"Гордон Диксон. Путь Пилигрима" - читать интересную книгу автора

Неотличимый, но с этого момента другой - в чем именно, алаагам еще
предстоит узнать. Он повернулся и быстро зашагал по улице, которая вела к
ожидающему его курьерскому самолету чужаков. Краем глаза различил он
трепетание цветных крылышек бабочки - или то был только проблеск отражения
от какого-то высокого окна, на мгновение блеснувший разными цветами. Быть
может, вдруг подумал он с теплотой, это та самая бабочка, которую он видел
появляющейся из кокона. Приятно было вообразить, что это могло быть то самое
крошечное свободное существо.
- Привет Пилигриму,- с ликованием прошептал он.- Лети, маленький брат.
Лети!

∙∙∙

Глава вторая

∙∙∙

Высадившись холодным серым ноябрьским утром из переполненного автобуса,
доставившего авиапассажиров из Болоньи - как это часто случалось в зимнее
время, в Милане был туман, и курьерский корабль, как и коммерческие,
вынужден был совершить посадку в Болонье,- Шейн Эверт краем глаза заметил
неприметное изображение маленькой фигурки, нацарапанное на цоколе фонарного
столба. Он не осмелился в открытую взглянуть на него, но взгляда искоса было
достаточно. Остановив такси, он назвал водителю адрес алаагского городского
штаба.
- Efreddo, Milano[1],- сказал водитель и погнал такси по почти что
безлюдным утренним улицам.
Шейн, соглашаясь, односложно отвечал со швейцарским акцентом. Милан и
впрямь холоден в ноябре. Холоден и неприветлив. К югу отсюда, во Флоренции с
ее голубыми небесами и солнечным светом, должно быть, все еще тепло и
приятно. Водитель, возможно, надеется завязать разговор и выведать, что
привело его пассажира в штаб пришельцев, а это опасно. Обычные люди не любят
тех, кто работает на алаагов. "Если я ничего не скажу,- подумал Шейн,- он
может что-то заподозрить. Но, подумав хорошенько, решит по моему
швейцарскому акценту, что я приехал сюда помогать попавшим в беду
родственникам и не настроен разговаривать".
Водитель заговорил о минувшем лете, сожалея о прошедших днях, когда
приезжало много туристов. Шейн отвечал очень кратко. Потом в такси стало
тихо, если не считать шума мотора. Шейн прислонил посох к правой ноге и
левому плечу под таким углом, чтобы уместиться в небольшом салоне такси.
После чего разгладил на коленях серый плащ. Перед глазами стояла увиденная
фигурка с посохом. Изображение было идентично тому, что он сам впервые
сделал на стене под тремя пиками с распятым на них человеком, в Аалборге, в
Дании, более полугода тому назад. Но не он оставил это изображение на
фонарном столбе. Как ни одну из тех фигурок, которые замечал по всему свету
за последние восемь месяцев. Одно мгновение эмоционального бунта подвигло
его создать образ, который теперь тиражируется, наполняя часы его сна и
пробуждения повторяющимися кошмарами. Нет смысла напоминать себе, что вряд
ли кто-нибудь свяжет его с первым граффити. Нет смысла вспоминать, что все
прошедшие с тех пор восемь месяцев он был безупречным слугой Лит Ахна.