"Агент Веги" - читать интересную книгу автора (Шмиц Джеймс)

МАЯК В НЕВЕДОМОЕ

Нечасто случалось, чтобы Густав Роберт Фрай, Главный Уполномоченный Межзвездного Полицейского Управления, потратил больше часа своего рабочего времени на одну-единственную встречу. Однако в его офисе никто не удивился, узнав, что шеф предположительно будет совещаться до полудня, и просил до того времени его не беспокоить. Посетителя, которого почтительно проводили к нему сегодня утром, даже не поинтересовавшись, назначена ли ему встреча, звали Ховард Кэмхорн, и был он ни много ни мало, а Координатором Программ Исследований Верховного Правительства. Так что это была встреча политических мастодонтов. На повестке дня определенно должно было стоять нечто грандиозное.

За письменным столом своего кабинета Гус Фрай, широкоплечий, с мощной нижней челюстью и холодными, колючими глазами, выглядел необычайно эффектно, — настоящий политик, каковым он и являлся — но при этом чувствовал себя не очень уютно. А вот Ховард Кэмхорн, неуклюже развалившийся в кресле посреди комнаты напротив Главного Уполномоченного, мог сойти за не слишком популярного артиста средних лет. Долговязый блондин с ленивой улыбкой и еще более ленивыми, небрежными жестами, он, однако, занимал место на несколько ступенек выше на иерархической лестнице, чем его собеседник.

— Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы нас интересовал космический транспорт, который подобрали ваши ребята, — сказал Кэмхорн. — Однако вы уверены, что на борту больше нет YM-400?

Фрай пожал плечами:

— Я могу быть уверен только в том, что его нет в отсеке, где он хранился во время полета, и что замки на отсеке взломаны. Возможно, тот, кто завладел контейнерами с YM, перепрятал их в какой-нибудь другой части корабля. Это было бы несложно, но…

Кэмхорн покачал головой:

— Нет, — перебил он. — Это никому не нужно. Боюсь, что нам придется смириться с тем, что контейнеры исчезли.

— Похоже на то, — ответил Фрай. — Полицейское расследование будет продолжаться до тех пор, пока на корабль не прибудут ваши собственные детективы, но нет никаких оснований полагать, что они что-нибудь найдут.

— Курс был переустановлен таким образом, чтобы направить корабль в незанятые области космоса?

— Да, — ответил Фрай, — лодка МПУ заметила его лишь по чистой случайности. Новый курс не вывел бы корабль ни к оживленной трассе, ни к обитаемой планете или на обычный патрульный маршрут. Когда через три недели топливные баки должны были опустеть, взорвалась бы заложенная туда адская машинка, и никто не нашел бы даже обломков.

— Что известно о грузе? Вы что-нибудь знаете об этом? Он остался нетронутым?

— Насколько нам известно, да. Когда грузовик вернется в порт, грузоотправители все проверят подробно. Однако гипотеза о том, что исчез только YM-400 Верховного Правительства, остается пока самой многообещающей.

Кэмхорн кивнул.

— Банду, которая решилась на кражу, не могли заинтересовать обычные трофеи. Что и делает вашу гипотезу убедительной, — он задумчиво сморщил нос. — Modus operandi?

— Два варианта, — ответил Фрай. — Либо погрузили к себе на борт, либо перехватили по пути какой-нибудь корабль, взяли на абордаж прямо в полете.

— Какой из двух вам нравится больше?

— Первый. Второй — довольно маловероятен на самом деле. Даже МПУ не может вторгнуться на современный автоматический грузовик во время полета, не вызвав при этом целую бурю аварийных сигналов на всех контрольных станциях, расположенных по курсу. А, тем не менее, никаких аварийных сигналов зарегистрировано не было. Кроме того, нигде не обнаружено ни малейших следов насильственного вторжения.

— Так что наши воришки нагрузились сами, — сказал Кэмхорн. — Но, Гус, у меня всегда было такое мнение, что контрольные системы, не допускающие на автоматический транспорт безбилетников, абсолютно надежны.

Глава МПУ пожал плечами:

— До сих пор так и было. Но не потому, что их нельзя было перехитрить, а просто потому, что перехитрить контрольную систему — предприятие столь дорогостоящее, что игра не стоит свеч, если только общая стоимость транспортного средства вместе с грузом не покроет таких расходов. А похитители с расходами определенно не считались.

— Очевидно, — согласился Кэмхорн. — Но как удалось вынести YM-400 с корабля?

— Видимо, у них на борту была небольшая лодка. Пока это всего лишь предположение, ведь они оставили весьма мало следов своей деятельности, однако, это можно было сделать только так. Они раздобыли точные сведения о курсе корабля и графике движения. В тщательно рассчитанном месте произошла встреча, они забрали два кейса с YM, переориентировали корабль на новый курс, установили заряды, задали время взрыва, отключили сигнализацию на входном шлюзе и перешли в свою лодку. Естественно, где-то поблизости от грузовика ждал корабль, который их и подобрал. Вот и все.

— В ваших устах это звучит очень просто, — заметил Кэмхорн.

— Трудность в том, — ответил Гус Фрай, — чтобы подготовить подобную операцию. Вне зависимости от того, сколько средств было затрачено на это, они должны были потратить несколько месяцев на различные приготовления и при этом ни разу не привлечь внимание службы безопасности порта.

— У них было достаточно времени, — задумчиво признал Кэмхорн. — YM-400 годами перевозили в одинаковых контейнерах по одному и тому же маршруту.

— Я все думаю, — заметил Фрай, — почему был выбран именно такой способ перевозки.

Кэмхорн коротко улыбнулся:

— Не припомните, Гус, когда в последний раз был осуществлен захват автоматического транспортного корабля?

— Пятьдесят семь лет назад, — ответил Фрай, — причем тогдашний способ непригоден для нынешних кораблей, при современных контрольных системах.

— Ну, вот отчасти ответ на ваш вопрос. Риск при автоматической транспортировке сократился до минимума. Плюс к тому в отношении YM-400 мы избегали излишних мер безопасности. Если бы всякий раз его перевозили на военных кораблях, асы технологического шпионажа знали бы об этом, а это означает, что рано или поздно об этом узнали бы все, кому не лень. Начались бы акции, и, несмотря на любые меры, мы начали бы терять людей. На их место пришли бы те, кто работает на себя, а не на Верховное Правительство, а оно, разумеется, стремится не допустить этого. Пока это было оправдано. По крайней мере, это первый случай за тридцать два года, что мы работаем с YM-400, когда его не доставили по месту назначения.

— Два кейса по тридцать четыре килограмма в каждом, — сказал Фрай. — Вы полагаете, это много?

— Боюсь, что это чертовски много, — сухо ответил Кэмхорн.

Фрай подумал и сказал:

— Ховард, во всем этом есть определенная странность…

— Какая именно?

— Несколько часов назад мне показалось, что вы были почти рады, услышав о происшествии с этим транспортом.

Кэмхорн несколько секунд смотрел на него очень пристально.

— На самом деле, — наконец произнес он, — я действительно был рад. И вот почему. Если бы это не было столь очевидным преступлением рук человеческих, если бы транспорт, скажем, просто взорвался по пути или исчез, не подав сигнала тревоги…

— Исчез, не подав сигнала тревоги? — эхом повторил Фрай. — Без вмешательства людей?

— Если бы, — вновь начал Кэмхорн, — хоть частичка YM-400 была радиоактивна, я бы не удивился, что нечто подобное произошло. Однако его перевозили в стабильном состоянии, а опасных свойств у стабильного YM-400 не больше, чем у чугунных чушек. Если бы они вдруг проявились, все исследовательские программы, связанные с этим веществом, пришлось бы отложить на неопределенный срок. Возможно, даже прекратить насовсем, — он лениво улыбнулся Фраю. — Ну что, я объяснил мою столь очевидную радость, Гус?

— Более или менее, — ответил Гус Фрай. — А это действительно будет катастрофа, если программы придется прекратить?

— Верховное Правительство сочтет это настоящей катастрофой, именно так.

— Почему?

— Если, — отвечал Кэмхорн, — нам удастся разобраться с YM-400, то это обеспечит нам в будущем победу над любой возможной оппозицией и контроль над космическим пространством.

Фрай изо всех сил старался сохранить на лице невозмутимое выражение.

— Естественно, поэтому, — продолжал Кэмхорн, — мы предпочли бы, чтобы группировки инакомыслящих не заигрывали с YM-400 и, более того, даже не подозревали о такой возможности.

— Похоже, что существует, по крайней мере, одна группировка инакомыслящих, — заметил Фрай язвительно, — у которых о YM-400 имеется гораздо больше информации, чем, например, у Межзвездного Полицейского Управления.

Кэмхорн покачал головой.

— Мы не знаем, сколько им известно на самом деле, Гус. Кражу могли осуществить чисто в спекулятивных целях. В Галактике ходит достаточно много лишних денег.

Фрай проворчал:

— Вы подозреваете кого-нибудь конкретно?

— Многих. Но, к сожалению, существует некоторая вероятность того, что тех, кто это сделал, в списках не окажется. Однако мы составили подобные списки. Сегодня их передадут вам, в МПУ.

— Благодарю, — кисло вставил Фрай.

— Если б не суровая необходимость, я не стал бы этого делать, Гус. Но детективы нашего отдела Исследований не в состоянии сами справиться с подобным объемом. Разумеется, они будут сотрудничать с вашими людьми во всем.

— А некому больше с нами сотрудничать, — осклабился Фрай. — Я пришел к неутешительному выводу, что нынешнее население сотрудничать с нами, как это бывало раньше, не склонно.

Кэмхорн кивнул:

— Вполне естественно.

— Естественно? Почему же естественно? Пусть большинству немного не хватает жизненного пространства, так пусть отправляются на фронтирные планеты, но в остальном человечество никогда не жило комфортнее, чем сейчас. Ничто не давит на них, все время нянчатся с ними, ну, если не все, то на девяносто процентов, как минимум. А они вольны делать все, чего только их левая нога захочет. Треть населения уже до конца своих дней не станет заниматься честным трудом.

— Истинная правда. Вы описали просто-таки идеальные условия для возникновения глухого недовольства. Однако мы не хотим, чтобы человечество окончательно впало в спячку. Гус, что вам лично известно о YM-400?

— Ничего, — ответил Гус. — Время от времени некоторые слухи о нем привлекали внимание МПУ. Слухи подобного рода мы протоколируем обычным порядком. Я просматриваю эти протоколы.

— Ну и какие слухи вам удалось просмотреть?

— Я могу пересказать их вам буквально в двух предложениях, — ответил Фрай. — YM или YM-400 — это химический элемент, который был сравнительно недавно, несколько десятилетий назад, открыт учеными Верховного Правительства. Он обладает свойством вызывать «преобразующие пространственно-временные сопряжения», как утверждают пространные справочники. Значит, он имеет некоторое отношение к пространственным феноменам Римана. Впервые он был обнаружен в звездной системе, находящейся за пределами официально исследованных территорий, и эта система сейчас усиленно охраняется военными звездолетами Верховного Правительства. В ней имеется пояс астероидов, образованный, предположительно, остатками планеты, в незапамятные времена разорванной реакцией YM на мелкие кусочки. Кроме того, — добавил Фрай с недоброй усмешкой, — я могу даже привести один достоверный факт. Я точно знаю, что такая охраняемая система существует, и что там нет ничего, кроме звезды и вышеупомянутого пояса астероидов. Я могу дать вам ее координаты, но уверен, что они вам хорошо известны.

Кэмхорн кивнул.

— Известны. Еще есть какие-нибудь слухи?

— Думаю, это все.

— Ну что ж, — задумчиво протянул Кэмхорн, — я все понял. МПУ сможет принести нам пользу в искомом расследовании только тогда, когда будет гораздо лучше информированным. Вы собрали очень интересную коллекцию слухов, но с действительностью они, к счастью, имеют мало общего. Начнем с того, что YM-400 — это не элемент. Это группа из нескольких элементов одного порядка. Обозначающий символ не имеет ровным счетом никакого смысла…

— По соображениям секретности?

— Конечно. Дальше, все элементы данного порядка, за одним важным исключением, были обнаружены в ходе исследований свойств пространства Римана в двух внутренних зонах образования Галактики, возраст которых мы намеревались установить. Возможно, вы припомните эту программу, она была инициирована сорок пять лет назад. Элементы, о которых идет речь, радиоактивны, их период полураспада — в пределах часа. Возникло подозрение, что именно с ними связано наличие чрезвычайно любопытных и, на первый взгляд, случайных искривлений пространства-времени в этих зонах, однако их свойства были таковы, что воспроизвести их в необходимом количестве и на достаточно длительное время для проведения вразумительных исследований оказалось невозможно.

Последний же из элементов данного порядка — Ymir — в то время обнаружен не был. Он был найден десять лет спустя в виде следов в поясе астероидов, о котором вы упомянули, и покамест, да простится мне этот каламбур, не «наследил» более нигде. Ymir весьма капризен, химически очень похож на все остальные элементы данного порядка и имеет сходную с ними нестабильную структуру. И еще один поразительный факт — его присутствие в том виде и месте, где он был найден, теоретически невозможно. Однако вскоре выяснилось, что Ymir создает вокруг себя силовое поле, подавляющее радиоактивность. Пока ничто не вторгается в границы поля, элемент стабилен…

— А что может в него вторгнуться?

Кэмхорн неловко усмехнулся.

— Люди. Насколько нам известно, Ymir неизменен до тех пор, пока в его поле не вторгаются сознательно. Более того, будучи смешан с другими элементами порядка, он способен мгновенно передать свойство образования подавляющего поля еще трем из них. Весьма удачное стечение обстоятельств, если учесть, что Ymir был найден в микроскопических количествах, а также то, что неизвестные пока науке факторы препятствуют его синтезированию искусственным путем. Остальные три элемента воспроизвести сравнительно легко, а поскольку даже очень незначительная примесь Ymir придает им стабильность, или псевдостабильность, то их удается хранить неопределенно долгое время.

— Так то была смесь с YM-400?

— Вот именно.

Фрай глубокомысленно заметил:

— Возможно, мне следует напомнить вам, что этот разговор записывается.

Кэмхорн кивнул:

— Все в порядке. Теперь, когда мы знаем, что кто-то завладел YM-400 в количестве шестидесяти восьми килограммов, мы оказались в ситуации, совсем непохожей на прежнюю. Хотя ущерб, причиненный этой кражей, значителен и сам по себе. Наличие компонента Ymir в подобной массе может быть замечено только по характерным признакам, а вот другие компоненты можно при желании произвести.

Вопрос в том, насколько хорошо те, кто завладел этим веществом, осведомлены о его уникальных свойствах. Мы предпочли бы, чтобы они знали о нем некоторые вещи, например, то, что в известных пределах обращаться с YM-400 довольно просто. Сокращать и восстанавливать действие силового поля тоже несложно. В результате мы получаем или контролируемый поток радиоактивности, или полную его остановку. Теперь, вы упомянули, что YM-400 «преобразует пространственно-временные сопряжения»…

Фрай кивнул.

— Что ж, — сказал Кэмхорн, — и в самом деле, это выражение в точности описывает производимый им эффект, предположительно, из-за присутствия в нем изначально нестабильных элементов. Активная смесь преобразует пространственно-временные сопряжения в некий новый для нас вид энергии, свойства которого теоретически предсказуемы. Так, например, эта новая энергия может быть полностью контролируема. А дошли ли до вас какие-либо слухи о том, каких результатов мы стремились достичь в ходе экспериментов с этим веществом?

— Да, — ответил Фрай, — я совсем забыл. Были две различные версии на этот счет. Первая состояла в том, что конечным продуктом исследований должно стать взрывчатое вещество с мощностью, превосходящей всякое воображение. Другая — в том, что вы пытаетесь создать телепортатор материи, по возможности, на уровне межзвездных расстояний.

Кэмхорн кивнул уже в который раз:

— Потенциально YM-400 действительно является необычайно мощной взрывчаткой. В этом нет никаких сомнений. Что же касается второго соображения, кстати, ушедшего не слишком далеко от истины, то решение его в положительном смысле было бы равносильно мгновенному переносу между звездами, не так ли?

Фрай пожал плечами.

— Думаю, что так.

— Однако, — сказал Кэмхорн, — пока мы еще не телепортировали ни одной крупицы материи. И знаете почему, Гус?

— Нет. Откуда мне знать?

— Никаких слухов на этот счет не подслушали, нет? Так я вам скажу. YM-400, активированный даже в микроскопических количествах, немедленно становится поразительно несговорчивым и постоянно расставляет препоны на пути экспериментатора. И все эти препоны не поддаются никакому объяснению. У меня работали весьма невозмутимые физики, которые буквально со слезами на глазах утверждали, что пространству-времени известно о наших попытках им манипулировать, и поэтому оно настроено по отношению к людям весьма недоброжелательно, находя какое-то злобное удовлетворение в том, чтобы безжалостно пресекать таковые попытки.

Гус Фрай грустно усмехнулся:

— Возможно, ваши физики правы.

— Иногда случается так, — заметил на это Кэмхорн, — что ситуация выглядит совсем не смешной, Гус. На данный момент эксперименты с YM-400 выдали полезных результатов ноль целых, ноль десятых. Мало того, в их ходе произошло более тысячи несчастных случаев. Большинство пострадавших было специалистами высочайшего уровня, сами понимаете, их не так-то легко было заменить.

Фрай недоверчиво взглянул на собеседника.

— И что, все эти несчастные случаи так и не были объяснены?

Кэмхорн покачал головой.

— Если бы удалось выяснить причину хоть одного из них, то многих других не случилось бы. Уверяю вас, в осуществлении данного проекта не было допущено даже малейшей небрежности. Однако в таком виде, как сейчас, можно считать, что ученые потерпели полное фиаско. Если бы ставки не были столь высоки, мы умыли бы руки еще десять лет назад. Поэтому, как я уже говорил, если бы выяснилось, что в исчезновении космического транспорта повинна та якобы стабильная смесь, мы, вероятнее всего, отложили бы дальнейшие манипуляции на неопределенное время. Подобное ЧП повышает риск просто до неприемлемой величины.

Фрай проворчал:

— Именно в исчезновениях и состояли несчастные случаи? Вещи, люди..?

— Ну, — уклончиво сказал Кэмхорн, — некоторые из них осуществлялись примерно по такой схеме.

Фрай откашлялся.

— Скажите мне еще только одну вещь, Ховард.

— Какую именно?

— Все, что вы сказали, является правдой хотя бы отчасти?

Кэмхорн задумался.

— Гус, — затем ответил он, — если я попрошу вырезать ваш вопрос и мой ответ из записи, вы это сделаете?

— Конечно.

— Так сделайте это, пожалуйста, а затем не записывайте нашу последующую беседу.

