"Любен Дилов. Жестокий эксперимент" - читать интересную книгу автора

сексапильные линии пузырька, - все то, что должно было сделать более
притягательной сокрытую от глаз таинственность...
Пока наводил порядок в каюте, он все силился вспомнить, рисовал ли кто
из художников промежность женщины, какой она предстала сейчас перед ним.
Пожалуй, нет, за исключением разве что этого немца Эрнста Фуке, который
по-бёклински * наполнял ее загробной мистикой. Но дьявол знает, по каким
причинам человек отделил ее от красоты, предал ее анафеме, хотя благодаря ей
он и был рожден и именно она дает жизнь роду человеческому, а не красота...
______________
* Бёклин Арнольд - швейцарский живописец. Представитель символизма и
стиля модерн.

Утренний туалет женщины длился достаточно долго, чтобы такой опытный
холостяк, как он, мог не только застелить постель, накрыть на стол, но и
заварить чай. И только тогда мотор наконец умолк. Профессор прошел в рубку и
занялся приборами, чтобы дать возможность Альфе переодеться.
Все же приличное расстояние прошли они за это время, несмотря на
капризы ветра. Собственно, ему не очень-то и хотелось знать, где именно они
находятся и какое именно расстояние прошли. Он приподнял стеклянный верх
кабины, чтобы проветрить помещение, высунул голову наружу и увидел свою
гостью по-прежнему стоящей обнаженной на противоположном борту. Альфа
медленно расчесывала волосы, очевидно, ждала, когда солнце подсушит их. Чуть
поднявшись над горизонтом, солнце обстреливало ее своими лучами как
театральный прожектор. На спине ее посверкивали водяные брызги-зерна. Глядя
на нее сзади, ее еще можно было принять за девушку, несмотря на зрелый
амфорный изгиб талии. Правда, ноги были не совсем ровные, а косточки на
ступнях бросались в глаза даже с такого расстояния. И он отметил про себя, в
развитие предыдущих своих рассуждений о соблазне, что мужчина может
восхищаться Афродитами Боттичелли или Праксителя, но это не мешает ему с
истинной страстью делать собственных детей с какой-нибудь коренастой и
плоскогрудой мадонной. У этой мадонны зад был, пожалуй, ниже, чем следовало.
Он вспомнил, что его руки прикасались ко всему, что он разглядывал
сейчас теперь уже как художник, и с треском задвинул крышку рубки - пусть
сообразит, что надо бы поторопиться.
Она появилась все в том же махровом халате, теперь уже запахнутом на
груди, с собранными в хвост волосами. Лицо ее излучало тепло. Такой красивой
он видел Альфу впервые.
- Но ведь это моя обязанность! - заметив, что стол накрыт, мило
смутилась она.
- Я очень голоден. Давайте садитесь!
- Что, прямо так? - уткнулась она подбородком в халат. - Не будет ли
слишком уж посемейному?
- Тогда оденьтесь! - вспыхнул он и выскочил из каюты.
Прошел на нос яхты, покачивающейся на волнах. Ветер дул умеренный, и
яхта развивала не более десяти узлов. Он любил стоять на носу яхты в такую
погоду, мысленно воображая, что носится по волнам на узкой сёрфинговой
доске. Однако сейчас его мысль упорно возвращалась к гостье. Она вызвала у
него чувство беспокойства. Ничего удивительного, что если шторм усилится,
дама обблюет ему всю яхту.
Альфа напомнила о себе возгласом "опля!". На ней были фланелевые брюки,