Он прервал меня:
- Видите ли, я фантаст-профессионал, а никто не верит в фантастическое
меньше серьёзного писателя. Иначе я не мог бы заниматься этим как следует.
Но ваша идея интересна, напишите рассказ, если он получится хорошим, я
помогу вам его напечатать.
Они словно сговорились со Стругацким! Но я опять вздрогнул. Во-первых,
из-за веры и неверия - это было чисто моим рассуждением. Моим было и
испепеляющее сейчас меня великодушие, потому что в его предложении не было и
тени насмешки. Я попытался вторично расставить тот же капкан.
- Отдельная идея еще не представляет собой целую истину, но каждый
отдельный человек представляет собой целую истину.
- Стефан Цвейг, - отреагировал он, так же, как я только что
отреагировал на Гераклита, и тут же с беспокойством взглянул на меня. - Вы и
это знаете? Как будто это еще не вышло на болгарском, а я только лишь
позавчера...
- В одном неопубликованном переводе, сделанном моей дочерью.
- Вы хотите сказать - моей!
- Нет, моей! Ее зовут Маргарита, и она родилась в роддоме на улице
Шейново, восьмого февраля...
Он резко встал и принялся шагать по комнате - трон под ним зашатался
довольно сильно.
- Я не понимаю смысла игры, которую вы со мной ведете. Может быть, вы,
наконец, мне объясните?
Я продолжал наступление:
- У вас нет такого чувства, будто вам снится что-то абсурдное?
- Нет. Да к тому же я и не вижу ничего абсурдного.
- Вы только что цитировали Цвейга: каждый человек представляет собой
целую истину. Вы не думаете, что человек может быть ограблен и как истина?
- Наверное. Столько ограбленных истин на свете! А писатель обкрадывает
сам себя с каждой новой книгой.