Спустя несколько секунд Фрай сказал:

— Вот и все, запись отключена.

— Большая часть из того, что я вам сказал — правда, — заметил Кэмхорн, удобно откидываясь на спинку стула. — Возможно, не все из сказанного — правда. Также возможно, что я утаил от вас всю правду. Однако нам не остается ничего другого, как распространять правдоподобные слухи, Гус. Единственное, чего мы никак не можем себе позволить, это быть пойманными на очевидной лжи.

Лицо Фрая начало медленно заливаться краской.

— Полагаете, что Межзвездное Полицейское Управление поможет распространять эти слухи?

— Конечно, поможет. Будьте реалистом, Гус. Разумеется, вы передадите сообщенную мной информацию лишь ограниченному контингенту подчиненных, но возникнут утечки и… А разве могут быть более правдоподобные слухи, чем те, которые подтверждают другие, изначально распущенные?

— Если вам известны потенциальные места утечек среди «ограниченного контингента подчиненных», — сказал Фрай, — я был бы весьма обязан, если б вы назвали фамилии.

— Не будьте ханжой, Гус, — любезно ответил Кэмхорн, — я отнюдь не пытаюсь опорочить ваше Управление. Я имею в виду — an mass, то есть в среднем. Как вы сами изволили заметить, МПУ не сможет расследовать это дело, если ему не будут подкинуты хоть какие-нибудь намеки. Так вот мы и намекаем, В процессе расследования мы надеемся, что зародится новая волна определенных слухов. Все это делается исключительно во благо.

— Но с какой целью?

— Я уже говорил. Преступники могут быть пойманы не так скоро, как мы хотим. Группа посвященных, вероятно, крайне мала, но организация должна быть разветвленной, к тому же похитители опасаются последствий. Они непременно раздобудут информацию, которую мы хотим им подсунуть, будь то утечка из МПУ или по другим каналам. Этого должно хватить, чтобы удержать их от явных глупостей. Кроме того, это позволяет не доносить информацию до общественности.

— Мы хотим, чтобы похитители узнали, что YM-400 — непредсказуемо опасен. Это оставляет им небогатый выбор. Они могут либо выбросить эти кейсы, либо хранить их тайно, пока не раздобудут более полную информацию об украденном веществе. Но, учитывая то, каким образом была совершена кража, ни один из вышеназванных вариантов не будет избран. Похитители далеко не невежды, их нелегко напугать, и у них определенно есть ресурсы для покрытия дальнейших расходов.

Фрай кивнул.

— Вероятнее всего они выберут следующее, — продолжал Кэмхорн, — оценят, насколько в действительности серьезны предупреждения, выуженные из слухов, и продолжат свои эксперименты, возможно, более осторожно, чем если бы не были предупреждены.

Нас и это устроит. Я уже рассказал о потерях среди нашего персонала. Мы не возражаем против того, чтобы другие отгребли в сторонку весь жар. Это вторая причина, по которой стоит принести в жертву часть ценной информации. К тому времени, когда мы поймаем похитителей, наши усилия должны окупиться тем или иным способом.

— А если предположить, — сказал Фрай, — что несанкционированные Правительством эксперименты закончатся тем, что еще одна планета разлетится на кучку астероидов?

— Это крайний случай, — заявил Кэмхорн, — хотя и не такой уж невероятный. Дело в том, что все равно существует такая возможность, вне зависимости от того, что мы предпримем. Мы можем попытаться лишь свести риск к минимуму.

— Не лучше ли поймать похитителей поскорее, пока они не начали столь опасные игры?

— Конечно, это было бы лучше. Однако в данном случае время работает на нас.

— Работать оно, конечно, работает, но все же сколько у нас времени до того, как ситуация станет критической?

— Ну, — протянул Кэмхорн, — предположим, что, по крайней мере, три-четыре года ушло на то, чтобы наши фигуранты завладели некоторым количеством YM-400. Наверняка они и приготовили все для проведения полномасштабных экспериментов. Однако если они не законченные идиоты, то должны провести тщательное исследование смеси и выяснить ее свойства. Экспериментальная фаза не слишком опасна и может быть завершена не ранее чем через полгода.

Фрай энергично помотал головой.

— Полгода! — проговорил он. — Может, конечно, случиться так, что нам повезет, и мы арестуем их на следующей неделе, Ховард… но ведь еще существует восемнадцать планет и спутников планетарного класса, все — перенаселены, семьдесят три космо-города с населением, в восемь раз превышающим планетарное, а также пять Свободных планет, на каждой из которых, можно, если угодно, утаить без проблем целую армию. Добавьте к этому около сотни тысяч осколочных популяций на малообитаемых плакетках, астероидах, постоянно проживающих в космосе на станциях с фиксированным положением и на мобильных ковчегах — мы просто не можем все это проверить за полгода, Ховард! Мы уже начали проверку всех, кто имеет хоть малейшее отношение к пропавшему кораблю, и пройдемся по вашему списку подозреваемых, как только он попадет к нам в руки. Однако не ждите результатов раньше, чем через год…

Фрай оказался слишком большим оптимистом.

После той встречи прошло полтора года. Более или менее многообещающие нити были оборваны. Исчезнувший YM-400 так и не был найден.

МПУ отрабатывало оставшиеся версии.

С воздуха Львиная гора, расположенная в юго-западной части Американского континента Свободной планеты под названием Земля, представляла собой наклонное треугольное плато, кое-где опушенное зеленью, состоящей из кедра и сосен, но по большей части покрытое грубыми рубцами обнаженных горных пород. В самой широкой и высокой части оно имело восемь километров в ширину и как бы притаилось за спиной у вытянутого в сторону севера огромного нагромождения скал, в котором можно было при желании увидеть короткую вытянутую шею и тяжелый череп, что делало его похожим на хищника, прислушивающегося к чему-то. Вероятно, именно этим причудливым формам гора и была обязана своим названием. К югу от нее плато понижалось, постепенно сужаясь и образуя третий угол неровного треугольника. Неподалеку от его южного кончика можно было заметить единственные следы обитания человека — полдесятка строений размером от малого до умеренного, отделанных деревом и местным камнем. К одному из зданий примыкал огромный, с мощной решеткой, сдвоенный загон. Это была экспериментальная животноводческая ферма, которая вместе с горой и полусотней квадратных километров окрестной скалистой пустоши составляла частную собственность некоего Мигеля Трелони, Свободного жителя Земли.

Фрэнк Доуланд, лейтенант Фрэнк Доуланд из Полицейского Управления Солнечной Системы, последние двадцать минут медленно вел свою сетевую машину на скромной высоте вдоль облачной гряды к западу от горы. Одновременно он обозревал территорию ранчо высокомощным поисковым лучом. Никакой активности обнаружено им не было, и ранчо выглядело так, словно временно опустело, что было вполне возможно. Местонахождение Мигеля Трелони в данный момент было неизвестно, к тому же Львиная гора была лишь одним из тех многих мест, где его периодически можно было встретить.

Наконец Доуланд опустил наблюдательный прибор и взглянул на солнце, которое должно было сесть через час. Это был коренастый молодой человек лет тридцати с небольшим, одетый по-охотничьи. Он всегда играл роль охотника во время работы на планете. Даже снаряжение, упакованное в багажнике сетевой машины, за исключением нескольких изделий особого рода, говорило о том, что оно принадлежит любителю этого азартного увлечения.

Свободные семьи приходили в традиционное негодование по поводу любых проявлений власти Верховного Правительства на Земле, и отнеслись бы крайне недружелюбно к детективу полиции Солнечного Города, вне зависимости о того, какова его миссия. Однако экспорт излишка местной фауны был одной из признаваемых ими форм межпланетной торговли. Более того, земляне, по большей части, сами были заядлыми охотниками. Обычно Доуланд прекрасно с ними ладил.

Он открыл потайной ящичек в панели управления и вынул оттуда пачку фотографий ранчо Трелони на горе, сделанных, по всей видимости, с высоты нескольких сотен метров. Несколько секунд Доуланд сравнивал фотографии с расстилающимся внизу пейзажем. За те восемь месяцев, что прошли с того момента, как фотографии были сняты, на ранчо, по-видимому, ничего не изменилось. По крайней мере, если смотреть с птичьего полета.

Доуланд в задумчивости потер переносицу. Если ранчо действительно пустовало, следовало оставить здесь все как есть и поискать Трелони где-нибудь еще. Сделать посадку без приглашения, в отсутствие владельца, было совершенно невозможно. На подобное не отваживались ни гости Земли, ни Свободные. Но детектив, например, мог сослаться на неполадку двигателя сетевой машины. Это было хорошим поводом, но провернуть такое можно было всего один раз. Он предпочитал сохранить его для того, чтобы представиться семейству Трелони в случае, если он застанет здесь либо Мигеля, либо его сводного младшего брата, доктора Пола Трелони. Ни тот, ни другой не считались серьезными подозреваемыми по делу об исчезновении YM-400, однако трудно было понять, чем они занимаются последние полтора года. Доуланд должен был выяснить это, не создавая лишнего шума. Обычное дело.

Земля, возможно, была именно тем местом, где следовало искать YM-400 в первую очередь, ибо Свободные граждане относились откровенно неприязненно к Верховному Правительству, которое при помощи искусных юридических закавык, приняв законодательство о Свободных мирах, ограничило их права на владение планетой. В сущности, Свободные семьи стали просто высокооплачиваемыми попечителями своей планеты. Доуланд, выросший в переполненных туннелях гигантского искусственного астероида, известного под названием Солнечного Города, мог только приветствовать бережное отношение к природным богатствам колыбели человечества. Семейства Земли тоже стояли на позициях сохранения местных ресурсов, но только на своих собственных условиях и под своим контролем. Но Верховное Правительство вежливо им отказало в этом.

Так выглядела проблема с одной стороны. Другая состояла в том, что многочисленные слои населения космических городов и так называемых Свободных миров лелеяли мысль о том, чтобы хлынуть потоком на Свободные планеты. Верховное правительство отказало и в этом, что, по мнению Доуланда, было также разумно. Однако Свободные граждане опасались и, возможно, не без оснований, что с дальнейшим приростом населения возрастет и политическое давление, что, в конце концов, вынудит правительство отменить запрет на иммиграцию. Большинство, возглавляемое Энтони Брэндом Картером, больше известным под прозвищем Головастого Картера, который был главой самой крупной и богатой из семей Земли, полагало, что единственным выходом из создавшейся ситуации является хорошо вооруженная армия. Землянам требовалось мощное оружие, в большом количестве, а также законное право производить его, управлять им и в случае необходимости использовать для того, чтобы отбиваться от вторжения незаконных мигрантов. Верховное Правительство неоднократно подчеркивало, что обладание, равно как и использование оружия для гашения социальных конфликтов по конституции является его и только его привилегией. Тяжба по этому вопросу длилась уже многие десятилетия, периодически возобновляемая семьей Картеров или их сподвижниками. Тем временем любители экстремальных видов спорта на Земле поголовно вступали в члены необычайно боеспособной группы под названием Солдаты Картера, где прилежно штудировали военные искусства теми средствами, что были им доступны. Полицейское Управление Солнечной Системы в целом и Доуланд в частности прекрасно знали, что Солдаты были непревзойденными стрелками, великолепными пилотами и наездниками, но Верховное Правительство пока не считало нужным бить тревогу по этому поводу.

Мистер Пол Трелони, младший из братьев, в возрасте двадцати лет вступил в ряды Солдат, отбарабанил в тренировочных лагерях два года, затем в пух и прах разругался с Головастым Картером и покинул Землю, чтобы всерьез заняться физикой в университетах Верховного Правительства, где вскоре получил ученую степень. Чем он занимался после этого — неизвестно. Время от времени он объявлялся на Земле, мог оказаться здесь и в данный момент. Мигель, который был старше Пола более чем на двадцать лет, и которому сейчас было чуть за пятьдесят, также интересовался физикой и посещал один из университетов Верховного Правительства около четверти века назад. Ученые занятия Мигеля прекратились еще до получения им степени. Это произошло вследствие его расхождения во мнениях с президентом университета, коего он вызвал на дуэль. По мнению Доуланда, братцы страдали амбициозностью, что было не такой уж редкостью среди людей чересчур богатых и ничем другим не примечательных. Однако, несмотря на выбор физики в качестве штудируемой дисциплины, ничто не связывало обоих Трелони с исчезнувшим YM. Вряд ли можно было их подозревать, ведь хотя коэффициент интеллекта у обоих значительно превышал уровень среднего человека, например, такого как Доуланд, но блестящими умственными способностями братья не обладали. По возвращении на Землю Мигель забросил физику в пользу экспериментальной биологии. Ранчо на Львиной горе служило местом приложения его хобби, которое в данный момент состояло в выведении особой породы гигантских кабанов для охотничьих нужд. По-видимому, выращивание злобно-капризной тонны бекона на копытах вполне удовлетворяло его амбициям человека образованного и воспитанного. Помимо непродолжительного знакомства с Солдатами Картера, ни один из братьев не выказывал ни малейшего интереса к Земной политике.

Ниточка, связывающая Трелони с пропавшим химическим элементом, была довольно тонкая, но, как знал Доуланд, все более-менее привлекательные версии уже были исчерпаны и не дали ни малейшего результата. Мало того, Межзвездное Полицейское Управление оказалось перед малоприятным фактом, что теперь подозревать некого или, наоборот, всех и каждого. Детектив решил, что если здесь до захода солнца не обнаружится никаких следов Мигеля Трелони, то сетевая машина доставит его к месту следующей проверки. Поскольку автоматизированные системы холят и лелеют возлюбленных свинюшек Трелони без вмешательства человека, то владелец ранчо может заглядывать сюда раз в несколько недель.

Взгляд Фрэнка быстро скользнул по равнине, за которой возвышалась гора. Сегодня в воздухе было неспокойно, порывы ветра трепали плоскости машины, а над северной горной цепью бушевали грозы. Внизу взвихрившийся песок шлифовал крутые бока плато. Доуланд снова прицелился в охотничью подзорную трубу и принялся тыкать видеолучом с небольшим увеличением почти куда попало. Под ним проносился густой лес, из которого то и дело выглядывали скалы, изъеденные выветриванием. Совершенно: дикое место. Он вновь навел трубу на территорию ранчо. Что-то привлекло его внимание, и он всмотрелся внимательнее.

Кто-то двигался в направлении к ближайшему от него краю горы. Фрэнк заметил, как внизу блеснуло что-то белое. Тщательно сфокусировавшись на фигуре, Доуланд довел увеличение до максимума — перед его взором внезапно возникло изображение молодой женщины.

Она остановилась, и в следующее мгновение Доуланд с тревогой понял, что она смотрит в бинокль. Правда, не имея видеолуча МПУ, ее стеклышки не могут сообщить ей ничего, кроме того, что над ней пролетает сетевая машина. Затем женщина свободной рукой подняла над головой белую тряпицу и принялась энергично размахивать.

Несмотря на бинокль, Доуланд мгновенно узнал женщину, поскольку в последние дни изучил множество фотографий. Это была Джил Трелони, младшая из трех оставшихся в живых членов Свободной семьи Трелони. Мигель и Пол приходились ей дядями, и, поскольку она здесь, кто-то из них тоже должен был быть где-то поблизости.

Двух мнений быть не могло — она явно сигналила машине. Доуланд взглянул на панель перед собой — коммуникатор был включен, но почему-то не зарегистрировал ни одного из местных звонков. Фрэнк сузил глаза. Это становилось интересным. Если Трелони ожидали гостей, но не общались с ним по открытой коммуникационной системе, то это означало, что они не хотели афишировать свое присутствие на ранчо.

Это могло означать множество вещей, не представляющих ни малейшего интереса для МПУ, но…

Доуланд вынул свою пушку из охотничьей куртки и проверил, разворачивая нос машины в направлении ранчо и наклоняя его немного вниз. Любой из братьев мог заварить кашу, особенно, если им есть что скрывать, но они, во всяком случае, не смогут заявить, что полицейский приземлился без приглашения.

Снова поймав в фокус подзорной трубы Джил Трелони, он заметил, что она в курсе того, что машина намеревается приземлиться. Она опустила тряпку, но продолжала пристально смотреть вверх, заслоняя рукой глаза от лучей заходящего солнца.

В следующий миг, без малейшего предупреждения, все приборы на панели перед Доуландом замерли на нулевых отметках, а сетевая машина начала камнем падать вниз.

Общепланетная гравитационная сеть являлась общим для всей Земли источником энергии. Установка этой сети была чрезвычайно дорогостоящей затеей — больше ни одна планета не сочла возможным позволить себе подобную роскошь. Будучи установленной, сеть, тем не менее, почти не использовалась, поскольку на всей Земле не жило столько людей, чтобы загрузить ее по максимуму.

Однако это компенсировалось следующими возможностями. Сеть была эстетически необременительна и доступна повсюду. Она поставляла энергию любым приборам и устройствам, от наручных часов до гигантских машин, работавших в доке космопорта. Кроме того, она была исключительно надежна. За восемьдесят лет существования с ней не произошло ни одной аварии, не было замечено ни одного сбоя в работе.

Репутация столь блистательного рекорда безопасности, подумал Доуланд, отчаянно манипулируя переключателями, в ближайшие три четверти минуты может быть серьезно подпорчена. Ему крупно повезет, если он останется в живых. Еще одна мысль требовала от него немедленных действий совсем иного рода, но почти столь же срочных. А именно та, что на необычные и необъяснимые физические феномены, с которыми он определенно столкнулся, следовало обращать самое пристальное внимание при поиске YM. Он бросил быстрый взгляд на замаскированный ручной коммуникатор. Еще бы несколько секунд, и он по тревоге соединится с представителем Полицейского Управления Солнечного Города Колумбийского космопорта напрямую.

Однако этих секунд у него не было. Сетевая машина, тяжелая, отвратительно неповоротливая, планировала бездарно, неохотно подчиняясь пилоту. Горный склон качался перед глазами из стороны в сторону. Если он упустит эту полосу ровной земли перед ранчо Трелони, машина либо разобьется на кусочки в лесу, либо пророет котлован у подножия горы. Фрэнк вновь набросился на переключатели и ощутил, как машина на мгновение поднялась…

— Простите, — Джил Трелони в слезах бросилась по склону ему навстречу. — Простите меня, я пыталась вас предупредить. Я просто не сообразила… вы ранены?

Ее лицо, подумал Доуланд, пожалуй, не бледнее моего. Купол парашюта мягко накрыл его, а справа, в кресле пассажира, приземлились скособоченные, рваные останки двигателя. Когда он попытался встать, секция пластикового пола треснула, нога провалилась и уперлась в землю. Он выбрался из сиденья, сетевая машина устало крякнула и осела еще на несколько сантиметров. Доуланд отбросил парашютную ткань в сторону и обнаружил, что может встать.

