"Сергей Диковский. Наша Занда" - читать интересную книгу автора

Он проснулся при ярком солнце от жаркого дыхания и, рванувшись вперед,
попал лицом в жесткую шерсть. Широко расставив ноги, над ним стоял
маньчжурский волк - грудастый, темный, остроухий.
Волк не рвал Ляо Пен-су. Он стоял, вытянув язык, и выжидающе смотрел в
сторону, где трещали сучья. Ляо Пен-су посмотрел на его влажный нос и
понял, что все двадцать километров ухищрений, петли, ползанье на животе
разгаданы, размотаны овчаркой.
Стоило удирать от пограничников, чтобы лежать под немецкой овчаркой!
Ляо Пен-су поднялся, чтобы бежать, но спокойный голос приказал:
- Фас, Аякс!
Пушистая, пахнущая мокрой псиной грудь снова опрокинула его на землю.
Когда ему разрешили подняться, он встал, не видя противников от злости.
Пропали десять тысяч рублей. Мокрый собачий нос встал поперек многолетней
мечты лавочника. Тогда он сказал с наглой усмешкой человека, знающего цену
предложению:
- Ваша меня не видел... Две тысячи клади сапог... Ну?
- Молчи!
Подняв руки, Ляо Пен-су пошел на красноармейца, внутренне благодаря
себя за предусмотрительную привычку держать нож под рукой. Если ударить
верно, можно попытаться уйти.
Старчески сгибаясь, с покорной усмешкой, он подошел вплотную и вдруг
рванулся вперед. Нож вошел по рукоять. Но не в ненавистную зеленую
гимнастерку, а в собачий бок - так неожиданно взвилась с земли пятифутовая
серая пружина.
Следующую секунду Ляо Пен-су считал последней для себя. Мушка взлетела
к бандитской переносице. Бешенство проводника собаки было готово сорваться
с дула нагана, но старший сказал:
- Марш на заставу!
Так умер в 1931 году пятифутовый волк Аякс. У проводника не хватило сил
приколоть его на месте. Он нес его на плечах до самой заставы и
рассказывал позже, что собачье упорное молчание было в тысячу раз хуже
визга.


Не всегда стреляет под каблуком ветка. Не всегда шелестом травы или
стуком камней отмечен путь нарушителей.
Бывают переходы границы бесследные, как бег по хвое, как прыжок в воду.
Контрабандисты прорвались через кордон. Прорвались удачно. Нет ни
брошенных окурков, ни примятой травы, ни остатков костра. Шорох и тени в
тайге. Для глаз же - сосновые курчавые волны до горизонта, из которых
торчат каменные пальцы скал. Для ушей - скулеж ветра, застрявшего в сучьях
и хвое.
Переход бесследен, и тогда на помощь уху и глазу приходит изумительный
аппарат, которым располагает застава.
Весь он умещается на конце колючей волчьей морды. Влажный, черный
шагреневый кусок кожи. Всегда беспокойные, всегда открытые ветру ноздри. И
вдобавок к ним - квадратная грудь волкодава, уши, встречающие шорох, как
проворные косые паруса ветер, белый капкан зубов, готовый раздробить бычьи
кости, и, наконец, ноги степного волка.
Прибавьте к этому страсть следопыта, молодое любопытство, находчивость,