"Любен Дилов. Жестокий эксперимент" - читать интересную книгу автора

- Куда?
- Не знаю. Здесь полно всяких течений. Разве не все равно, куда?
- Тебе хорошо со мной? - спросила она так, словно его ответ должен был
рассеять все ее тревоги.
И он не был неискрен, когда ответил: "Очень". Ладонь профессора
скользнула по груди женщины и остановилась в низу живота, который был таким
соблазнительным.
- А мне по-прежнему страшно, - предупредила его она. - Ты что,
действительно ничего не чувствуешь?
Чтобы успокоить ее, он сделал вид, что прислушивается. В душную каюту
не проникало даже дыхание моря, которое в этих широтах не имело обыкновения
засыпать. У профессора вдруг похолодело под ложечкой, словно он несся в
скоростном лифте.
- Послушай, ты со своими нервами и мертвого достанешь!
- Что-то происходит, да? - испуганно обрадовалась она неизвестно чему.
- Все нормально, милая! Давай поспим еще немножко.
- Я страшно чувствительная, просто настоящий медиум.
- Знаешь, что я делаю с такими медиумами? - не без определенной доли
усилия над собой, в шутку пригрозил он, поскольку ему был чужд цинизм.
- Прошу тебя, пойди посмотри, что с яхтой!
Просьба женщины спасала его от необходимости насиловать себя ради
любви, и он натянул брюки.
Его встретило очень необычное утро - без неба, без солнца, без моря. На
удивление сухим был воздух, и почему-то совершенно не отсырела за ночь
палуба, как это всегда бывает летом. Он возвратился в каюту за часами,
оставив дверь открытой. Альфа тотчас же тревожно подалась ему навстречу,
спросила:
- Что происходит?
- Ничего. Легкий туманчик. Полнейшее безветрие.
Он взял со стола хронометр, надел массивный браслет на запястье и,
застегивая его на ходу, снова направился к выходу.
- Сколько времени?
Он сделал вид, что только сейчас посмотрел на часы:
- Стоят. А я-то расхваливал их, все-таки навигационные.
Однако он умолчал о том, что и ее часики, лежавшие рядом с хронометром,
показывали то же самое ночное время, что и его часы, и тоже шли. Так светло
не могло быть ночью ни в коем случае. Он не ощутил ни запахов, ни влажности,
а взгляд его не притягивало ничего, кроме этого странного света, который как
бы сгущался уже в нескольких метрах от борта, становясь непроглядным.
Красивые линии яхты, в которые он был влюблен, вырисовывались с графической
четкостью, без каких-либо теней на палубе. Сигнальные фонари светились
слабо, потому что было светло, рубиновый их пламень был совершенно
незаметен.
С подобным явлением ему не приходилось сталкиваться в своей жизни ни на
суше, ни в море, и он уставился недоуменно в навигационный хронометр. Таким
плотным, равномерным по своей интенсивности желто-оранжевым светом
отличаются порой дни ранней осени. Но тот свет имел источник, у этого же его
не существовало. Там, где должно было быть солнце, не проглядывало никакого
светового пятнышка.
Он возвратился в каюту намеренно быстрым шагом и, опережая возможные