Он откашлялся.

— Не думаю, что я ранен, во всяком случае, не серьезно.

— На вашем лице кровь!

Доуланд облизал разбитую губу и поморщился.

— Не заметил, как это случилось… столько всего летало вокруг. А что здесь произошло?

Девушка нервно сглотнула, не отводя взгляда.

— Отключилась энергия.

— Я заметил, — кое-то начало проясняться. — Именно поэтому вы не могли связаться со мной по коммуникатору.

— Да, но я…

— И как долго она отключена?

— С утра.

Он серьезно посмотрел на нее, и лицо Джил мгновенно вспыхнуло.

— Я знаю, — жалобно проговорила она. — Это было ужасно глупо махать вам, чтобы вы спустились. Честно говоря, мне просто в голову не пришло, что…

— Пустяки, — сказал Доуланд, надувая грудь. — Все в порядке, ведь я уже здесь.

Девушка была очень красива, хотя сейчас ее лицо было искажено от испуга.

— Вы не могли знать, до каких пределов простирается аварийная зона, — он посмотрел вверх, на здания. Грохот падения не заставил никого появиться.

— Вы здесь не одна, верно?

— Нет, — с сомнением проговорила она и продолжила извиняющимся тоном: — Я уверена, что где-то вас видела, но не могу вспомнить, где.

— Ну, и не вспомните, — ответил Доуланд, — я не из Свободных.

Оттени, промелькнувшей в ее глазах, у него побежали мурашки по спине. Здесь было опасно, что ж, примем к сведенью. Он продолжил:

— Хотя, возможно, вы слышали мое имя. Фрэнк Доуланд, компания «Экспортные животные Доуланда».

— А-а, понятно, — она явно знала его имя. — А меня зовут Джил Трелони. Доуланд, я… ну… в общем, здесь произошла авария, и боюсь, что очень серьезная авария.

— Еще одна авария? Что за авария?

Она покачала головой.

— Не знаю. У вас есть с собой аптечка?

— Разумеется, есть. А что, кто-нибудь ранен?

— Мой дядя. Мигель Трелони. Он наверху, в доме.

— Что с ним такое?

— Именно этого-то я и не знаю. Выглядит, как… я думаю, ему очень плохо. Непонятно от чего.

— И как давно ему плохо?

Она подумала и сказала:

— С утра.

— С того времени, как отключилась сетевая энергия?

Она посмотрела на него испуганно.

— Ну да.

Это почти все объясняет, подумал Доуланд и сказал:

— Вы здесь были одни?

— Нет. Это, конечно, звучит очень странно, но…

Она кивнула в сторону склона, где стояло длинное деревянное строение, похожее на амбар.

— Мой другой дядя, Пол Трелони, заперт там.

— Заперт? — переспросил Доуланд.

— Да. Конечно, от двери есть ключ, но я никак не могу его найти.

— А Мигель может знать, где ключ?

— Думаю, да.

— Тогда попытаемся привести его в сознание настолько, чтобы он смог нам сказать. Идите в дом, мисс Трелони. Я попробую вскрыть аптечку, и через минуту-две поднимусь за вами.

Он понаблюдал, как девушка грациозно спускается по склону, слегка качнул головой и повернулся к искореженной машине. Либо она — просто глупышка, либо что-то утаивает от чужака-неземлянина. Жаль, если она тоже связана с делом YM, но все это решать не ему. Он вынужден сообщить о происшествии немедленно, и через час специалисты Верховного Правительства будут здесь. Так что дальше это не его забота.

Он осторожно забрался в свою машину. Пристроившись так, чтобы его не было видно из дома, он нажал кнопку ручного коммуникатора:

— Крис! Это Доуланд. Срочно, — и подождал, чтобы прибор издал ответное жужжание.

Никакого жужжания не последовало.

Спустя еще две попытки, на которые он затратил полминуты, Фрэнк стащил с руки коммуникатор и отщелкнул крышку. Он не мог припомнить, что сильно стукнулся обо что-то рукой, но тонкий механизм теперь представлял собой груду кристаллических обломков. В охотничьем снаряжении был запрятан еще одни коммуникатор, но он работал на сетевой энергии.

Похоже, что еще какое-то время это все же останется его заботой.

Мигель Трелони, по мнению Доуланда, которое он, впрочем, не рискнул произнести вслух, находился на грани смерти. Телосложением потерпевший отличался мощным, фигура у него была мускулистая и крепкая, но на низенькой кушетке в гостиной он выглядел совсем маленьким и каким-то съежившимся. Кожа свинцового цвета и нитевидный пульс. На взгляд опытного в таких делах детектива причиной недомогания могло послужить внутреннее кровотечение и лучевые ожоги.

Доуланд взглянул на девушку. Она была взволнована и напряжена, но в истерику впадать не собиралась.

— Возможно, ваш дядя и поправится, — откровенно признался он, — но это займет, как минимум, несколько часов. Состояние уж больно тяжелое.

У Джил побелели костяшки пальцев на руках, сжимавших колени.

— Он должен… вы можете спасти…

Доуланд с сомнением покачал головой:

— Не знаю, сможем ли мы спасти его в таких условиях. Если отвезти его сегодня в больницу, то у него появились бы приличные шансы на поправку. Номы этого сделать не можем, если только не восстановить сетевую энергию.

Она слабо спросила:

— А что с ним?

— Ну, это же очевидно, леди. Он получил лучевые ожоги.

— Лучевые ожоги? А как это могло случиться?

— Не знаю, меня же при этом не было.

Доуланд открыл свою аптечку, вытащил оттуда один из множества крошечных контейнеров и повертел его в руке. Затем спросил:

— Где он был, когда вы его нашли?

— Лежал у двери лаборатории.

— Какой лаборатории?

Джил Трелони прикусила губу.

— Это то здание, что я вам показывала.

— То самое, где заперт Пол Трелони?

— Да, они называют его лабораторией.

— Кто они?

— Мигель и Пол.

— А что это за лаборатория? — поинтересовался Доуланд безразличным тоном.

— Не знаю. Они там что-то строят. Какую-то машину.

— Ваши дяди — ученые?

— Да, — это было сказано почти с гордостью. Свободная леди намекает навязчивому чужестранцу, чтобы он не вмешивался не в свои дела.

На что Доуланд сказал с самой простодушной миной:

— Картина стала бы более понятной, если бы я знал, имелись ли у них в лаборатории антирадиационные костюмы…

— Думаю, что имелись.

Он кивнул.

— В отношении здоровья Мигеля это кое-что объясняет.

Он достал из аптечки крошечный шприц, вставил иглу в особое отверстие на выбранном контейнере и медленно вытянул поршень. Джил неловко посмотрела на него и спросила:

— Что вы собираетесь ему вколоть?

Доуланд ответил ей мимолетным взглядом:

— Точно не знаю. Обычно это лекарство называют просто «медик». Существует около тридцати различных наименований для аналогичных препаратов, что, по-видимому, представляет вариации одного и того же антибиотика, и все они чрезвычайно популярны в местах, где поблизости нет врачей или хотя бы фельдшера. На Земле «медик» мне не попадался, но я всегда вожу с собой собственный запас.

— Чем «медик» может ему помочь?

— Ну, насколько я понимаю в медицине, стоит ввести дозу в вену, как антибиотик распространится по всему организму и начнет разбираться, что к чему. По-видимому, «медик» сравнивает то, с чем столкнулся, с тем, каким должно быть, по его мнению, здоровое человеческое тело. Сначала он поставит диагноз, выявит симптомы заболевания, будь то сломанная лодыжка, похмелье или лучевой ожог, чтобы затем попытаться привести ситуацию в норму.

Он закатал Мигелю Трелони рукав, ввел кончик тончайшей иглы в массивный, но расслабленный в данный момент бицепс, и поршень медленно пошел вниз.

— Некоторые склонны считать «медик» чем-то вроде вируса, но только чрезвычайно благонамеренного вируса, когда дело касается человеческих существ.

Он убрал шприц и взглянул на часы.

— Почти шесть тридцать… Похмелье он снимает за три минуты. Однако, судя по тому, в каком состоянии находится сейчас ваш дядя, может пройти четыре или пять часов, прежде чем лекарство начнет действовать. Если «медику» удастся привести Мигеля в сознание самостоятельно, то это должно произойти не раньше утра. Хотя, возможно, это произойдет и раньше, но не думаю, что нам следует торчать здесь, у постели больного. Лучше попытаться извлечь вашего дядю Пола из лаборатории. Если он до сих пор не смог оттуда выбраться, то может оказаться в таком же состоянии, как Мигель. Или даже хуже.

Лицо Джил медленно побледнело.

— Да, — сказала она, — я тоже об этом подумала.

Доуланд сказал, покусывая нижнюю губу:

— Видите ли, мисс Трелони, есть нечто странное в том, что вы обнаружили Мигеля лежащим у двери лаборатории, в то время как она была заперта.

Она кивнула.

— Понимаю. Я никак не могу это объяснить.

— Нет ли поблизости какого-нибудь склада, где могли бы храниться, например, антирадиационные костюмы?

— Склад находится в небольшом квадратном здании к югу отсюда. Я обыскала его сегодня утром в поисках ключа от лаборатории. Там нет никаких радиационных костюмов.

— А вы знаете, как эти костюмы выглядят?

— Да, я надевала такой во время учебной тревоги.

— Вы смогли бы узнать ключ от лаборатории, если увидите?

— Да, Мигель показывал мне тот, который всегда носил с собой.

Она встала, подошла к каминной полке и взяла оттуда круглый конусовидный кусочек металла толщиной примерно в сантиметр с аккуратно скошенным краем. Она протянула его Доуланду со словами:

— Ключ очень похож на этот, только раза в три больше.

Доуланд взвесил на руке этот конус и покачал головой:

— Леди, судя по весу, это — метасталь. Она используется для строительства банковских хранилищ и внешней обшивки корпусов космических кораблей. Кроме того, похоже, что на двери в лабораторию вашего дяди установлен атомный замок, поскольку этот ключ именно такого рода. Вы не знаете, изнутри здание выстлано также из метастали?

— Возможно. Мигель как-то сказал мне, что построить его стоило больших денег, но он пошел на это, чтобы быть уверенным, что никто не заберется в лабораторию, пока он в отъезде.

— Если оно построено из метастали, то он добился того, чего хотел, — сказал Доуланд, — и это сильно осложняет дело.

Он посмотрел на ключ, который по-прежнему держал в руке.

— А этот ключ от чего?

— Не знаю. Но я уверена, что на всем ранчо нет другой двери, на которой был бы этот… атомный замок. Этот ключ я нашла сегодня утром в кармане у Мигеля.

— Думаю, он нам не понадобится, — сказал Доуланд. — Теперь послушайте, мисс Трелони. У меня с собой защитная пушка, сила ее удара шестикратно превышает убойную силу ружейной пули. Я попробую выпустить полный заряд по замку лаборатории, но если это действительно метасталь, то стрельба не даст никаких результатов. Тогда мы можем вновь поискать ключ. Или другой вариант: я могу спуститься с горы и позвать кого-нибудь на помощь.

Джил засомневалась.

— Спуститься с горы не очень-то легко даже днем, ночью это будет еще сложнее.

— Ну, в этом нет большой проблемы, — ответил Доуланд. — У меня с собой альпинистское снаряжение, я планировал подняться на пик Марко Поло отловить барана и парочку овечек. Для подобных целей у меня есть специальный пистолет-гарпун, кошки и с полкилометра магнитного каната, все, что нужно. Вопрос лишь в том, будет ли от этого хоть какая-то польза? У меня есть походный коммуникатор, но он сетевой, а мы не знаем, насколько далеко распространилась авария подземной сети. Не могли бы мы связаться с кем-то на равнине? Там можно одолжить лошадей…

Она покачала головой.

— Вряд ли. Здесь можно бродить неделями, прежде чем кого-нибудь встретишь.

Доуланд помолчал.

— Ну что ж, — сказал он через минуту, — если мы ничего не добьемся в ближайшие несколько часов, то все равно стоит попытаться. Судя по местоположению моей машины, в тот момент, когда энергия отключилась, от подножия горы до того места, где я смогу использовать коммуникатор, должно быть не дальше десяти километров по горам. Однако это, разумеется, займет немало времени. Поэтому сначала посмотрим, что можно сделать на месте.

Он легким движением накинул куртку.

— Вам лучше остаться рядом с вашим дядей, мисс Трелони. Я…

Он осекся. Снаружи раздался сверхъестественный звук. Это был какой-то раздирающий уши визг, перемежаемый яростным не то воем, не то рычанием. Девушка замерла в испуге, затем нервно улыбнулась.

— Что это? — спросил Доуланд.

— Кабаны Мигеля. Полагаю, они просто-напросто проголодались. Ведь автоматизированные кормушки-поилки тоже не работают.

— Кабаны? Конечно, я слышал, как они шумят, но никогда не думал, что это может быть так отвратительно.

— Эти свиньи, — пояснила Джил, — довольно крупные. Мой дядя — фанат экспериментального животноводства. Насколько я понимаю, самый крупный кабан весит почти две тонны. Страшные звери. Подойти близко к борову не боится один Мигель.

Снаружи догорал вечер, было еще светло, но Фрэнк в первую очередь достал фонарик из покореженной сетевой машины. Он мог понадобиться ночью, а, возможно, даже раньше, если удастся пробиться в лабораторию. В этом случае, если, конечно, здание не выстроено из метастали, никакого YM он там не найдет. Впрочем, как признался себе Доуланд, лично его это устраивало.

Однако у него были веские основания полагать, что украденный химический элемент все же там находится. Инструкции Верховного Правительства прямо указывали, что искать следует нечто необъяснимое, нечто необычное, особенно в сочетании с опасным. Покамест сложившаяся на ранчо ситуация хорошо вписывалась в эту схему. Оставался лишь один весьма тревожный вопрос: какого рода опасность может возникнуть следующей?

Были и другие вопросы. Вообще вопросов накопилось даже слишком. Однако на один из них необходимо было получить ответ немедленно, а именно, какова роль Джил во всем происходящем? В распоряжении Доуланда имелся способ гарантированного получения информации, но, прежде чем прибегнуть к нему, он хотел сначала убедиться, что девушка не такая уж невинная овечка. По меньшей мере, он пришел к выводу, что работы, проводившиеся в лаборатории, представляют собой серьезное нарушение законов Верховного Правительства, даже если они не были напрямую связаны с YM, и Джил об этом не могла не знать. А если связаны, то необходимость полномасштабного поиска YM-400 на Земле представляется очевидной для всех заинтересованных сторон.

Он придумал, как подтолкнуть Джил. Если она знала о чем-то незаконном, то могла в столь нестандартной ситуации использовать неземлянина, торгующего животными и свалившегося ей в буквальном смысле на голову. Ей была нужна помощь, но семейство Трелони не хотело привлекать внимание Полицейского Управления.

Так что, если у девушки рыльце в пушку, то она не станет рисковать и не будет пытаться использовать ищейку Верховного Правительства. Ведь и ежу ясно, что шпик не мог появиться здесь случайно, да еще в критический момент. Конечно, Джил могла его разоблачить, но подобный риск невелик, решил Доуланд. Судя по тому, что он видел, она умеет держать себя в руках. И сперва попытается его проверить.

Когда детектив направился обратно по склону ко входу в лабораторию, звериный рык, доносившийся из свинарника, несколько ослабел. Внешняя дверь из пропитанного защитным составом дерева, покрывавшего все здание, была слегка приоткрыта. Доуланд потянул ее на себя, мельком взглянул на открывшуюся за ней плиту из метастали и круглое углубление на уровне груди, которое и являлось атомным замком.

Пока все шло, как задумано. Три окна на тыльной стороне дома, где он оставил Джил Трелони рядом с Мигелем, выходили на лабораторию. Виновна или нет, она все равно будет наблюдать за ним, притаившись за одним из этих окон. Упоминание о «защитной пушке» выдало его с головой, ведь он описал действие автоматической полицейской пушки МПУ, а оружия такого образца гражданские лица при себе не носили, а если и носили, то не болтали об этом с посторонними.

Однако Свободная леди могла этого и не знать.

Но она не могла не заметить включенное антирадиационное поле МПУ…

Доуланд прошел от двери тридцать шагов, вынул пушку и надавил на стержень у пояса. Вокруг него немедленно разлилось слабое голубое сияние. Не слишком яркое даже для того, чтобы заметить его на темнеющем склоне, но вполне видимое для того, кто наблюдает, притаившись за окном. Ощутив легкий спазм от удушья, он сделал глубокий вдох сквозь поле.

Все остальное было делом техники. Едва взглянув на дверь, он уже ясно понял, что напрасно тратит заряды на метасталь. Однако он выпустил несколько зарядов в замок, затем методично прошелся по всему зданию, наблюдая, как обломки защитного слоя отлетают от невредимой серебристой поверхности. Пушка сама по себе почти не создавала шума, зато к тому времени, когда он закончил, свиньи успели охрипнуть от своего рева.

Доуланд отключил АР поле и направился к дому. Когда он вернулся в маленький холл, Джил уже поджидала его посреди гостиной, держа руки за спиной. Во взгляде читался немой вопрос. Тем не менее, она спросила вслух:

— Ничего не получилось, Доуланд?

Доуланд покачал головой.

— Ни капельки.

Он принялся стаскивать пиджак, но увидел, как она резким движением выбросила из-за спины пушку, и слегка развернул левую руку, сжимая маленькую черную капсулу, которую держал между большим и указательным пальцем. Джил, вероятно, не заметила этого движения, и уж точно не увидела, как блеснула, вылетая из капсулы, крошечная иголка, чтобы вонзиться ей в бедро. На мгновение на лице девушки отразились удивление и негодование, затем колени у нее подкосились, а пушка выпала из рук. Она медленно опустилась на ковер, повернулась на бок и затихла.

Что поделаешь, подумал Доуланд, теперь у него были все доказательства…

Джил Трелони открыла глаза примерно через пять минут. Она предприняла краткую, но безуспешную попытку выбраться из глубокого кресла, в котором оказалась за это время. Темно-синие глаза просто впились в Доуланда, стоявшего перед креслом. В них читались тревога и гнев, затем их сменило выражение ледяной неприступности.

— Что вы со мной сделали? — охрипшим голосом спросила она.

— Выстрелил первым, — ответил Доуланд, — и, похоже, поступил правильно.

Она перевела взгляд на Мигеля, лежавшего на кушетке в другом конце комнаты.

— Сколько я была без сознания?

— Несколько минут.

