"Гордон Диксон. Час орды" - читать интересную книгу автора

Как и естественный пейзаж, картина купалась в таком же мягком свете
майского солнца, создавая теплую, успокаивающую атмосферу. Но все же на
холст его кисти перенесли иное ощущение.
На блестящем от сырости, разрисованном квадрате холста размером три
на четыре фута Майлз изобразил совсем не то, что видел, а то, что
подсказал ему древний, дикий, животный инстинкт, таящийся в человеке. По
мягким, живым, голубым и коричневым краскам картины поперек реки
ультрамарина ползла ледяная унылая подчеркнуто серая паутина. В теплом
желтом солнечном свете появился тлеющий огонь ализарина, внесший угрюмый
красный цвет пролитой крови.
И, как итог многовекового комплекса ошибок, картина отображала деяния
человека, за которые его следовало осудить: раздеть, связать и разукрасить
кровавыми шрамами за варварские грехи и примитивные ошибки.
Майлз чувствовал себя истощенным, к горлу подступал легкий ком
дурноты. Майлз вновь опустошил запасы своей внутренней созидательной
энергии. Он опять показал не картину мира, которую видел, а только одну из
его сторон, подобно оборотной стороне медали, его дьявольскую сущность.
Майлз принялся устало чистить кисти и складывать краски, собираясь домой.
На полпути через застекленный переход над рекой он остановился на
минуту, чтобы отдохнуть, поставив к ограждению холст и тяжелый ящик с
красками. Восстанавливая дыхание, он еще раз внимательно вгляделся в
пейзаж, который пытался отразить на холсте.
Утес, на вершине которого он когда-то устанавливал мольберт,
"развернулся" к Майлзу своим почти вертикальным, неровным, известняковым
срезом, изъеденным и потрескавшимся от непогоды, и нависал над узкой
полоской земли, обсаженной деревьями. Как всегда, вид этого утеса придал
Майлзу новые силы и высветил цель. Эта мысль немного согрела его.
Сегодня он в который уже раз потерпел поражение, но все-таки не
сдался. Черпая силы от созерцания серо-коричневого утеса, начали
зажигаться мысли о следующей попытке, когда от прикоснется кистью к
холсту. Время для успеха по-прежнему оставалось. В конце концов, если он и
потерпел неудачу, то только в своих собственных глазах.
Его живопись, оставаясь такой, как сегодня, обычно привлекала
внимание преподавателей в университетской школе искусств. Она также должна
позволить ему после окончания школы получить стипендию, которая даст
возможность уехать на два года в Европу, где можно жить свободно и
заниматься рисованием. Там, освободившись от академической опеки и рисуя,
рисуя, постоянно рисуя, он победит эту дикую, примитивную холодность,
которая, как стужа, замораживает его творчество.
Приступ дурноты от длительного усилия сменился головокружением. Он
навалился на ограждение, но постепенно выпрямился.
Темнело. Он быстро посмотрел на солнце.
Оно светило словно сквозь темно-оранжевый фильтр. Закатывающееся,
огромное и угрюмое, оно жгло пылающей краснотой прямо с запада, потускнев
так, что Майлз мог смотреть прямо на него не щурясь. Более того, посмотрев
вниз, он не поверил своим глазам. Майлз увидел, что ландшафт изменился
тоже: окрасился, потемнел и омрачился всепроникающей краснотой солнечного
света. Казалось, что цвет красного ализарина, отражавший его собственную
внутреннюю, варварскую ярость, перенесся с картины в реальный мир, на всю
землю, небо и воду буйным цветом пролитой крови.