"Гордон Диксон. Стальной брат (сборник "Эти удивительные звезды")" - читать интересную книгу автора

контрольной панели.
Не это. Только не это. Он удивился самому себе, слабости, которая
заставила его испытать дурноту от ужаса. Победить или проиграть; жить или
умереть. Но как Джордан, а не кто-то другой.
Дрожащими пальцами он зажег сигарету. Итак все прошло, и он в порядке.
Он вовремя догадался. Он был предупрежден. Незаметно для него - все это
время - семена главенства чужих воспоминаний, должно быть, ждала внутри. Но
теперь он знал, что они были тут, он знал, какие меры принять. Опасность
лежала в памяти Вашкевица.
Он должен отключить свое сознание от нее. Будет сражаться на посту без
преимущества их опыта. Первый часовой на границе действовал без помощи
банка памяти, значит, и он сможет.
Так.
Он принял решение. Включил просмотровый экран и встал перед ним, очень
напряженный и точный, в центре Поста, глядя на точки, которые были его
сорока пятью механическими собаками, разбросанными на страже на протяжении
миллиона километров в космосе, на управление, которое позволяло бы ему
бросать их жесткие, страшные механические тела в битву с врагом, смотрел и
ждал, ждал мужества, которое приходит при встрече с трудностями лицом к
лицу, ждал, чтобы оно поднялось в нем и овладело им, положив конец всем
страхам и сомнениям.
И таким образом он ждал долго, но мужество не пришло.
Быстро уходили недели; так и должно быть. Ему говорили, чего ждать, во
время учебы, и неминуемо, что эти первые месяцы должны быть напряженными,
чтобы часть его сознания все время была начеку и ожидала колокола тревоги,
который бы означал, что "собачки" дают сигнал о появлении врага. И
неминуемо, что он неожиданно будет замирать посреди обеда, с вилкой, не
донесенной до рта, ежесекундно ожидая вызова, что он будет неожиданно
просыпаться в полночь и лежать неподвижно и напряженно, глаза устремлены в
темный потолок, и прислушиваться. Позднее, как говорили ему во время учебы,
когда вы освоитесь на Посту, это постоянное напряжение ослабится, и вы
станете спокойнее, и только один тихий уголок вашего сознания будет
незаметно все время в тревоге. Это придет со временем, убеждали его.
И вот он ждал, ждал, когда в его душе высвободится свернутая пружина,
когда он почувствует, что Пост станет уютным и дружелюбным к нему. Когда он
впервые был оставлен в одиночестве, он сказал себе, что, конечно, в его
случае ожидание будет вопросом дней; потом, когда дни прошли, а он все еще
был с состоянии спускового крючка, он дал себе мысленно пару недель, потом
месяц.
Но теперь без всякого расслабления прошел месяц и даже больше.
Напряжение стало сказываться в нервозности его рук, появились темные круги
под глазами. Он обнаружил, что не может спокойно сидеть, чтобы почитать или
послушать музыку, которая имелась в библиотеке. Он без устали ходил,
бесконечно проверял и перепроверял пустое пространство космоса, которое
открывали ему обзоры "собачек".
И воспоминания о том, как Вашкевиц лежал в погребальной ракете, не
выходили у него из головы. И это было не так, как положено.
Он мог отказаться от воспоминаний Вашкевица, которых никогда не
испытывал сам, и сделал это. Но его личные воспоминания, проникшие в
сознание, когда он ничего не подозревал, было нелегко контролировать. Все,