— Но почему…

— Почему вы ощущаете непривычную слабость? Я выстрелил в вас, мисс Трелони, инъекционным шприцем, наполненным неким препаратом. Этот препарат производит два различных эффекта, которые при некоторых обстоятельствах могут оказаться очень полезными. Один из них заключается в том, что реципиент воздерживается от энергичных движений. Например, если очень постараться, то вы, конечно, сможете самостоятельно выбраться из кресла, однако лишь для того, чтобы беспомощно улечься на ковре. Возможно, вам удастся встать на четвереньки. Вы можете даже попробовать уползти из комнаты, но делать это будете очень медленно.

Доуланд помедлил немного и продолжал:

— Еще одно действие, которое оказывает этот препарат, состоит в том, что под его действием человек становится удивительно сговорчивым, даже если до этого таковым не был. Его просто переполняет жажда сотрудничества. Например, вдруг почувствует, что очень хочет откровенно ответить на вопросы, которые я ему задам.

— Значит, вы из полиции, — безмятежно произнесла она.

— Правильно, — Доуланд подтянул другое кресло поближе и сел лицом к ней. — Давайте не будем тратить время зря, мисс Трелони. Вы намерены были меня застрелить?

Она посмотрела на него с искренним недоумением.

— Нет, во всяком случае, если бы вы меня к тому не вынудили. Я собиралась разоружить вас и запереть в подвале. Вы пробыли бы там, в полной безопасности, столько, сколько нужно.

— И как долго вы собирались держать меня там?

— Пока кто-нибудь не придет на помощь.

— Кто же мог придти вам на помощь?

Лицо Джил порозовело от досады.

— Это просто невероятно, — ровным голосом произнесла она, — но помощь пришла бы от Картера.

— Головастого Картера? — уточнил Доуланд.

— Да.

— Он как-то связан с вашими дядями?

— Да.

— Кто возглавляет эту группу?

— Мигель и Картер возглавляют ее сообща. Они — близкие друзья.

— А кто еще, помимо Пола и вас, состоит в группе?

Она покачала головой.

— В ней немного людей, но я не знаю имен. Мы считали, что пока нам лучше знать друг о друге как можно меньше.

— Понятно. Но все они — Свободные земляне?

— Да уж, конечно.

— Как случилось, что вам стало известно о причастности Картера?

— В экстренном случае я должна была связаться с ним по местному номеру.

— А что ваши дяди делают в лаборатории? — спросил Доуланд.

— Конструируют машину, которая позволит им двигаться назад во времени.

— При помощи YM-400?

— Да.

Доуланд задумчиво посмотрел на девушку, чувствуя, как по его спине медленно пробегает неприятный холодок. Джил Трелони верила в то, что говорила, сейчас она просто не могла солгать. Однако он не поверил ее рассказу о машине времени. Он слышал, правда, что некоторые ученые Верховного Правительства считают возможными путешествия по времени. Но для него, обычного детектива, подобная идея была слишком безумной.

Но тут он припомнил, какие слухи ходили о свойствах YM-400, а еще Мигеля, найденного лежащим у двери лаборатории, чему не нашлось никаких объяснений.

— Неужели им удалось создать машину? — с опаской спросил он.

— Да. Сегодня утром было предпринято первое полномасштабное испытание, и оно прошло успешно. По крайней мере, отчасти.

— Поскольку Мигеля обнаружили в таком положении?

— Да.

— Вы полагаете, — продолжал осторожный допрос Доуланд, — что Мигель сначала оказался где-то в другом месте, или лучше сказать, где-то в другом времени, затем вернулся обратно, попав не совсем туда, откуда стартовал?

— Да.

— Есть ли какие-нибудь предположения относительно того, почему он пострадал?

Девушка покачала головой.

— Сбой в энергетической сети, разумеется, указывает на то, что случилась какая-то авария. Но я представления не имею, какая именно.

— А как насчет Пола? Думаете, что он все еще в лаборатории?

— Да, но только если не пострадал или не погиб.

Доуланд вновь ощутил знакомый холодок в позвоночнике.

— Думаете, он может сейчас находиться в другом времени?

— Да.

— А потом он вернется?

— Да.

— Вы не могли бы описать машину? — попросил он.

— Нет, я никогда не видела чертежа, да и все равно ничего не поняла бы, даже если б увидела. Кроме того, я никогда не заходила в лабораторию.

— Понятно. У вас есть какие-либо другие причины, помимо странного положения, в котором оказался Мигель, считать, что испытание машины удалось?

— Да, есть. За утро я трижды слышала, как под домом протекала река.

— Что вы слышали? — переспросил Доуланд.

— Как река протекала под домом. Я не могла ошибиться. Каждый раз это длилось около получаса.

— И что это все означает? — спросил он. — Ну, это же очевидно… данный период времени и другой, когда эта река протекала в этом месте, сблизились вплотную друг к другу.

— Именно так и должна работать машина?

— Я не знаю, как должна работать машина, — сказала Джил Трелони, — но это то, что, по-видимому, произошло.

Доуланд пригляделся к ней повнимательней.

— Хорошо, — сказал он, — давайте оставим эту тему. Кто разработал машину?

— Конструкцию разработал Мигель. На последних стадиях ему помогал Пол. Привлекался еще кое-кто, но, главным образом, это был проект Мигеля. Он работает над ним уже более двадцати лет.

Это было просто невозможно, если только не…

— Мисс Трелони, — спросил Доуланд, — вы знаете, каков коэффициент интеллекта у Мигеля?

— Разумеется, знаю, 192.

— А у Пола?

— 189.

Она улыбнулась.

— Сейчас вы спросите, не подделали ли они результаты тестирования в университете? Да, подделали. Эта операция готовилась очень давно и очень тщательно, Доуланд.

— А каков ваш интеллект, мисс Трелони?

— 181.

В досье Джил Трелони фигурировала цифра 128. Свободные граждане, по-видимому, действительно тщательно подготовились к успешному осуществлению операции.

— Вам известно, кто похитил YM-400? — спросил Доуланд.

— Да, это сделал Пол.

— Вы видели это вещество?

— Да, видела. Два синих слитка. Точнее, темно-синих. Субъективно они кажутся тяжелыми, хотя по размеру совсем небольшие.

Это описание в точности подходило тому, на что были нацелены поиски Верховного Правительства.

— И сколько этого вещества в лаборатории?

— Оно все находится там.

Фрэнк почувствовал, как мысли медленно закипают в черепе.

— Все там?! Разве ваши дяди не знают, что YM-400 — очень опасная игрушка?

— Разумеется, знают, но Мигель скрупулезно исследовал его, после того, как тот оказался у него в руках. Если принимать все необходимые меры предосторожности, YM-400 не может быть опасным. Дяди сделали вывод, что Верховное Правительство нарочно распустило ложные слухи об опасности, чтобы никто не осмелился использовать YM-400.

— Но то, что произошло сегодня в лаборатории, — заметил Доуланд, — свидетельствует о том, что это не было ложью.

— Вы слишком спешите с выводами, Доуланд. Тому причиной могло послужить огромное количество других вещей.

— Возможно. Однако мой коэффициент, равный, между прочим, всего 136, подсказывает, что мы с вами находимся в данный момент в большой опасности.

Джил кивнула:

— Это весьма вероятно.

— Тогда как насчет полноценного сотрудничества, пока мы, я имею в виду вас, себя и ваших дядей, не выберемся из сложившегося положения, чтобы оказаться в безопасности?

— В данный момент, — благоразумно откликнулась Джил, — у меня, кажется, попросту нет иного выбора.

— Я не это имел в виду. Препарат перестанет действовать через несколько часов. Вы снова сможете свободно передвигаться, и выбор у вас появится. Как вы тогда поступите?

— Это зависит от того, — ответила Джил, — сможем ли мы придти к консенсусу, то есть соглашению.

— Какому соглашению?

— Очень простому соглашению, а именно, сколько стоит ваше молчание, а также сокрытие всего, что здесь произошло. Разумеется, вы можете назвать любую цифру. Земля за ценой не постоит.

Доуланд внимательно посмотрел на Джил, все больше умиляясь. Это была самое хладнокровное предложение взятки, какое он только видел. Особенно, учитывая обстоятельства. И это все, на что оказался способен коэффициент 181?

— Мисс Трелони, — ответил он, — единственная цена, которую я получу за свое молчание, это двадцать лет в тюрьме МПУ. Я, конечно, сильно уступаю вам в интеллекте, но все же не такой дурак, как вы думаете.

— Хоть вы и не дурак, но не можете оценить ситуацию в целом.

— И какова же ситуация?

— Мигель и Пол заслужили право первыми провести эти эксперименты. Возможно, им не суждено их завершить благополучно, однако копии машины, что находится в лаборатории, спрятаны в разных местах планеты в ожидании часа, когда их приведет в действие команда Свободных ученых. Теперь понимаете? Эксперименты все равно будут продолжаться, пока все проблемы, связанные с обращением времени вспять, не будут решены.

— Зачем же тогда было хранить весь запас YM-400 в лаборатории?

— Потому что именно здесь его предполагали использовать. Вы все еще не вполне постигаете масштаб операции, Доуланд. Если нам понадобится YM-400 из запасов Верховного Правительства, мы просто пойдем и возьмем его. Это можно провернуть в любой момент. Единственное, что может помешать нам, так это если Верховное Правительство уничтожит все свои запасы YM-400. А оно не собирается этого делать, по крайней мере, до тех пор, пока мы не получим столько YM-400, сколько нам нужно.

Насколько ему было известно, Джил вполне могла оказаться права. Поэтому он сказал:

— Предположим, что кто-либо из Свободных ученых, в конце концов, сможет отправиться назад во времени. Что это может дать?

— Все что нам нужно, разумеется, — ответила Джил. — Нам больше не придется скрывать нашу деятельность, и у нас будет время. Столько времени, сколько потребуется. Возможно, тридцать лет или пятьдесят. Научные центры и автоматические фабрики будут размещены в прошлом, и они смогут произвести оружие, которое превзойдет все, что находится в распоряжении Верховного Правительства. А затем это оружие появится в настоящем, в нашем времени, Доуланд. Не пройдет и года, как Земля превратится в вооруженный до зубов мир, и это произойдет внезапно. Никаких разговоров о том, чтобы сделать из Земли еще одну Открытую планету, больше не будет…

Теоретически Доуланд мог предположить, что подобный план способен сработать. С учетом резерва времени и ресурсов целой планеты, которые оказались бы в таком случае в распоряжении Свободных… и ничто не сможет помешать им захватывать корабли и минировать астероиды. На мгновение, пока Джил Трелони говорила об этом, все это звучало почти правдоподобно.

Но лишь на мгновение. Разумеется, она говорила правду, или то, что она считала правдой. Трелони на своем ранчо подошли к чему-то очень опасному и столь же противозаконному, что бы это ни было, а чтобы скрыть истинные цели, распространяли среди остальных членов своей группы всякие бредни о путешествиях во времени.

— И как далеко намеревались ваши дяди отправиться во времени, мисс Трелони?

— На шестьсот тысяч лет. Именно этот период был выбран как наиболее подходящий для достижения цели.

Шестьсот тысяч лет. Свободные все делают с размахом, язвительно подумал Доуланд, даже когда врут своим сторонникам.

— Когда вы призывали меня спуститься, сегодня вечером, — продолжил он допрос, — мне показалось, что вы ждали кого-то другого, верно?

— Да. Но я не призывала вас, Доуланд. Напротив, пыталась удержать от посадки. Если б вы были тем, кого я ждала, вы поняли бы этот знак… Но мы отвлеклись. Итак, вы обдумали мое предложение?

— Относительно того, чтобы продаться Свободным?

— Если вам больше нравится, можете называть это так.

— Мисс Трелони, — приветливо сказал Доуланд, — если бы я продался, вам бы это понравилось?

Ее щеки запылали.

— Нет, конечно, я бы стала вас презирать.

Доуланд кивнул.

— Хоть в чем-то мы с вами пришли к единому мнению. Теперь скажите, а кто был тот человек, которого вы ждали, и почему именно его?

Губы девушки на мгновение напряглись, но затем слова снова полились потоком:

— Картер должен был прислать на ранчо доверенного человека с некоторыми деталями для машины. Их должны были отгрузить в Колумбийском космопорте либо вчера вечером, либо завтра утром. Я думала, что вы прилетели сообщить об этом. Нездешние сетевые машины пролетают над нами не чаще одного раза в несколько недель. Если бы вы были доверенным лицом, то попытались бы связаться с нами по домашнему коммуникатору до того, как я вас заметила…

— …чтобы убедиться, что на побережье все чисто, и можно спокойно приземляться с деталями машины на борту.

— Да. Затем вы должны были сообщить Картеру, что никто не отвечает, после чего начать немедленное расследование инцидента. Я пыталась предупредить посланца, чтобы он не приближался, ибо на ранчо возникли серьезные проблемы.

Доуланд подумал немного и кивнул.

— Это должно было сработать в том случае, если бы я оказался тем самым посланцем… Но теперь мне все больше и больше представляется, что мое появление здесь — весьма удачная затея, мисс Трелони. Ведь картеровский посланец мог прибыть сюда на самом деле и, не получив ответа с ранчо, сообщить об этом начальству и удалиться восвояси, верно?

— Да, верно. Такое случиться могло, — ее глаза заблистали от разочарования.

— И что в таком случае предпринял бы Картер?

— Он выслал бы сюда несколько подразделений своих Солдат.

— На бреющем, — понимающе кивнул Доуланд, — чтобы они не были замечены со спутников. Солдаты долетели бы до аварийной зоны, и первые несколько сетевых машин рухнули бы на землю. Оставшиеся сообщили бы о том, что случилось. И что тогда, мисс Трелони?

— Черт бы вас побрал, Доуланд, вот что. Они начали бы кружить вокруг Львиной горы, чтобы определить, как далеко могут продвинуться на своих машинах. Картер распорядился бы доставить лошадей и альпинистское снаряжение, и они продолжили бы свой путь верхом.

Существовали и другие возможности, подумал Доуланд. Парашюты, планеры, Солдаты могли даже попытаться сесть на горный склон, как пришлось поступить ему. Их предупредили бы, что рядом с горой они должны избегать всяческих маневров, помимо тех, что будут продиктованы суровой необходимостью. Да, значит, они прибудут сюда именно так, как сказала Джил, причем, совершенно незаметно, даже если их будет целая рота. И сверх того, прибудут быстро.

— Ну, предположим, все именно так и получилось. В эти минуты Солдаты Картера мчатся сюда сломя голову. При самом благоприятном раскладе, когда их следует ожидать здесь?

Она прикинула:

— Не раньше утра.

— По моим подсчетам, не раньше, чем за два часа до рассвета, — заметил Доуланд. — Что может их задержать?

— Они не смогут взобраться на гору ночью. Спуск еще был бы возможен, но даже это трудно и опасно. А ведь им придется тащить с собой ремонтное оборудование, чтобы устранить возможные неполадки. Так что Солдаты поднимутся по северному отрогу, где подъем не так крут.

— А затем, — откликнулся Доуланд, — им придется идти через всю гору пешком. Да, это не шутки. Кроме того, конечно, посланец может вообще прилететь сюда только завтра. Если он прибудет завтра, то в какое время?

Она пожала плечами.

— До полудня. Мы не договаривались точно.

— В любом случае, — сказал Доуланд, — вы рассчитывали, что я буду болтаться здесь, пока не прибудут Картер со своими ребятами. Потом вы поняли, что я работаю на Верховное Правительство, и решили, что будет слишком опасно позволять мне ползать по ранчо, пока не подоспеет помощь.

Джил кивнула.

Доуланд посмотрел на нее внимательно.

— Полагаю, вы отдаете себе отчет в том, что если мне не удастся в течение ближайших часов перекинуться парой слов с Полицейским Управлением Солнечной Системы, Мигель может скончаться от ожогов? А вот если мне все же это удастся, то корабль ССПУ домчит вашего дядю до ближайшей больницы в десять минут?

— Я полностью отдаю себе отчет, Доуланд, — сказала она твердо. — Но я также уверена, что Мигель предпочтет скорее погибнуть, чем обнародовать наши планы.

Доуланд пожал плечами.

— Ладно. Теперь скажите, то, что здесь произошло до моего прибытия, случилось именно так, как вы описали?

— Да.

— В данный момент вы не знаете, как попасть в лабораторию?

— Нет, если только не найдется ключ от двери.

— Ключ должен быть где-то здесь?

— Да, — ответила она, — но я не смогла его найти.

— Есть еще какие-либо соображения на этот счет?

— Никаких.

Доуланд помолчал немного.

— Мисс Трелони, есть еще что-либо важное, что вы не сообщили мне до сих пор?

Ее глаза холодно изучали его, затем она произнесла:

— Возможно, только то, что…

— Что именно?

— Если бы вы согласились взять у нас деньги, — отчеканила Джил Трелони, — я первой попросила бы Солдат, чтобы вас застрелили.

Бывают женщины, подумал Доуланд, которые только и знают, что создают мужчинам проблемы. Однако в течение нескольких часов это будут не его проблемы. Он дал ей снотворное, и она послушно проглотила. После того, как действие первого препарата прекратится, таблетка успокоит ее до самого рассвета.

Он стоял, глядя на темнеющие склоны, открытые всем ветрам. Над ним проплывали тучи, сквозь которые изредка проглядывала луна. Условия были вполне благоприятными для поиска, который он задумал. Где-то поблизости должна была находиться потайная кладовая, в которой хранилось все связанное с тайными работами, чтобы не захламлять почем зря лабораторию. Включая, возможно, и комплект запасных ключей. Он догадывался, что Джил была не нужна ни одному из братьев во время решающей и опасной стадии осуществления проекта. Они, вероятно, позволяли своей красивой и своенравной племяннице делать все, что ей вздумается. Однако ей вовсе не обязательно было знать о запасных кладовках. Если Фрэнку удастся выбросить из головы, что всего в сотне метров от него находится шестьдесят восемь килограммов YM-400, причем какая-то часть — в опасном радиоактивном состоянии, у него появятся хорошие шансы найти кладовую.

В этом случае ключ от атомного замка, который показала ему Джил, и который в данную минуту оттягивал карман его куртки, может оказаться именно тем, что необходимо, дабы войти в кладовку.

Час спустя он таки обнаружил это место. Отчасти ему помогла наблюдательность, отчасти — случайная фраза, брошенная Джил. Хлев, в котором размещались гигантские свиньи, примыкал к загону. И загон, и хлев были разделены на две секции, в большей из которых обитали шесть свиноматок. Меньшая же была предоставлена в распоряжение борову. Над обоими стойлами была раскинута целая сеть навесных мостиков. Стена между хлевом и загоном ненавязчиво привлекла внимание Доуланда тем, что несложные расчеты показывали, что она была примерно на метр толще, чем было необходимо.

