"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

- Прошу вас не забывать, что я здесь в должности, - торжественно
сказала миссис Спарсит. - Я облечена доверием, Битцер, доверием мистера
Баундерби. Пусть в прошлом ни он, ни я не могли бы и помыслить о том, что он
некогда станет моим принципалом и назначит мне ежегодную премию, - я все же
обязана видеть его в этом свете. Мистер Баундерби всегда с таким глубоким
почтением относился к моему общественному рангу и родственным связям, что
лучшего я и ожидать не могла.
Напротив, действительность превзошла все мои ожидания. За это я должна
быть преданной ему до конца. И я не считаю, не буду считать, не могу
считать, - продолжала миссис Спарсит, выпуская весь свой запас нравственных
правил и понятий о чести, - что я предана ему до конца, ежели я позволю,
чтобы под этим кровом упоминались имена, которые, к несчастью, к величайшему
несчастью - это бесспорно, - имеют касательство к нему.
Битцер опять стукнул себя костяшками по лбу и опять попросил извинить
его.
- Да, Битцер, - заключила миссис Спарсит, - ежели вы скажете - одна
личность, я вас слушаю; скажете мистер Томас - не взыщите.
- Конечно, мэм, кроме одной личности, - поправился Битцер.
- А-а! - повторила свой возглас миссис Спарсит, так же помотав головой
над чашкой чаю и отпивая большой глоток, словно хотела подчеркнуть, что
разговор возобновляется с той точки, на которой он прервался.
- Одна личность, мэм, - подхватил Битцер, - с самого того дня, когда
она в первый раз вошла в нашу контору, повела себя не так, как надо. Это
беспутный, расточительный лентяй. Он даром чужой хлеб ест. И не ел бы, мэм,
не будь ему кое-кто родня и друг.
- А-а! - вздохнула миссис Спарсит, опять с грустью покачав головой.
- Я только надеюсь, мэм, - добавил Битцер, - что его родня и друг не
снабжает его средствами на мотовство. Иначе, мэм, - мы ведь знаем, из чьего
кармана шли бы эти деньги.
- А-а! - снова вздохнула миссис Спарсит и снова грустно покачала
головой.
- Мне жаль его, мэм. Я имею в виду того, кого я упомянул последним.
- Да, Битцер, - отвечала миссис Спарсит. - Я всегда с жалостью взирала
на это заблуждение, всегда.
- А что до самой личности, - сказал Битцер, понизив голос и подходя
поближе, - то он такой же легкомысленный, как все в нашем городе. А вы
знаете, мэм, что это значит. Кому же и знать, если не такой важной леди, как
вы.
- Им бы надо брать пример с вас, Битцер, - сказала миссис Спарсит.
- Вы слишком добры, мэм. Но раз уж вы упомянули обо мне, то вот что я
вам скажу. Я, мэм, уже отложил малую толику. Наградные, которые мне дают на
рождество, я никогда не трачу. Я даже своего жалованья не проедаю, хоть оно
и не бог весть какое. Почему я могу, а другие не могут? Что один может, то
могут и другие.
Эта фикция тоже имела хождение в Кокстауне. Любой богач, начавший с
шести пенсов и впоследствии наживший шестьдесят тысяч фунтов, постоянно
задавал недоуменный вопрос - почему все шестьдесят тысяч окрестных рабочих
не наживают каждый по шестьдесят тысяч фунтов, начав с шести пенсов, и даже
как бы укорял их за то, что они не совершили сего несложного подвига. Что я
сделал, то и вы можете. Почему же вы этого не делаете?