"Сергей Диковский. Патриоты" - читать интересную книгу автора

"Прячешься?.. Ну, держи".
Ветер шевелил мишень, и солдат откровенно смеялся.
"Мало? На еще..."
Вместе с обоймой кончался и разговор.
- Корж, чего вы колдуете? - спрашивал командир взвода. - Придержите
дыхание.
Впрочем, это говорилось только для порядка. У первогодка были крепкие
руки и глаза цейссовской зоркости.
Все чаще и чаще картонный солдат возвращался из тира с простреленным
шлемом или дырой в подбородке.
Все шло по-старому. Дни ложились плотно, как патроны в обойму, только
обойма эта не заряжалась ни разу. Физгородок, манеж, караульный устав,
старый учебный пулемет с пробитым надульником (его теперь собирали, закрыв
глаза), тетради, классные доски, стучание мелка, а по вечерам шелест
книжных страниц, рокот домр или перестук домино - все это больше походило
на образцовую школу, чем на службу в пограничном отряде. Даже казарма, с
ее кремовыми занавесками, бумажными цветами на деревянных столбах и
четырьмя огромными фикусами в ленинском уголке, выглядела не по-военному -
мирно.
Приближалась зима. По утрам, как чугунная, звенела на манеже земля.
Осыпались последние желуди. Над станицей Георгиевской, где стоял отряд,
висел синий кизячный дым - во всех печах гудело пламя. А Коржа по-прежнему
держали в учебном батальоне.
"Живем, как в Пензе, - писал отцу Корж, - чистим сапоги, вместо пороха
нюхаем ваксу... Того гляди назначат в каптеры".
А между тем на границе было далеко не спокойно.
Длинные цепи огней горели на юго-востоке, где поднимались крутые
вершины сопок Мать и Железная. По ночам натужными голосами орали завязшие
в болотах грузовики, и прожекторы прощупывали мосты и беспокойную,
горбатую землю.
На краю села казачки накрест заклеили стекла бумагой - промерзшая земля
гудела от взрывов. Станичные дивчата делились с первогодками калеными
семечками и новостями.
Шел тридцать пятый год. С укреплений восточной полосы еще не сняли
опалубку, но бетон уже затвердел. Упустив время, противник нервничал. Изо
дня в день с застав сообщали о выкопанных пограничных столбах и
задержанных диверсантах.
Появились раненые. По двору лазарета вторую неделю катался в ручной
коляске красноармеец с пергаментно-светлым лицом. Один глаз у него был
голубой, веселый, другой закрывала черная повязка. Дивчата передавали
красноармейцу через ограду целые веники подмерзшей резеды и гвоздики.
Однажды Корж не выдержал:
- Где это вас?
- За Утиной протокой, - сказал негромко боец.
- Японцы?
- Нет, свои... земляки... - ответил он, ухмыляясь.
Ловко перехватывая колеса худыми руками, он ехал вдоль ограды и
вспоминал пограничные встречи.
...Шел из Владивостока ясноглазый застенчивый паренек-комбайнер. И в
расчетной книжке, среди бухгалтерских отметок, были найдены цифры,