Он принес из своей машины дюжину походных сигнальных факелов и укрепил их вдоль центрального прохода, затем нашел и запустил механизм автоматизированных кормушек. Голодный громоподобный рев, который встретил его на пороге, утих, когда гигантские свиньи принялись остервенело жрать, дав Фрэнку время изучить себя как следует. Он предполагал, что эти суперкабаны выглядят этакими гротескными чудовищами с переваливающимися брюхами, но вместо этого обнаружил настоящих гигантов, тяжеловесных, но ловких, как носороги. Шкуры у них были песочного цвета, а глаза умные и злые. Без сомнения, эти порождения генной инженерии отлично подойдут любому, кто любит охоту, сопряженную с определенной долей опасности.

Самым опасным был здесь, очевидно, боров. Даже те два центнера, на которые он был в среднем тяжелее любой представительницы своего гарема, не имели особого значения в противоборстве против столь субтильного создания, как человек. Значение имело лишь его отношение. Свиноматки удалились в загон немедленно после того, как съели все, что скормила любимая ими машина. Боров же остался, чтобы одним глазом наблюдать за Доуландом, который стоял над ним на высоком мостике. Этот глаз не выражал ни малейших признаков благодарности. Он горел гневным багровым огнем. Нижняя челюсть неустанно совершала жевательные движения. Вокруг огромной пасти вскипала пена.

Джил Трелони упомянула о том, что никто, кроме Мигеля, не отваживался приближаться к борову.

Доуланд готов был ей поверить на слово. Хрупкая стальная лесенка вела с верхнего мостика вниз, прямо в стойло этого чудовища. Доуланд полез в карман и вытащил свою полицейскую пушку. Ни один спортсмен не стал бы использовать подобное оружие против животного. Однако это был не спорт. Потом он начал спускаться вниз.

Поначалу боров застыл на месте, наблюдая за смельчаком. Доуланд тоже застыл у подножия лестницы. Затем сделал шаг вперед. Боров развернулся, пригнул голову и с громоподобным топотом ринулся вперед. Раздался мягкий звук выстрела, и Доуланд отпрыгнул в сторону. Гигантское тело впечаталось в дальнюю стену, но боров умер еще до этого момента, поскольку лишился башки. Человек же продолжил свой путь к стене из массивных бревен, разделяющей стойло и двор.

Замок на двери в кладовую был расположен на внутренней стороне стены, он был скрыт под дощатой обшивкой, но найти его оказалось не слишком сложно. Доуланд вставил ключ, повернул на нужный градус, почувствовал легкий щелчок, а затем отступил на шаг, так как дверь начала открываться наружу.

В кладовой находились именно то, что он ожидал, включая антирадиационные костюмы. Еще двадцать минут Доуланд потратил на то, чтобы убедиться — одной вещи там точно не было. А именно, ключей от лаборатории. Возможно, будь у него специальные поисковые приборы, он смог бы их найти, но, к сожалению, таких приборов не было.

Это привело его в смятение, поскольку отнимало всякую надежду. Большую часть ночи придется потратить на обыск всех сооружений ранчо, и хорошо, если ключ отыщется. Где бы он ни находился, его хорошо спрятали. Если бы Мигель пришел в сознание, можно было бы его разговорить, но шансы на то, что Трелони-старший придет в сознание, были невелики.

Доуланд взял два из трех АР-костюмов, свернул и повесил на сгиб руки, затем остановился, все еще раздумывая и обшаривая глазами длинный, узкий пенал кладовой. Вряд ли он сознавал, что надеется на то, что какая-нибудь магическая вспышка интуиции подскажет в последний момент, где ключ. Если бы удалось попасть в лабораторию, он разобрался бы в том, как работает машина, регулирующая радиоактивность YМ. В конце концов, машина — это всего лишь машина. Затем он бы ее выключил, а когда влияние YM будет нейтрализовано, энергетическая сеть должна будет восстановить свою работу и тогда…

Доуланд взглянул на часы и покачал головой. Не стоит об этом даже думать, он не может попасть в лабораторию. Полтора часа потрачены впустую. Находка ключа позволяла прибегнуть к самому быстрому и потому наименее опасному способу решения всей проблемы. Но этого не произошло, оставалось лишь спуститься с Львиной горы и отправиться пешком по пустыне. Если повезет, то еще до зари он обнаружит, что коммуникатор вновь заработал, подпитываясь энергией от сети, если только за это время YM не напомнит о себе еще каким-нибудь непредсказуемым и гораздо более разрушительным феноменом. Как бы неопределенно и пугающе ни выглядела нынешняя ситуация, было ясно, что все это цветочки, и YM вел себя пока весьма и весьма пристойно. Братья Трелони, несмотря на свое убеждение в том, что Верховное Правительство просто блефует, утверждая, что YM опасен, все же обладали здравым смыслом и начали работать лишь с минимальным количеством вещества.

Он оставил двери кладовой открытыми, погасил бледное сияние походных сигнальных факелов и отнес их в дом вместе с АР-костюмами. В гостиной было уже совсем темно. Дядя и племянница неподвижно лежали там, где он их оставил. Одну или две минуты Доуланд провел в сражении с автоматическими жалюзи на единственном в комнате широком окне. В конце концов, оно подчинилось, дрожь потрясла всю комнату, но не смогла разбудить ни одного из Трелони. Доуланд вновь зажег сигнальный факел и бросил в камин. Комната наполнилась ярким светом.

Ему удалось приладить еще один факел к стене, затем он сложил АР-костюмы на спинку стула. Пришла мысль, что, может, лучше напялить их на обоих Трелони, так, на всякий случай, пока все не будет кончено, но Фрэнк оставил эту затею. Защита могла получиться сомнительной. Антирадиационное поле поддерживалось автоматически, пока костюм носили, но это затрудняло дыхание, как раз настолько, чтобы облаченный в него, если находится без сознания, смог задохнуться. Джил, когда проснется, увидит костюмы и сама решит, что с ними делать.

Доуланд уже возвращался от машины, неся в руках альпинистскую упряжь и портативный коммуникатор, когда в свинарнике вновь раздались странные крики. Он остановился в испуге. На этот раз оттуда доносился встревоженный топот и вопли еще более пронзительные, чем раньше. Если только Фрэнк не ошибался, что-то внезапно испугало зверей. Затем он услышал, как они бьются о стены загона, очевидно, пытаясь вырваться наружу. Сердце Доуланда забилось гулкими ударами. Следует ли ему пойти посмотреть, что с ними? Но прежде чем он успел решиться на это, сквозь невыносимый визг прорвался другой звук, постепенно нараставший и уже приближавшийся по громкости к отвратительным воплям. На мгновение Доуланду показалось, что слух ему отказал, ибо громыхание и рев гигантской массы разъяренной воды внезапно стихли, но затем уши вновь услышали, как огромная река несет свои воды прямо под его ногами.

Прошло почти две минуты, прежде чем к Доуланду вернулась ясность мысли. Все это время он сломя голову бежал к дому, то была естественная при данных обстоятельствах бессознательная реакция бегства, от которой было недалеко и до настоящей паники. Казалось, что окутанная тьмой гора колеблется и качается, предательски склоняясь пред зловещим грохотом реки, возникшей из глубин необозримого прошлого. За эти секунды Доуланд совершенно убедился в правдивости слов Джил Трелони о машине, которая способна вызывать скачки во времени. Собственные органы чувств могли дать тому полное подтверждение.

Но, вернувшись в дом, его убежденность быстро сникла, хотя грохот не стихал. Стоило закрыть глаза, как у него появлялось чувство, будто он стоит на шатком мосту над неким гигантским и бурным течением. Однако Фрэнк открыл их снова и сказал себе, что YM-400 отличается тем, что может производить разнообразные странные эффекты, а эффект «реки, которая течет под домом», по крайней мере, не должен нанести особого вреда ранчо, поскольку Джил сообщила, что за прошедший день это случалось трижды. Назвать подобное светопреставление так, означало возмутительно его недооценивать, но также подчеркивало тот факт, что Джил Трелони — весьма незаурядная молодая особа.

Спящие при этом даже не пошевелились, но Доуланд чувствовал, что их присутствие поддерживает его дух. А еще он понял, что бы ни случилось, нельзя позволять себе впадать в слепой животный страх, ибо ситуация сложилась крайне опасная. Если позволить нервам плясать, как им вздумается, он не сможет предпринять никаких реальных действий.

Доуланд заставил себя подойти к связке альпинистского снаряжения, брошенного в тот момент, когда он вбежал в освещенную комнату, и принялся за его просмотр. Кроме него, он намерен взять с собой только коммуникатор, пушку МПУ, флягу с водой и маленькую сигнальную ракету. Все альпинистское снаряжение он оставит у подножия горы. В машине у него лежали два охотничьих ружья, более дальнобойных, нежели ручная пушка, но каждое из них замедлит его передвижение, а если ему, паче чаяния, «посчастливится» наткнуться на бравых Солдат Картера, дальнобойность уже не будет иметь особого значения.

Пока он готовился к своему марш-броску, подземный шум, к его удивлению, начал стихать. Доуланд остановился, прислушиваясь, и через несколько секунд у него не осталось никаких сомнений. Джил говорила, что в прошлый раз это продолжалось около получаса, но часы Доуланда утверждали, что, в данном случае, катаклизм бушевал чуть больше десяти минут. К тому времени, когда он встал, застегнул и подогнал по себе альпинистское снаряжение, подземной реки уже почти не было слышно.

Это могло быть хорошим знаком, могло быть плохим, могло не иметь ровным счетом никакого значения. Он об этом не знал ничего и, возможно, лучше всего, если он даже не станет пытаться сосредоточиться на этом. Напоследок, перед тем, как выйти, он еще раз внимательно оглядел комнату и увидел, что Мигель Трелони смотрит на него в упор.

Доуланд замер на мгновение от удивления, не веря своим глазам. Затем быстро расстегнул альпинистские ремни и бросил их на пол. Огромный человек на кушетке, казалось, следил за его движениями, затем медленно перевел взгляд на потолок, и вновь закрыл глаза.

— Трелони, — мягко позвал Доуланд и замер, затаив дыхание.

Мигель Трелони издал глубокий вздох, повернулся на бок и застыл спиной к Доуланду. Через несколько секунд Доуланд смотрел на него уже с другой стороны кушетки.

Возможно, это было лишь временное улучшение, краткая ремиссия, успех, которого добился «медик» в невидимой борьбе с процессом, который все же завершится смертью. Однако сказать наверняка было ничего нельзя. Глаза потерпевшего оставались закрытыми, пульс был слаб и неверен. Доуланд даже подумал о том, чтобы ввести ему стимулятор, но тут же отбросил эту неплодотворную идею. «Медик» продуцировал свои собственные стимуляторы, и они конфликтовали с любыми другими. Он мог бы даже снизить эффект от «сыворотки правды», но не настолько, чтобы Доуланд не мог получить ответ на свои вопросы. Но что говорить об этом, если разум Трелони не прояснится на три или четыре минуты подряд!

К тому же Фрэнк не мог знать, когда наступит подобное просветление. Хотя раз уж потерпевший очнулся, появилась реальная возможность того, что это произойдет в течение ближайшего часа или двух.

Доуланд помедлил, хмурясь. Через час или два, в зависимости от трудности спуска, он мог быть уже у подножия горы… но пока выбирать ему было не нужно. Ведь он мог попробовать и то, и другое. Если Трелони не проснется за эти два часа, еще оставалась возможность уйти в горы… Но как надолго Фрэнк может позволить себе задержаться на ранчо?

Если не принимать в расчет YM, поскольку в отношении его рассчитать что-либо было просто невозможно, то следует помнить лишь о скором прибытии Свободных войск. Особых причин предполагать, что они могут появиться до рассвета, не было, но имелись некоторые резоны на то, что они подоспеют именно к этому времени. А прежде чем они прибудут, он должен либо успеть переговорить с Полицейским Управлением Солнечной Системы, либо удалиться от Львиной горы на такое расстояние, чтобы его не заметили…

Значит, у него в запасе четыре часа. Можно подождать до полуночи, и даже немного дольше.

Доуланд придвинул стул поближе к кушетке и сел. Да, ночка выдалась на редкость беспокойная.

Время от времени взвизгивали свиньи, потом поднялся ветер. Несмотря на все попытки избежать пессимистичных мыслей, его разум продолжал анализировать весь ужас сложившейся на ранчо ситуации, избавиться от которого было ой как не просто. Прошлое, то самое, что было полмиллиона лет назад, сегодня вплотную подошло к настоящему… Доуланда упрямо и методично терзало чувство страха, который он никак не мог стряхнуть.

Полчаса спустя Мигель Трелони тяжело задышал, повернулся на другой бок и через несколько секунд вновь впал в неподвижное беспамятство.

Доуланд продолжал ждать.

Часы показывали немного меньше половины двенадцатого, когда он услышал выстрелы. Их было три: ясных, отчетливых, почти одновременных, донесшихся с приличного расстояния. Во время второго Доуланд уже вскочил со стула и бежал через темный холл, на пороге которого услышал третий выстрел. Он осторожно открыл дверь ровно настолько, насколько требовалось, чтобы выскользнуть наружу, затем поспешно закрыл за собой дверь, чтобы свет в гостиной не заметили снаружи.

Когда дверь захлопнулась, раздались еще три выстрела. Охотничьи ружья. Примерно в двух километрах к северу…

Доуланд всмотрелся в колеблемые ветром темные верхушки деревьев над ранчо. Кто там, на горе, и почему стреляет? Неужели Солдатам удалось привезти сюда несколько человек по воздуху? В кого они стреляют?

Сигнальные выстрелы, подумал он. В таком случае подан этот сигнал для обитателей ранчо. Сигнал о чем?

В его голову пришла еще одна мысль, столь стремительно и ясно, что заставила его похолодеть.

Доктор Пол Трелони…

Как предполагала Джил, Пола Трелони не было в лаборатории. Он куда-то исчез, но затем вернулся. И так же, как и его брат, вернулся не совсем на то место, откуда прибыл.

Изможденный человек, не понимающий, где именно он оказался на огромном плато, раненый, возможно, ослабевший под воздействием радиации, такой может выстрелить в ночь, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы позвать на помощь.

Через несколько минут Доуланд уже шел в направлении выстрелов, вооруженный кроме полицейской пушки еще и ружьем. Маловероятно, что ему удастся подойти близко к Трелони, если это был Трелони, или то, что он услышит шаги физика, но как только он доберется до местности, откуда доносились выстрелы, выстрелит, в свою очередь, и будет ждать ответа. Здесь, в лесу, ветер шумел и бил в лицо, продвигаться, как он и предполагал, было трудно. Время от времени на оголившиеся скалы проливался лунный свет и при первом движении туч тут же угасал. Среди деревьев Фрэнк едва мог различить, куда ступает, и продвижение еще более замедлилось.

Наконец он вышел к широкому скалистому выступу, возвышавшемуся над деревьями, и остановился, чтобы проверить время. С тех пор, как он вышел из дома, прошло двадцать пять минут. Если он все рассчитал правильно, выстрелы прогремели примерно с этого места. Он осторожно осмотрел открытые участки — человек, зовущий на помощь, должен выбрать себе место, на котором его будет хорошо видно, возможно, именно так и поступил Пол Трелони. Но при виде чужака Трелони мог начать действовать опрометчиво.

Однако горный хребет пустынно поблескивал под луной. Доуланд достиг его вершины, пробрался среди деревьев в его северную часть и снова остановился. Постепенно и неохотно он признал, что ощущает нечто странное. Он прислушался, не в силах определить, что именно его так встревожило. Затем свежий порыв ветра, обогнув деревья, разлился вокруг него, и он понял, что странность эта была распылена в воздухе. Какой-то смешанный запах, довольно знакомый, аромат вечнозеленых джунглей, столь неожиданно почудившийся на этом скалистом утесе. Глоток темной сырости, гниения, мягкой растительности, запах болота или илистого речного русла. Дыхание Доуланда участилось.

Затем запах исчез. Возможно, подумал он секундой позже, то была галлюцинация, ложный сигнал нервов, слишком натянутых вследствие множества событий этой ночи. Но если Пол Трелони вернулся сюда из далекого прошлого, путь, по которому он прошел, мог еще быть открыт, причем совсем близко отсюда. Мысль эта была крайне неприятна. Доуланд двинулся дальше, но гораздо медленнее и осмотрительнее.

Еще пять минут, подумал он. Тогда он точно пройдет ту дистанцию, что покрыл ветер, принесший звуки выстрелов, и окажется чуть к северу от дома Трелони. Если ничего не произойдет, он выстрелит сам. Через пять минут он достиг другого открытого участка, поменьше. Здесь также возвышалась над деревьями изъеденная ветрами скала, и Доуланду удалось забраться по крутому склону на вершину и осмотреться. Вскоре он осознал, что не стреляет, потому что не хочет обнаруживать свое присутствие в лесу. Быстрым сердитым движением он взвел курок, прицелился в верхушки деревьев на севере и нажал спусковой крючок.

Знакомый звук показался ему ужасающе громким. Мгновение спустя впереди него из лесу донеслись устрашающие звуки, точно какое-то огромное животное было серьезно потревожено звуком выстрела. Он услышал, как оно продралось сквозь заросли мимо него на расстоянии нескольких сот метров. Затем все стихло, словно оно решило остановиться и прислушаться. Затем раздался еще один звук, низкий протяжный рев, от которого кровь застыла у Фрэнка в жилах. Рев смолк, и в следующий момент внимание детектива привлекло какое-то движение слева, на границе видимости, прямо над лесом. Он повернулся туда и понял, что смотрит на нечто, подобное огромной туче, ускользающей прочь поверх макушек деревьев и почти стразу же исчезнувшей за другим скалистым возвышением.

Доуланд все еще смотрел туче вслед, в то время как его разум работал чрезвычайно медленно, словно не желая признавать, что только что видел создание, о каком никогда в жизни не слышал. Затем он вспомнил, что Трелони так и не ответил на его сигнальный выстрел, и почти одновременно с этим вновь заметил в лесу какое-то волнение.

Но теперь оно было гораздо менее звучным. Сначала Доуланд даже подумал, что это просто шум ветра. Но звук не смолкал, и вскоре стало понятно, что нечто, причем поистине огромное, прокладывает себе путь среди деревьев, приближаясь к открытому пространству. Оно было уже совсем близко.

Доуланд обернулся, хватая ртом воздух, и скользнул в сторону южного склона скалистого возвышения, старясь производить как можно меньше шума. Деревья уже сотрясались по другую сторону утеса. Согнувшись, детектив протиснулся сквозь плотную гущу ветвей и быстро, но тихо двинулся меж деревьев дальше. Это нечто, кем бы оно ни было, тоже слышало его выстрел. Выйдя на открытое пространство, оно могло хорошенько рассмотреть Доуланда, и, не найдя ничего любопытного для себя, убраться восвояси.

