"Сергей Диковский. Петр Аянка едет в гости" - читать интересную книгу автора

лицо, звезду на шлеме и трепаные оленьи унты.
Это был Пяткин - милиционер и пограничник Уэлена в то время.
Пяткин, кроме слов "No" и "Yes" ["нет" и "да"], ничего не знал
по-английски.
Владельцы яхты ни слова не знали по-русски.
Пяткин явился объявить протест против вторжения яхты в советские воды.
Его немедленно окружила стая молодых шалопаев с "кодаками". Мистеры и мисс
целились в усталое пяткинское лицо объективами.
Леди и джентльмены вопили, перелистывая "бедекеры":
- Рэшен козак! Чика... Кепеу!
После чукотских яранг, жировых плошек, мороженого оленьего мяса Пяткин
увидел рояли, купальный бассейн, хрустальную сервировку стола.
Он возмутился: какие-то шалопаи смеют бить по нерпам из маузеров,
кидать апельсинные корки в советскую воду и оглашать через радиорупоры
побережье фокстротным заиканием.
Он сказал, указывая на берег:
- No!
Потом на открытое море.
- Yes... Вира якорь!
Капитан спросил:
- What? [Что?]
Тогда Пяткин энергичными жестами пояснил, что "Мисс Мэри-Анна" должна
немедленно отойти подальше от советского побережья. Сухо откланялся и
уехал на берег на своей валкой лодчонке.
Через три часа яхта выбрала якорь.
В просторном ковше, в Нагаевской бухте, жмется у берега потемневший
бревенчатый дом. Возле дома гигантские шаги, затертый до блеска руками
турник, и узкий флажок на шесте врезался в небо. На фоне сумрачного
колизея сопок и стремительных туч этот красный лоскуток кажется
торжественнее флага, вечно струящегося над зданием ЦИК.
В прошлом году этот дом был почти одинок. Тогда только культбаза
светилась свежим тесом и поблизости не было ни одной лысой сопки. Теперь
же двухлетний поселок вырвался из подковы бухты. Его рождение еще не
отмечено на картах, а он уже смял тайгу и азартно размахивает руками новых
просек. Первые линии далеко впереди - там, где бараки Союззолота
пустынными окнами в упор смотрят на тайгу.
Это Нагаево - лучший порт Охотского побережья, в котором слабеет даже
сентябрьский шквалистый ветер, будущая столица Охотского моря.
Дом на краю - пограничный контрольный пост. Здесь все так же обыденно,
как и в заставах Уссурийской тайги. Буденный сидит, опираясь на клинок.
Ворошилов скачет за тысячи верст мимо башен Кремля. Трехлинейки стоят в
строю, и каждый ремень скошен вправо, точно головы бойцов на вечерней
поверке.
Тот же прицельный станок, тот же стрелок, в обмотках и каске, грозно
целится со стены. И ильичевка, конечно, "На страже". И буквы на лозунге не
одинаковы ростом.
И все-таки это особая граница.
В Приморье на каждой заставе - конюшня, манеж, учебные рыси, рубка
лозы...
Здесь - поездка на нартах под контролем начальника, тонкий шест в руках