Однако оно этого не сделало. Оглянувшись сквозь листву, Доуланд успел разглядеть нечто огромное, и оно быстро двигалось по склону утеса. Тогда он бросился бежать, отмахиваясь от бьющих в лицо веток, и немедленно услышал чудовищный треск в том месте, откуда убрался только что. Нечто начало преследовать человека среди деревьев.

Доуланд повернулся, сделал глубокий вдох, бросил ружье и выхватил из кармана свою пушку МПУ. От стволов впереди полетели щепки. Меж ними протопал возвышающийся колосс. Детектив сделал три выстрела в упор, почувствовал, словно его ударили по голове чем-то вроде железной дубинки, и упал замертво. Он потерял сознание еще до того, как коснулся земли.

Когда он открыл глаза, первое, что пришло ему в голову, так это страшная головная боль, которую должен был ощущать. Но никакой боли не было и в помине. Он лежал, уткнувшись лицом в сырую заплесневелую почву. Вокруг разливались слабые предрассветные отблески. Значит, с момента удара прошло несколько часов…

Доуланд слегка потянулся, затем повернул голову, оглядываясь по сторонам, рывком встал на четвереньки. Деревья тяжко покачивались на ветру. Вдали ему удалось разглядеть кусок той скалы, с которой он стрелял, дабы привлечь внимание Трелони. Земля между ним и тем местом выглядела так, словно по лесу прошлась танковая колонна. Но огромного тела нигде не было видно.

Значит, выстрелы в упор его не свалили. Но оно убрело куда-то, предварительно сделав с ним, Фрэнком Доуландом, что-то, но что именно?

Он заметил, что рядом валяется пушка МПУ. Детектив подобрал ее и медленно встал на ноги. Свободной рукой быстро ощупал голову. Ни шишки, нет ощущения даже легкой травмы… А ведь он готов был поклясться, что страшный удар раскроил ему череп. Поискал глазами ружье, нашел и его, подобрал и направился туда, где деревья были смяты в беспорядочную кучу.

Там он и обнаружил след. Крайне странный след. Детектив внимательно изучил его, озадаченно хмурясь. Это не был след животного. Если бы такое было возможно здесь, то подобный след мог принадлежать машине, движущейся на очень широкой и ровной, без траков, гусенице, причем не было видно ни малейших признаков шагов. Почти все, что он мог пока сказать, это что нечто очень массивное и мощное протоптало сквозь лес тропу шириной до пяти метров к точке, где находился в данный момент Фрэнк, а затем удалилось, следуя линии, параллельной первоначальному своему пути… Можно было сказать и еще кое-что, мысленно добавил Доуланд. Именно, подобная тяжеловесная махина могла задеть человека так, чтобы он потерял сознание на несколько часов, но не оставить никаких следов повреждений и даже признаков того, как это произошло.

Да, все указывало на машину, которая несла вооружение какого-то таинственного образца. Когда его выстрел спугнул в ночи большое летающее существо, Фрэнк был почти уверен, что в районе Львиной горы появились какие-то допотопные чудовища, принадлежащие к животному миру отдаленного прошлого Земли. Но оба события никак не согласовывались друг с другом.

Доуланд покачал головой. Он подумает об этом, когда у него будет больше времени. Ведь потеряно, он взглянул на часы, чуть меньше четырех часов. А за четыре часа на ранчо могло произойти много чего, и среди всего этого лишь одно событие стало бы приятным, а именно, кто-то сумел бы попасть в лабораторию и вывести YM из радиоактивного состояния.

Детектив пустился осторожной рысью в обратный путь. Становилось все светлее, и в преддверии рассвета в окрестностях подножия горы передвигаться стало гораздо проще, чем ночью. Ветер в целом не усилился, но время от времени его резкие порывы пригибали деревья чуть ли не к самой земле! Также он взметал и уносил прочь тучи пыли. Все это указывало на то, что воздух над плато также испытывал сильные возмущения. Вполне вероятно, подумал Доуланд, что YM вызывает атмосферные волнения в тех местах, где становится активен. С другой стороны, если в лесу вокруг детектива и происходило нечто аномальное, прямо на это ничто не указывало.

Наконец Фрэнк выбрался на скалистый гребень, откуда ранчо было как на ладони. До него оставалось не более полукилометра. В утренних сумерках вроде бы все дышало спокойствием, тем не менее, Доуланд замедлил шаг.

Где-то здесь может подстерегать засада. Самое большее, на что сейчас способна Джил Трелони, это очнуться от своего вынужденного сна, и еще около часа она будет чувствовать себя слишком слабой и рассеянной, чтобы кому-нибудь доставить неприятности. Но зато все остальные фигуранты уже вполне могут торчать на ранчо: Пол Трелони, например, или отряд Солдат Картера. Вне зависимости от того, сможет ли Джил рассказать им о случившемся, кто-нибудь из конспираторов-Свободных непременно догадается, что до них побывал на ранчо некий чужак, а, стало быть, будет ждать его возвращения. А чтобы это возвращение не стало сюрпризом, надо устроить засаду. Доуланд свернул со своего прямолинейного маршрута и взял восточнее, двигаясь со все нарастающей осторожностью. С той стороны лес ближе всего подбирался к постройкам ранчо, кроме того, Доуланд помнил, что там высокие заросли вечнозеленого кустарника. Оттуда можно хорошенько рассмотреть, что происходит на ранчо.

Ему оставалось пройти не более пятидесяти метров, когда он убедился в том, насколько правильно поступил, решив осмотреться. Под прикрытием вечнозеленого кустарника тот самый человек, о котором думал Доуланд, явно исследовал территорию ранчо. На нем был такой же антирадиационный костюм, как и те, что Доуланд обнаружил в кладовой, рядом на земле лежало мощное ружье. Детектив увидел его в профиль. Сейчас лицо было потным и пропыленным, так как АР-поле затрудняло доступ воздуха, но Доуланд мгновенно узнал эти хищные, скуластые черты.

В конце концов, он встретился с доктором Полом Трелони.

Доуланд потратил почти десять минут, чтобы подобраться к физику незаметно. Однако подобная предосторожность оказалась в высшей степени полезной; до Трелони оставалось не более метра, когда Свободный гражданин, наконец, заметил присутствие незнакомца. В эту же секунду ему в позвоночник ткнулась пушка МПУ.

— Пожалуйста, без шума, — мягко предупредил Доуланд. — Мне не хотелось бы вас убивать, но, в случае эксцесса, сами понимаете, у меня не останется выбора.

Сперва Пол Трелони опешил, потом сказал надтреснутым от волнения голосом:

— Кто вы такой, черт возьми?

— Полицейское Управление Солнечной Системы, — ответил Доуланд, — и вам прекрасно известно, почему я здесь оказался.

Трелони что-то проворчал, Доуланд продолжил:

— Почему вы прячетесь?

— А вы как думаете? — раздраженно ответил Трелони. — Перед тем как выйти на открытое пространство, я должен был выяснить местонахождение человека, который ночью выстрелил из ружья в полукилометре от меня.

Значит, они искали друг друга.

— Почему это не мог быть ваш брат или племянница? — спросил Доуланд.

— Потому что знаю, как звучат наши ружья при выстреле.

— Хм, об этом я не подумал… У вас есть при себе пистолет или другое оружие?

— Охотничий нож.

— Давайте его сюда.

Трелони полез за пазуху, вытащил нож в ножнах и протянул Доуланду. Детектив забросил его подальше в кусты и слегка отошел назад.

— Встаньте на четвереньки, — скомандовал он, — я проверю, все ли это.

Он обыскивал очень осторожно. Трелони пока не сопротивлялся, но с таким человеком рисковать не стоило. В АР-костюме Доуланд обнаружил вшитый потайной двусторонний коммуникатор, а также столько различной тестирующей и измерительной аппаратуры, что хватило бы хорошему астероидному инженеру, но никакого оружия, действительно, больше не было. В закрытом кармане, явно сделанном для него специально, нашелся атомный ключ. Доуланд скользнул по тяжелому диску трясущимися пальцами.

— Ага, значит, этим открывается ваша лаборатория?

— Да.

Доуланд отделил передатчик коммуникатора и вместе с ключом от лаборатории засунул себе в карман.

— Все в порядке, — сказал он, — можете сесть.

Он подождал, пока Трелони повернется к нему лицом, затем продолжил.

— Как долго вы наблюдали за ранчо?

— Около часа.

— Видели кого-нибудь или что-нибудь?

Трелони посмотрел на него испытующе, затем покачал головой.

— Нет, ничего.

— Давайте не будем тратить время попусту и ответьте на мои вопросы, — сказал Доуланд. — Лаборатория заперта, и машина, которую вы включили, по-видимому, все еще работает. Вашего брата нашли вчера утром у дверей лаборатории, сейчас он, возможно, уже умер или на пороге смерти в результате лучевого ожога. Когда ночью я оставил его вместе с мисс Трелони в доме и отправился искать вас, он был жив и выглядел не так уж плохо. Поскольку мисс Трелони совершенно не желала со мной сотрудничать, пришлось дать ей особый препарат. Сейчас ваша племянница, должно быть, еще спит. Скажите, если бы мы не встретились, что вы намеревались делать?

— Разумеется, я намеревался остановить нашу машину, — ответил Трелони. Выражение его лица нисколько не изменилось после довольно долгой речи Доуланда. — Предпочтительно, без участия сотрудников Полицейского Управления Солнечной Системы. Но поскольку вы проявили в этом деле инициативу, я настоятельно предлагаю вам немедленно отправиться вместе со мной в лабораторию и уладить все наши дела.

Доуланд кивнул:

— Именно это я собирался сделать, Трелони. Практически вы, конечно, находитесь под арестом, и все будете делать под дулом моей пушки. Вы уверены, что в ходе операции мы не столкнемся с какими-либо трудностями?

— Нет, не уверен, — ответил Трелони, — весьма вероятно, что трудности нас поджидают за метастальной дверью. Причем, почти наверняка мы не будем знать заранее, какого характера они будут.

Доуланд встал.

— Хорошо, — сказал он, — тогда вперед! По пути остановимся у дома. Мне нужно убедиться, что мисс Трелони все еще в том состоянии, когда не может совершать необдуманные поступки.

Прежде чем вернуть Трелони ружье, он опустошил магазин. Они направились к дому, Трелони — впереди, Доуланд — не выпуская из рук пушки, чуть сбоку и сзади.

Входная дверь была закрыта. Трелони обернулся. Доуланд прошептал на вопросительный взгляд:

— Она не заперта. Откройте, войдите внутрь и в холле сделайте два шага вперед. Я буду идти позади вас. Ваши родственники в гостиной.

Он проследовал за Трелони, потом повернулся, чтобы закрыть дверь. В этот момент раздался шепот. Доуланд хотел развернуться и обмер, еще не веря в случившееся — что-то больно надавило на позвоночник. Пришлось замереть на месте.

— Бросьте пушку, Доуланд.

Голос Джил Трелони был ясен и резок, словно она бодрствовала уже несколько часов. Доуланд выругал себя, на чем свет стоит. Должно быть, девушка пряталась за домом, когда они вошли.

— Не пытайтесь обмануть Джил, приятель, — посоветовал Пол Трелони, не поворачиваясь, — ибо это еще никому не удавалось. Кроме того, малышка вполне способна сообразить, что ее дядя в обмен на шпика ССПУ — лучший выбор для Земли на данный момент. Но ведь этот обмен не самое главное дело сейчас, верно, Джил?

— А что главное, дядя?

— Дай нашему приятелю минутку, чтобы придти в себя… В конце концов, это ставит полицейского в крайне неловкое положение. А он может понадобиться мне в лаборатории.

— Даю вам ровно три секунды, Доуланд, — сказала Джил. — И лучше бы вам сразу поверить в то, что я не блефую. Раз, два…

Доуланд бросил пушку.

Трелони быстро пошептались в гостиной. Доуланд, стоявший на другой стороне комнаты, находясь под прицелом двух пушек, не имел возможности хорошенько расслышать этот краткий диалог. Джил была облачена в один из тех антирадиационных костюмов, которые он принес из кладовой. Мигель умер. Он все еще находился без сознания, когда она проснулась, его дыхание прервалось спустя несколько минут. «Медик» сделал все, что мог, но в данном случае этого было явно недостаточно. Хитроумная Джил не могла ничем помочь дяде, но зато нашла препарату другое применение. Доуланд подумал, что в столь трагических обстоятельствах подобная мысль не могла придти в голову никому другому, но все же следовало это предусмотреть, покидая дом. Начав бороться со сном, девушка вспомнила, что Доуланд рассказывал ей об этом антибиотике, и ей каким-то образом удалось вколоть себе целую ампулу. Это помогло ей в течение нескольких минут восстановить бодрость, а остальное было делом техники.

Перешептывание закончилось. Теперь девушка выглядела довольно бледной и испуганной, а лицо Пола Трелони по-прежнему сохраняло бесстрастность, когда он подошел к Доуланду. Джил заткнула за пояс пушку, которая была наставлена на Доуланда, подобрала охотничье ружье Пола и застыла в ожидании.

— Итак, Доуланд, — сказал Трелони, — наши действия будут следующими: Джил пойдет в лабораторию вместе с нами, но останется снаружи и будет наблюдать за обстановкой. Она останется, как говорят маргиналы, «на стреме»…

— А вы предупредили свою племянницу, — перебил его Доуланд, — чтобы она не вздумала оставаться «на стреме», если появится нечто размером с два ваших дома?

Трелони внимательно посмотрел на детектива.

— Значит, вы тоже на него наткнулись, — сказал он. — Я все думал, видели вы или нет. Это весьма любопытно… но пока с вас довольно. Я предупредил ее об этом, раз уж вы спросили. Теперь подойдем к столу.

Трелони быстро начертил на кусочке бумаги две схемы. Пушку МПУ он положил на стол справа от себя. Можно, конечно, было попробовать добраться до нее, если сбросить со счетов внимательность Джил. Впрочем, решил Доуланд, этого делать не следует. Он видел, как она ловко перезаряжала ружье. Так что детектив остался стоять там, где стоял.

Трелони пододвинул бумагу к нему.

— На обеих диаграммах изображена наша машина, — сказал он. — Исходя из моего чертежа, вы должны составить себе представление о том, что увидите. Вот здесь колесо, на дальнем от двери конце панели управления. Это колесо — регулятор потока, об этом вам не следует забывать. На лимбе вы увидите риски. Самые большие обозначены номерами от одного до пяти. Вчера утром регулятор был поставлен на пятерку, самый сильный поток. Переведите колесо на единицу, и YM-400, создающий поток в радиоактивном состоянии, станет инертным. Понятно?

— Вполне, — кивнул Доуланд.

— И только после этого, — заметил Трелони, — мы сможем немного расслабиться.

— Какое количество вещества вы используете для создания потока?

— Нет никаких видимых причин, чтобы я стал говорить об этом, верно? Но я все же скажу. Все шестьдесят восемь килограммов, об утрате которых так скорбит Верховное Правительство, заложены в накопитель машины. Мы используем его весь, полностью, — он слегка ухмыльнулся, наверное, при виде выражения лица Доуланда в тот момент. — Для того чтобы проделать работу, подобную той, что мы задумали, вещество необходимо использовать в количествах примерно такого порядка. Теперь давайте поговорим о вас. Мы не убийцы. Джил сказала, что вас не удалось подкупить, пусть так. Вынужден вас предупредить, что когда наше дело будет закончено, с вами случится внезапный приступ амнезии. Несколько месяцев вашей жизни окажутся стертыми из вашей памяти, включая, разумеется, все связанное с нашей меленькой операцией. Во всем остальном вы останетесь целы и невредимы. Вам все понятно?

— Мне доводилось слышать о таких вещах, — сухо откликнулся Доуланд.

Никакой амнезии не будет. Такие вещи всегда говорят тем, кто уже на шаг от смерти, чтобы они отказались от отчаянных попыток спастись. Но детектив понимал, что на самом деле у Свободных выбор был небогат. Если Доуланд исчезнет или у него обнаружатся признаки необъяснимой амнезии, МПУ немедленно обратит на это пристальное внимание, а там недалеко и до ранчо Трелони. Если же он умрет, то его смерти можно придать вид несчастного случая или убийства по личным мотивам. Заговорщики вполне способны принести в жертву одного из членов своей группы, дабы инсценировать подобную историю, и эта липа сойдет им с рук. Земля находилась под подозрением МПУ не более чем любая другая планета. Ведь Доуланд был отправлен не куда-нибудь, а на самое обычное из заданий.

Последовали скорые приготовления. Пол Трелони проверил батарейки в антирадиационных костюмах, своем и Джил. Что-то ему не понравилось, и он поменял свои — на такие же из запасного костюма. Доуланд же приостановил действие своего АР-поля. Оно было, по меньшей мере, столь же мощным, как те, что создавали костюмы Трелони, и во многих отношениях его устройство было более практичным. Однако батарейки их костюмов могли работать непрерывно двадцать четыре часа, распространяя поле автоматически, как только костюм надевали. А поле его костюма поддерживалось от полутора до двух часов максимум. Доуланд не знал точно, сколько ему предстоит провести в зараженном помещении. А даже несколько лишних минут гарантированной защиты могли спасти его от смерти или лучевой болезни.

Тем временем Трелони изучал связку альпинистского оборудования на полу, которое он вскоре поднял и вручил хозяину.

— Наденьте, — сказал он.

— Зачем? — удивленно спросил Доуланд.

Трелони ухмыльнулся.

— Оно может нам понадобиться. Через минуту-другую поймете.

Они покинули дом через заднюю дверь. С востока к горизонту подбирались тучи, под ними кое-где пробивались первые бледно-золотые солнечные лучи. А на западе небо потемнело от поднявшейся пыли. Джил остановилась метрах в двадцати от лаборатории и застыла с ружьем в руке, наблюдая, как мужчины удаляются. У двери Доуланд включил свое АР-поле. Трелони бросил ему конусообразный ключ.

— Знаете, как он вставляется?

Доуланд кивнул.

— Хорошо. После того, как он щелкнет в замке и снова выскочит наружу, бросьте его мне обратно. Возможно, это последний ключ, какой у нас остался, и на этот раз брать его с собой в лабораторию мы не будем. Когда дверь пойдет вниз, сделайте шаг назад и направо. Прежде чем войти, мы посмотрим, что делается внутри.

Трелони указал на прибор размером с наперсток, притороченный к поясу его костюма.

— Счетчик подскажет, есть ли там радиоактивность и если есть, насколько она высока.

Он махнул пушкой МПУ в направлении двери.

— Это все, вперед!

Доуланд приложил ключ к углублению в центре двери, слегка нажал, почувствовал, как ключ с мягким щелчком вошел в паз, самостоятельно повернулся, высвободившись из руки. А мгновение спустя ключ выпрыгнул из паза обратно к нему в ладонь. Фрэнк кинул его Трелони, который легко поймал подачу свободной левой рукой и перебросил через голову в направлении Джил. Ключ свалился в траву с глухим стуком поблизости от ее ног. Тем временем цельная плита метастали — дверь в лабораторию — начала опускаться вертикально вниз. Движение прекратилось, когда верхний край плиты находился все еще в метре над порогом.

Счетчик на поясе Трелони издал басовитое жужжание, которое то взмывало вверх, то опускалось, напоминая обозленную осу. К этому звуку примешивался другой, напоминающий что-то вроде шипения струйки перегретого пара. Детектор Доуланда реагировал менее экспрессивно, но показывал то же самое. Лаборатория просто купалась в проникающей радиации.

Детектив посмотрел на Трелони.

— Жарковато, — ответил на его немой вопрос Свободный гражданин. — Но мы все равно пойдем внутрь. Но постойте секунду у двери, я хочу выяснить еще кое-что…

Внутри лаборатория представляла собой один огромный и в значительной степени пустой стальной корпус. Лишь небольшое пространство сразу справа от входа, по-видимому, использовалось. Там виднелся свет. Примерно на полпути до противоположной стены располагался бетонный постамент. Ровное сияние распространялось от его поверхности, где и стояла машина. Постамент был квадратом со стороной в полтора метра. Доуланд узнал в машине тот аппарат со схем Трелони. Ее конструкция формировалась вокруг яйцеобразного элемента из метастали. К тупому концу этого овоида крепился длинный и узкий, частично не видимый от входа, пульт управления. С другого конца над постаментом нависала решетчатая конструкция. Она играла роль держателя двухметрового диска, ярко переливающегося всеми цветами радуги, поскольку он был выточен, по-видимому, из цельной друзы кварца. Диск был развернут плоскостью к пульту управления.

— У нас тут весьма дорогостоящее оборудование, Доуланд, — заметил Трелони. — Мой брат разработал принципиальную схему машины почти четверть века назад. Однако потребовалось колоссальное количество времени и затрат, пока принцип работы не воплотился в действующую модель на этом постаменте.

Он кивком указал налево от входа.

— Видите, это пальто Мигеля. Не думал, что оно все еще здесь. Атомный ключ, который вы проискали столь энергично всю ночь, находится в одном из его карманов. Мигель стоял вон там, пальто было переброшено у него через руку, когда я видел брата в последний раз, возможно, за две-три секунды до того, как с удивлением обнаружил, что передо мной уже не пульт управления нашей машины, за которым находился ваш покорный слуга.

— И где же вы очутились? — спросил Доуланд. — Неужели в прошлом, за шестьсот тысяч лет до нашего времени?

— Да, мои приборы остановились именно на этой отметке, — ответил Трелони. — Однако это было, как вы понимаете, лишь полдела. Мы намеревались провести целую серию наблюдений и не планировали осуществлять переброску людей в течение нескольких недель. Однако в случае, если первый опыт, вопреки нашим ожиданиям, пройдет успешно, я был экипирован для того, чтобы осуществить переход в прошлое. Именно благодаря своей предусмотрительности я и остался жив.

— Что же произошло?! — спросил в запале Доуланд.

— Хороший вопрос. Я и сам хотел бы это знать. Я знаю только то, что внезапно я оказался в воздухе, падая в реку. Было темно и пасмурно, но освещения, тем не менее, было вполне достаточно, чтобы понять, что река эта на редкость негостеприимна… Теперь я полагаю, — он многозначительно растянул последние слова, — что мне известно, почему мой брат оказался снаружи запертой лаборатории. Посмотрите туда, Доуланд. На что это похоже, по-вашему?

У дальнего левого края помещения, за границей освещенного сиянием постамента пола, детектив разглядел огромный упаковочный ящик, разорванный (иного сравнения не подберешь) почти пополам со страшной силой. Большая его часть осталась у стены, меньшая — примерно метрах в десяти от него, ближе к постаменту машины. Те предметы, что в нем находились, высыпались из обеих частей. Однако пространство между двумя линиями разрыва осталось пустым, на полу не было ни единой соринки. Если бы не это обстоятельство, можно было бы предположить, что упаковочный ящик взорвался.

— Да, это не взрыв, — согласился Трелони, когда Доуланд сказал ему о своих соображениях. Он немного помолчал: — Именно в этом месте две структуры пространства-времени едва не наложились друг на друга. Возникла непрерывная борьба напряжений, поскольку обе структуры стремятся совместиться друг с другом. Нашу машину окружает сферическое поле концентрации подобных напряжений, и бывают моменты, когда пространство буквально разрывается на части. Если в подобный момент кто-нибудь окажется здесь… Уф!

Доуланду показалось, что на полу между дверью и постаментом показался проблеск какого-то яркого свечения. Он мелькнул, затем исчез, затем появился вновь, но уже видимый под другим углом, прежде чем слух детектива зафиксировал тот факт, что все это сопровождалось странными включениями какого-то ревущего звука. Очень похоже на сполохи грозы. Однако это было…

Внезапно словно бы занавес из воздуха раздвинулся перед ним, неровно обрамляя ярко освещенную трехмерную картинку. Он смотрел вниз на пенящийся поток реки, омывающей край высокого утеса, покрытого желто-зеленым лесом. Лаборатория наполнилась грохотом воды. Слева вдали появилось нечто огромное и черное…

Но все исчезло так же внезапно, как и появилось… Перед ними вновь возник интерьер лаборатории, тихий и неизменный, как ни в чем не бывало.

— Откуда вы знали, что может произойти? — хрипло спросил Доуланд.

— Мне пришлось провести несколько часов, — ответил Трелони, — по ту сторону. Теперь, полагаю, понимаете, что ваша альпинистская упряжь нам очень пригодится.

Доуланд оглядел лабораторию.

— Стены…

— Метасталь, — ответил Трелони, — слава тебе господи. Здание прочное, напряжения ему не повредили. У нас есть за что зацепиться. Можно натянуть вашу веревку в полутора метрах над пультом управления и параллельно ему, закрепив другой конец за дверной проем, чтобы добраться до цели.

Доуланд все понял, разобрал снаряжение, просунул кончик репшнура в ушко гарпуна и хорошенько укрепил.

— Мы идем вместе?

Трелони покачал головой.

— Вы пойдете один, Доуланд. Мне очень жаль, но сейчас не время для дискуссий. Веревка не избавляет от опасности. Но если почувствуете, что ваши ноги болтаются где-то в воздухе далекой эпохи, то вы все же останетесь здесь, по крайней мере, я надеюсь на это. Если не дойдете до пульта, то я пойду следующим. Таким образом, у нас вместо одного окажется два шанса выключить машину. Согласны?

— Согласен, поскольку у вас в руке пушка, — ответил Доуланд. — Если бы пушка была у меня, все было бы с точностью до наоборот.

— Разумеется, — согласился Трелони. Больше он ничего не сказал, только наблюдал, как Фрэнк зарядил гарпун с репшнуром в пистолет, зафиксировал, затем прицелился в направлении постамента. Гарпун шлепнулся о противоположную стену и замер. Доуланд подергал свободный конец репшнура, бросил небрежно: «Как в банке Верховного Правительства» и вручил его Трелони.

Свободный гражданин потянулся в сторону, чтобы закрепить второй гарпун на дверном проеме, просунул сквозь него петлю и затянул узел. Доуланд вытащил из кипы своего снаряжения пару защитных перчаток, натянул одну на правую руку, вторую протянул Трелони.

— Это если придется последовать за мной, — заметил он. — Голые руки шнур сотрет в кровь.

Трелони бросил на него слегка удивленный взгляд, затем коротко ухмыльнулся.

— Спасибо, — сказал он. — А вы сможете пройти с одной перчаткой?

— На таком расстоянии это не проблема.

— Очень жаль, что вы не землянин, Доуланд. Мы могли бы подружиться.

— Очень приятно слышать такое от вас, — ответил Доуланд. — Подождем еще одно из этих пространственных напряжений, прежде чем отправляться?

Трелони покачал головой.

— Боюсь, в этом нет необходимости. Насколько я понял, в этих напряжениях постоянства не больше, чем в бурном речном потоке. Видите, как дергается веревка, я бы сказал, что вас здорово потреплет, даже если не попадете в открытый разрыв.

Доуланд находился уже в пяти метрах от двери и быстро перебирал руками шнур, когда его что-то дернуло, и он неуклюже закачался на месте, как паук на паутине, когда ее рвет прущий напролом грибник. Внезапно его отпустило, он продвинулся, пошатываясь, несколько метров, прежде чем налетел еще один невидимый вихрь и потянул вниз. Тяга была очень сильной, и несколько бесконечных секунд она продолжала усиливаться. Детективу показалось, что руки сейчас оторвутся от плеч, но внезапно стихия снова его отпустила.

Остаток пути до постамента он проделал почти без помех, но мышцы дрожали от напряжения. Он чувствовал, как его душит АР-поле. К сожалению, репшнур провисал в стороне от машины, и когда до нее осталось метров пять, Доуланд раскачался на шнуре, отпустил его и прыгнул прямо в узкий проход между пультом управления и кварцевым диском. Пульт слегка светился, на дальнем его конце и оказалось пресловутое колесо — регулятор потока, о котором говорил Трелони. Красная стрелка замерла против цифры пять. Доуланд сделал два шага по постаменту и крутанул колесо вниз.

Стрелка остановилась на единице. С легким щелчком она встала на место.

Вдруг что-то толкнуло детектива к пульту, сначала прижало к нему, а затем перебросило через него и низкий поручень у противоположного края постамента. Показалось, что пол задрожал, когда он ударился об него, затем медленно наклонился. Доуланд перевернулся и встал на четвереньки лицом к постаменту. Позади него вновь блеснул дневной свет, со всех сторон раздался рев реки, текущей в другом времени. Он встал на ноги и подпрыгнул к содрогающемуся над постаментом шнуру. И свет и рев мгновенно прекратились, как только он схватился за спасительный шнур, затем блеснули где-то в глубине здания и исчезли. Раздался истошный вопль…

Доуланд раскачивался на шнуре, перебирая по нему руками и подбираясь все ближе и ближе к выходу. Ноги болтались в метре над полом, поскольку он был не в силах ступить на него долее, чем на мгновение. Теперь ему с трудом удавалось набирать в легкие достаточно воздуха сквозь удушающее антирадиационное поле. Он заметил, как мимо открытой двери взметнулась пыль, затемняя проем. Все здание содрогалось, точно от сильнейшего землетрясения. А где же Трелони?

Затем он разглядел нечто мокрое и красное, лежащее у стены рядом с дверью; Фрэнка охватил приступ выворачивающей рвоты — тело физика было так растянуто и скручено, что трудно было представить себе, что эти ошметки когда-то могли принадлежать человеку. Когда он добрался до двери, легкие были готовы разорваться. Ах, если б можно было отключить поле…

Его пушка лежала рядом с мокрым месивом у стены, Доуланд подобрал ее, стараясь смотреть в другую сторону, и уже наклонился, чтобы поднять с пола альпинистские принадлежности, когда позади него вновь блеснул свет. По привычке он обернулся.

Внутреннее пространство лаборатории разорвалось на части еще раз, на этот раз гораздо шире, чем обычно. Внизу пенился белый поток. Справа, над лесом, точно надутый красный шар, блистало сквозь слоистый туман заходящее солнце. А слева, над рекой, двигалось и поблескивало в сиянии давно минувшего дня нечто, во что невозможно было поверить, и в чем в то же время не приходилось сомневаться. Глядя на него, за мгновение до того, как панорама вздрогнула и вновь исчезла, Доуланд внезапно понял, что здесь в действительности произошло.

Он увидел ни что иное, как космический корабль.

Детектив развернулся, поспешно выбрался наружу прямо в свистящий ветер и увидел бледную как смерть Джил Трелони, которая стояла там, прижав руки ко рту, и глядела на него в упор круглыми от испуга глазами.

Он схватил ее за плечо.

— Пойдемте! Нам нужно выбираться отсюда.

Она выдохнула:

— Его… оно разорвало его!

— Мы ничем ему не можем уже помочь.

Над горой летали тучи пыли, закрывая собой вершину. Доуланд посмотрел на восток и прищурился на вырастающую прямо на глазах тьму, движущуюся по небу прямо на них. Он бросился вверх по склону и потащил девушку за собой. Джил полузадушенным голосом кричала что-то бессвязное, но он не остановился, чтобы разобрать, что именно она хотела сказать. Он впихнул ее в дом, захлопнул за собой дверь и побежал через холл в гостиную. Там Фрэнк отключил АР-поле и почувствовал, как воздух вновь наполнил легкие, точно он вынырнул из глубины вод. Детектор еще продолжал тихонько шипеть свои предупреждения, но теперь их почти не было слышно. Теперь придется не обращать внимания на радиацию, хотя это и было рискованно.

— Вон из костюма, быстро! То, что произошло в лаборатории, вызвало пыльную бурю. Когда она грянет, антирадиационное поле задушит вас в одну минуту.

Она молчала и только хлопала глазами.

— Снимайте костюм! — закричал Доуланд, чувствуя, что нервы на пределе. — Мы спустимся по восточному склону. Это наш единственный шанс. Но мы не сможем двигаться, если не сможем дышать…

Затем, пока она трясущимися пальцами торопливо расстегивала костюм, он быстро перебрал груду походного снаряжения, брошенного у камина.

В ней обнаружился коммуникатор и Фрэнк уже стал прилаживать его к альпинистским веревкам, когда раздался резкий хлопок. Он в испуге обернулся. Костюм Джил валялся на полу, а сама Джил исчезла.

Детектив рывком раскрыл входную дверь, закричал и сквозь тучи пыли увидел, что она бежит к лесу.

Ему вряд ли удалось бы ее догнать, но девушка споткнулась и упала. Доуланд прижал ее к земле прежде, чем она смогла подняться. Джил боролась безмолвно и яростно, точно дикое животное, рвалась, кусалась, царапалась, глядя на него сузившимися, налитыми кровью глазами, и это было страшно. Но Доуланду, наконец, удалось освободить одну руку, и его кулак привычно скользнул по скуле. Голова Джил откинулась назад, глаза закрылись.

Спустя несколько минут он с девушкой на руках уже приближался к восточному склону горы. Здесь, за пределами ранчо, под ногами был сплошной камень, кое-где перемежаемый чахлым кустарником. Пыль залепляла глаза, хотя основной пыльный вихрь находился пока еще на расстоянии нескольких километров. Не было времени задерживаться в доме, чтобы поискать пистолет-инъектор с успокаивающим лекарством, хотя лучше было спускаться с оцепенелой и слегка парализованной женщиной, чем с безумной фурией, в которую Джил, возможно, вновь превратится, как только придет в себя после его коронного свинга. В крайнем случае, придется ее связать. Под ногами непрерывно то скрипело, то рокотало, земля ходила ходуном. Временами Фрэнку казалось, что он пробирается по чему-то мягкому и предательски податливому, словно зыбучий песок. Это всего лишь ощущение, успокаивал он себя, скала, как была, так и остается твердой. Но…

Вскоре он подошел к краю, мягко опустил девушку на землю и выпрямился, задыхаясь и протирая слезящиеся глаза. Гора позади них почти скрылась в тучах пыли.

Вдруг Доуланд даже сквозь пыль заметил нечто движущееся в том месте, где он только что прошел.

Вот же невезуха! Гигантский силуэт было видно лишь наполовину, но и без того стало ясно, что он их преследует. Громадина мягко приближалась по трясущейся земле. Доуланд вытащил пушку, чувствуя странное и спокойное убеждение, что в данном случае она совершенно бесполезна. Однако он медленно прицелился, яростно щурясь от пыли, забивающей глаза.

И вдруг случилось это. Все выглядело так, словно их противник споткнулся. Затем махина продолжила свое преследование; но точно гром грянул о землю позади Доуланда, и в ту же минуту, изгибаясь и корчась, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, окутанная пылью фигура начала плавно расползаться, словно утопая в скалистой поверхности горы.

Через мгновение ее не стало.

Доуланд смог опустить пушку лишь несколько секунд спустя. В охватившем его оцепенении он почувствовал, что изменилось кое-что еще.

Где-то неподалеку зазвучал, яростно вонзаясь в уши, тоненький человеческий голосок. Взгляд детектива обратился к коммуникатору, притороченному к альпинистским веревкам.

Звук сходил оттуда.

Сетевая энергия Земли вернулась на Львиную гору.

Неделю спустя лейтенант Фрэнк Доуланд вошел в кабинет главы Полицейского Управления Солнечной Системы. Начальник представил его двум другим мужчинам, желавшим, по-видимому, остаться неизвестными, и предложил присесть.

— Лейтенант, — сказал он, — эти джентльмены хотят задать вам несколько вопросов. Можете быть с ними откровенны так же, как если бы вы говорили со мной.

Доуланд кивнул. Одного из джентльменов он узнал сразу, это был Ховард Кэмхорн, Координатор Исследовательских Программ, имевший репутацию одного из самых проницательных умов в высших эшелонах Верховного Правительства. Другой был ему незнаком. Брюнет, на несколько лет моложе Кэмхорна, на десяток сантиметров ниже ростом, коренастый, глаза сохраняют выражение отрешенной задумчивости, и, вследствие этого, делают его похожим на сову. Вероятно, контактные линзы, подумал Доуланд.

— Да, сэр, — ответил он начальнику и повернулся к посетителям.

— Мы читали рапорт о вашем недавнем визите на Землю, лейтенант Доуланд, — мягко начал Кэмхорн. — Кстати, рапорт превосходный, очень точный, подробный. Но хотелось бы услышать от вас детали, которые вы совершенно справедливо опустили, а именно, личные впечатления и заключение о случившемся.

— Например, — присоединился к нему другой посетитель, пока Доуланд раздумывал, — мисс Трелони сообщила нам, что ее дяди пытались заставить украденный ими YM-400 произвести совмещение с ранним периодом истории Земли, известным под названием плейстоцен. Исходя из того, что вы видели своими глазами, удалось ли им это сделать?

— Не знаю, сэр, — ответил Доуланд. — Последние несколько дней мне показывали картины, изображающие этот период. То, что я описал в рапорте, вероятно, могло существовать тогда, — он улыбнулся. — Однако у меня сложилось впечатление, что самое большое из встреченных мною той ночью существ все же было сочтено экспертами чем-то вроде… э-э… ну, как бы это сказать…

— Плодом вашего воспаленного воображения? — кивнул тот из посетителей, что пониже. — В подобных обстоятельствах это вполне возможно, вы же понимаете.

— Да, сэр, я понимаю.

Низенький человек улыбнулся.

— Но вы сами так не думаете?

— Да, сэр, — ответил Доуланд, — я так не думаю. Полагаю, что описал в точности то, что видел и слышал.

— То есть вы думаете, что братьям Трелони удалось совместить наше время с одним из предыдущих периодов истории Земли, не обязательно плейстоценом?

— Думаю, что да.

— Еще вы сообщаете, что в этом доисторическом периоде вы видели космический корабль…

Доуланд покачал головой.

— Нет, сэр. Я думал так в момент наблюдения. Я указал в рапорте, что видел нечто похожее на космический корабль.

— Что же это было, по-вашему?

— Темпоральный корабль, если так можно выразиться.

— Да, выразиться так можно, — перебил его Кэмхорн, — но любопытно было бы узнать, лейтенант, что заставило вас сделать подобный вывод.

— Это догадка, сэр. Вещи должны согласовываться друг с другом. Темпоральный корабль позволит их согласовать.

— Каким образом?

— Мне говорили, — ответил Доуланд, — что ученые Верховного Правительства не смогли найти практическое применение YM, поскольку, когда его пытались использовать, что-то все время шло не так. Я также слышал, что не удавалось ни разу предугадать заранее, какая именно каверза произойдет и провалит эксперимент. Однако всегда происходило что-то, и при этом часто гибли люди.

— Истинная правда, — кивнул Кэмхорн.

— Ну вот, — продолжал Доуланд, — я думаю, что существует какая-то раса существ, которые живут не совсем в нашем времени и нашем пространстве. Назовем их темпорианами. У них тоже есть YM, они его активно используют, но не хотят, чтобы использовал кто-то еще. Они каким-то образом узнают, когда его активируют здесь, и применяют собственный YM, чтобы помешать процессу. В результате наши эксперименты всегда терпят неудачу. Однако им неизвестно, кто конкретно использует YM. Когда Трелони включили свою машину, темпориане в своем пространстве и своем времени заметили создаваемые напряжения. Они отправились в эту точку и нейтрализовали эффект скачка во времени при помощи собственного YM. Трелони не намеревались с первого раза осуществлять полный контакт. Темпорианам почти удалось на территории вокруг лаборатории развести во времени два исторических периода.

— Но с какой целью? — спросил Кэмхорн.

— Думаю, им очень хочется определить наше местонахождение.

— С недобрыми намерениями?

— Во всяком случае, у тех, кого мы видели, намерения были весьма и весьма агрессивные. А могу я задать вопрос вам, сэр?

— Конечно, — ответил Кэмхорн.

— Когда эксперты Верховного Правительства обследовали машину Трелони, вся масса YM была экранирована должным образом?

— Да, должным образом, — ответил Кэмхорн.

— Но когда я открыл дверь, лаборатория была просто нашпигована радиацией, да и Мигель Трелони умер от лучевых ожогов…

Кэмхорн кивнул.

— Да, эти факты, без сомнения, придают вашей теории некоторую весомость, лейтенант. Однако стоит принять во внимание еще и тот факт, что после того, как вы выключили поток YM в лаборатории, прошло около десяти минут, прежде чем явный контакт между двумя временными периодами разрушился. В вашем рапорте сказано, что описанные вами феномены непосредственно после отключения стали еще более явными.

— Да, сэр.

— Как будто эти ваши темпориане прилагали все усилия, чтобы сохранить контакт с нашим временем.

— По-моему, именно так дело и обстояло, — сказал Доуланд.

— Что ж, весьма правдоподобно. Итак, все указывает на то, что Пол Трелони действительно провел длительное время, вероятно, от двенадцати до четырнадцати часов, по крайней мере, в другом историческом периоде. Он не намекал, что именно наблюдал в эти часы?

— Нет, сэр, за исключением того, что, когда он там оказался, была ночь. Возможно, мисс Трелони он сообщил больше.

— По-видимому, не сообщил, — сказал Кэмхорн. — Прежде, чем войти вместе с вами в лабораторию, он предупредил ее, чтобы она остерегалась неких существ, описание которых в точности соответствует тем гигантам, с которыми вы встретились дважды. И это все. Вы могли бы добавить еще что-нибудь, пусть даже гипотетически?

— Гипотетически? — хмыкнул Доуланд. — Видите ли, сэр, мое представление обо всем этом — одна сплошная гипотеза. Но я думаю, что Пол Трелони был схвачен темпорианами, как только появился в другом историческом периоде и несколько часов спустя смог сбежать от них. Двое из них пытались схватить его вновь, вследствие чего последовали за ним на Львиную гору сквозь очередную открывшуюся брешь в напряжениях, которое производил YM.

Коренастый компаньон Кэмхорна глубокомысленно заметил:

— Полагаете, то летающее создание, которое вы видели, прибыло сюда тем же путем?

— Да, сэр, — ответил Доуланд, поворачиваясь к нему. — Думаю, что это произошло случайно. Это могло быть какое-нибудь дикое животное, которое случайно забрело в зону контакта и очутилось здесь, даже не поняв, что с ним произошло.

— И также вы утверждаете, — продолжал коренастый, — что, проходя вблизи зоны контакта ночью, вам почудился запах болота?

Доуланд кивнул:

— Да, сэр, я это утверждаю. Эти запахи, конечно, могли быть иллюзией, но они показались мне очень явственными. И, кроме того, как вы понимаете, на горе нет никаких болот.

— Будем считать, — сказал Кэмхорн, — что ваши ощущения не были иллюзией. Похоже, что все это хорошо вписывается в общую картину. Однако же, лейтенант, на чем основано ваше утверждение о том, что Пол Трелони какое-то время был пленником темпориан?

— На нескольких фактах, сэр, — ответил Доуланд. — Один из них состоит в том, что когда мисс Трелони очнулась в больнице, она не помнила, что пыталась от меня сбежать.

— Так указано в рапорте, — кивнул Кэмхорн.

— Она попыталась это сделать, — продолжал Доуланд, — вскоре после того, как сняла антирадиационный костюм, чтобы, спускаясь с горы, не задохнуться в пыльной буре. Это — первый факт.

— Продолжайте, — сказал Кэмхорн. — Второй факт, — когда рано утром я обнаружил Пола Трелони, на нем был антирадиационный костюм. Судя по тому, как физик выглядел, он провел в нем несколько часов, а, как известно, такой костюм не слишком удобен для походов по пересеченной местности.

— Но он мог, — предположил коренастый, — опасаться того, что на ранчо радиоактивность.

Доуланд покачал головой.

— Нет, сэр. У него при себе был счетчик, который предупредил бы о заражении местности. Гораздо разумнее было бы нести костюм с собой и надеть его, когда это станет необходимо. В то время я не подумал об этом. Но затем произошел третий факт. Я не включил его в рапорт, поскольку это относится сугубо к моим субъективным впечатлениям. Я не могу доказать, было ли это в действительности.

Кэмхорн подался вперед:

— Продолжайте.

— Это произошло непосредственно перед тем, как исторические периоды окончательно разделились, и существо, которое преследовало меня и мисс Трелони, точно провалилось сквозь скалы. Полагаю, оно вернулось обратно в свое время. Я уже описывал его, больше всего оно напоминало пятнадцатиметрового слизняка, который двигался на своем теле, а впереди у него было два ряда чего-то похожего на коротенькие ручки. Выглядело оно крайне непривлекательно. Я испугался до смерти. Однако у меня была пушка, точно такая же, как та, при помощи которой я остановил тварей, что напали на меня ночью. Но вся проблема в том, что в этот раз я не собирался стрелять.

— Не собирались стрелять? — переспросил Кэмхорн.

— Именно, сэр. Как только я его увидел, у меня были все основания разнести его в мелкие клочья. То, другое чудовище, после этого больше на меня не нападало, — вероятно, было сильно повреждено. Тем не менее, зная все это, я одновременно был убежден, что спускать курок нет никакого смысла. И вот как я могу все это объяснить. Думаю, что эти существа могут контролировать разум других существ, но их способности не могут преодолеть воздействие чего-то вроде наших АР-полей. Пол Трелони появился в другом историческом периоде и сразу угодил прямо к ним в лапы. У него было ружье, но, по-видимому, его схватили до того, как он смог им воспользоваться. Темпориане должны были исследовать человека и его обмундирование, и, когда сняли антирадиационный костюм, выяснилось, что пойманный принадлежит к расе, деятельность которой они способны контролировать ментально. После этого у них не было причин охранять его больше, поскольку он и так был беспомощен. Думаю, Трелони это понял и, воспользовавшись моментом, когда его действия не контролировали, натянул на себя костюм. После этого он вновь смог поступать по собственному усмотрению. Когда темпориане обнаружили, что пленник исчез, то отправились на его поиски, и двое из них оказались на горе в нашем времени. Что же касается мисс Трелони, то совершенно очевидно, что это не она пыталась сбежать от меня. По-видимому, бедняжка даже не сознавала, что делает. Она просто исполняла приказы, которые ее разум стал получать, как только она сбросила антирадиационный костюм. Темпорианам необходимо было вернуться к месту перехода. Судя по направлению, в котором она бежала, оно, по-видимому, находилось где-то к северу от ранчо.

Повисло продолжительное молчание. Затем компаньон Кэмхорна добавил:

— И все же кое-что не вполне согласуется с вашей теорией, лейтенант.

— Что же, сэр?

— В вашем рапорте сказано, что вы выключили свое АР-поле в то же самое время, как посоветовали мисс Трелони выбраться из костюма. Вы должны были равным образом подвергнуться ментальному влиянию.

— Что ж, — ответил Доуланд, — я могу попытаться объяснить и это, сэр, хотя повторяю, доказать то, что я думаю, невозможно. Возможно, темпориане могут контролировать лишь один разум за раз. А этот мог просто не понять, что я… как бы это получше сказать… устроил мисс Трелони нокаут и что она больше не подчиняется его приказам, пока не догнал нас и не увидел своими глазами или что-там-у-него-вместо-глаз. Я предполагаю, темпорианин не знал об этом до того момента, пока не переключил свое ментальное воздействие на меня.

Коренастого собеседника Доуланда звали Лайлард Уайт, и в Исследовательских Программах он был одним из самых крупных специалистов во всех вопросах, касающихся психологии. Вид у него, когда вместе с Кэмхорном они покинули штаб Полицейского Управления Солнечной Системы и двинулись в направлении примыкающего к нему административного здания Верховного Правительства, был весьма озадаченный.

— Судя по твоему выражению, — заметил Кэмхорн, — наш лейтенант говорит правду.

— Разумеется, — проворчал Уайт, — то, что он считает правдой.

— А он в своем уме?

— Вполне, — с отсутствующим видом ответил Уайт.

Кэмхорн улыбнулся.

— Тогда в чем дело, Лолли? Тебе не нравится идея путешествий во времени?

— Конечно, не нравится! Это абсурд.

— Глупый ты, Лолли, ибо мыслишь слишком прямолинейно. Значительное число величайших умов нашего времени расходится с тобой во мнениях по этому вопросу.

Лайлард Уайт не очень уважительно прошелся по адресу великих умов как таковых, затем поинтересовался:

— Тот аппарат, что построили Трелони, был обнаружен целым и невредимым?

Кэмхорн кивнул:

— Совершенно невредимым. Я смог осмотреть его, когда вместе с другими машинами, которые скрывали у себя Свободные, он был доставлен с Земли.

— И все эти машины были предназначены для перемещения во времени?

— В этом не может быть никаких сомнений. Они работают в Римановом пространстве и сконструированы очень прилично. Работа, заслуживающая всяческого уважения. Жаль, что братья Трелони сложили на этом поприще головы, мы могли бы подыскать лучшее применение их талантам. Хотя, все так повернулось…

Он пожал плечами.

Уайт внимательно посмотрел на собеседника.

— О чем ты говоришь? — подозрительно спросил он.

— Жаль, конечно, но осуществить переход во времени братьям-физикам не удалось, — сказал Кэмхорн, — хотя, теоретически, это должно было у них получиться. Я это точно знаю, поскольку у нас имеются собственные машины, основанные на том же самом принципе. Первая из них была создана почти восемьдесят лет назад. Две такие машины занимаются утилизацией потока YM. По целому ряду деталей машина Трелони значительно более совершенна, чем аналоги, имеющиеся в распоряжении Верховного Правительства, но она все же не позволяет переместиться в другое время.

— Почему?

— Я и сам хотел бы это знать, — вздохнул Кэмхорн. — Все выглядит так, словно реальность, в которой мы живем, придерживается столь же пессимистичного взгляда на путешествия во времени, как и ты. Путешествия во времени остаются возможными лишь в теории. Но на практике, когда, например, мы хотим использовать для этой цели поток YM, он всячески уклоняется.

Уайт ошеломленно посмотрел на него:

— Но если Пол Трелони не двигался сквозь время, то, что же он тогда делал?

— А что еще остается? — спросил Кэмхорн риторически. — Он двигался сквозь пространство, конечно.

— Куда?

Кэмхорн пожал плечами.

— Они проникли в Риманово пространство, — сказал он, — используя в своей машине энергию приблизительно на три порядка большую, чем то, что было доступно нам, прежде чем химические элементы группы Ymir попали в наши руки. Теоретически, Лолли, они могли направиться куда угодно во Вселенной. Если бы у нас хватило духа поиграть со здоровенным куском YM, в то время как мы использовали какие-то паршивые доли грамма, наши ученые могли получить аналогичные результаты, как у Трелони.

— Извини, я все же немного не понимаю, — сухо заметил Лайлард, — в чем именно состояли их результаты.

— О, теория лейтенанта Доуланда недалека от истины. По иронии судьбы нам следовало бы поблагодарить семейство Трелони. Теперь не осталось никаких сомнений в том, что за те несчастья, что преследовали нас во время применения YM, ответственна именно раса тех существ, с которыми они столкнулись. Темпориане — это, конечно, название неудачное и его придется подправить — не самые лучшие соседи, соседи в терминах Риманова пространства, разумеется. Если они узнают, где нас можно найти, человечеству не поздоровится. У них появились хорошие шансы выиграть первый раунд, когда Трелони засветили шестьюдесятью восемью килограммами хорошо различимый ими маяк. Однако эти твари сделали несколько ошибок, и вновь нас потеряли. Пока мы сыграли с ними вничью. Если не считать того, что теперь мы знаем о них ровно столько, сколько им удалось узнать о нас. Думаю, что через несколько лет мы будем готовы ко второму раунду.

На лице Уайта отобразилось сомнение.

— То есть Трелони вступили в контакт с одной из населенных ими планет?

— О, нет. По крайней мере, это было бы невероятным совпадением. Нет, машина искала Землю такой, какой она была в поздней части плейстоцена. Трелони настроили около тысячи весьма специфических параметров для определения ее во времени. Но время не поддалось, и машина начала искать подобное сочетание параметров в пространстве, и нашла. Как верно предположил лейтенант Доуланд, темпориане, а точнее, инопланетяне, двинулись сквозь Риманово пространство туда, где так явно заявлял о себе YM-поток. Но, даже оказавшись на месте, они все же не могли определиться, где именно во Вселенной расположен его источник, хотя, в некотором смысле, находились от Земли буквально на расстоянии вытянутой руки, а двое из них даже некоторое время топали прямо по ее поверхности. Для наших друзей это был во всех отношениях крайне неприятный опыт.

— Хм-м, — сказал Лайлард Уайт и нахмурился.

Кэмхорн засмеялся.

— Оставь ты это, Лолли! — сказал он, — в конце концов, это не твоя специальность. Давай же обратимся к тому, в чем тебе нет равных. Как ты можешь объяснить тот факт, что Доуланд оказался на некоторое время неуязвимым для ментального влияния этих существ?

— Что? — переспросил Уайт. — Неуязвимым? — Его лицо выразило крайнее изумление: — Но ведь это же очевидно!

— Рад слышать, — сухо откликнулся Кэмхорн.

— Тем не менее, это так. Отношение Доуланда к случившемуся ясно показывает, что он сам подозревает причину, но как бы не хочет ее воспринимать.

— Почему? И что же он подозревает?

Уайт снисходительно покачал головой.

— Это же так просто. Первым представителем человеческой расы, с которым столкнулись инопланетяне, был Пол Трелони. Но он же — настоящий гений! Только гению оказалось под силу обмануть наши тесты на проверку интеллекта. Ползая по горе, эти слизнеподобные твари искали кого-то с аналогичным уровнем интеллекта. У Доуланда — интеллект выше среднего, он далеко не глуп. Ты говорил, что тебе нравится, как он оригинально мыслит. Однако ему очень далеко до Трелони. Без сомнения, всякий раз инопланетяне принимали его за нечто вроде домашнего животного. Смышленого, но не более того. Единственная причина, по которой он остался жив, это то, что его не воспринимали всерьез.

— Это, — глубокомысленно заметил Кэмхорн, — может многое изменить.

— Действительно, может.

— У нас есть сейчас что-нибудь, что может блокировать их специфические пси-способности?

— Разумеется. Если их смогло остановить АР-поле, то вообще не о чем беспокоиться. К тому же человечество со своим уровнем телепатического развития может спать спокойно: в лучшем случае инопланетяне примут нас за недоумков.

— Прекрасно, — сказал Кэмхорн. — Есть какие-нибудь теории относительно частичного материального взаимопроникновения зон, о которых сообщали Доуланд и мисс Трелони? Что они время от времени могли слышать шум реки с другой планеты.

Уайт кивнул:

— Существует несколько возможных объяснений. Во-первых…

— Лучше оставь это на ланч, Лолли, — перебил Кэмхорн, взглянув на часы. — До важного совещания у меня осталось всего ничего. Полагаешь, сейчас нам стоит обсуждать что-нибудь?

— Только одно, — ответил Уайт. — Если машина Трелони способна найти где-то во Вселенной планету земного типа…

— Без сомнения, способна.

— Тогда, — сказал Уайт, — проблема нашего растущего, точно на дрожжах, населения, решена, не так ли?

— На данный момент, именно так, — согласился Кэмхорн. — На самом деле, Лолли, об этом и пойдет речь на совещании, куда я не могу опоздать.

— В таком случае, Свободные земляне могут больше не беспокоиться о том, что их Земле грозит превращение в очередную перенаселенную трущобу.

— Истинно так, — сказал Кэмхорн. — Если все пойдет хорошо, то через несколько лет каждый человек сможет стать Свободным гражданином. Где-нибудь во Вселенной.

— Так что, в конце концов, Трелони добились своего…

— Да, добились, некоторым образом. Если бы братья узнали, как все обернулось, думаю, они были бы только рады. Ситуацию разъяснили их племяннице. Она осталась вполне довольна.