"Чарльз Диккенс. Очерки Лондона (доревол.орфография)" - читать интересную книгу автора

прикащикъ, стараясь сохранить приличное хладнокровЖе, начинаетъ что-то
насвистывать и возвращается къ своему дому удвоеннымъ шагомъ, а
сосУдки-служанки бУгутъ по мУстамъ и, затворивъ за собой дверь, съ
изумительной тишиной, черезъ минуту высовываются изъ окна гостиной. Другой
пожалуй вздумаетъ, что онУ смотрятъ на почтовую карету, которая въ эту
минуту проУзжаетъ мимо оконъ: о, нУтъ! тотъ ошибется, кто подумаетъ это. ОнУ
высунулись изъ оконъ для того, чтобы еще разъ взглянуть на молодого
прикащика, который въ свою очередь большой охотникъ любоваться почтовыми
каретами, а еще болУе добрыми сосУдками, и на этомъ основанЖи бросаетъ
бУглый взглядъ на карету и самый продолжительный на Бетси Кларкъ и ея
подругу.
Между тУмъ почтовая карета мчится своимъ чередомъ къ конторУ
дилижансовъ, пассажиры, выУзжающЖе изъ Лондона въ раннемъ дилижансУ, съ
величайшимъ изумленЖемъ смотрятъ на пассажировъ въУзжающихъ. Вытянутыя лица
послУднихъ принимаютъ плачевный видъ и покрываются какимъ-то
жолто-синеватымъ цвУтомъ. По всему видно, что они находятся подъ влЖянЖемъ
того страннаго ощущенЖя, которое рождается во время отъУзда, - ощущенЖя,
производящаго то, что событЖя вчерашняго утра кажутся какъ бы случившимся по
крайней мУрУ мУсяцевъ шесть тому назадъ. Въ конторУ дилижансовъ замУтна
необыкновенная дУятельность. Дилижансы, готовые отправиться въ дорогу,
окружены неизбУжной толпой евреевъ и другихъ промышленныхъ людей, которые
постоянно пребываютъ въ полномъ убУжденЖи, Богъ знаетъ только почему, что ни
одинъ пассажиръ не сядетъ въ дилижансъ не купивъ полъ-дюжины грошовыхъ
апельсиновъ, или перочиннаго ножика, памятной книжки, прошлогодняго
календаря, мУднаго рейсфедера, кусочка грУцкой губы или наконецъ собранЖя
оборванныхъ каррикатуръ.
Проходитъ еще полчаса, и уже солнце весело бросаетъ свои яркЖе лучи на
улицы, въ половину еще пустыя, и свУтитъ съ достаточнымъ блескомъ для того,
чтобы разогнать утреннюю лУнь прикащика, который, выметая лавку и
вспрсыкивая мостовую, поминутно оставляетъ свою работу, чтобы сообщить
другому прикащику (точно также лУниво занимающемуся подобной же работой),
что сегодня будетъ очень жарко. Иногда онъ облокотится одной рукой на метлу,
а другой отУнитъ себУ глаза и пристально начнетъ смотрУть на "Чудо", или
"МолнЖю", или "Нимрода", или на какой нибудь другой дорожный экипажъ, и
смотритъ до тУхъ поръ, пока дилижансъ не скроется, въ пыльномъ туманУ, на
отдаленномъ концУ улицы. Тогда онъ совершенно оставляетъ свое занятЖе и съ
унылымъ духомъ возвращается въ лавку. У него возродилась зависть къ
пассажирамъ, которые умчались изъ душнаго Лондона; онъ вспомнилъ о своей
далекой и милой родинУ, о красномъ кирпичномъ домикУ, въ который онъ ходилъ
учиться. ЖалкЖя порцЖи молока, разведеннаго водой, толстые куски хлУба,
чуть-чуть намазанные масломъ, уничтожаются передъ сладкими воспоминанЖями о
зеленыхъ поляхъ, на которыхъ онъ рУзвился съ другами ребятишками, о широкомъ
прудУ, который постоянно покрывался яркою зеленью, и за который его высУкли,
потому что онъ осмУлился упасть въ него, и наконецъ о тысячУ другихъ
предметовъ, тУсно связанныхъ съ счастливымъ школьнымъ временемъ.
Но вотъ на улицахъ начинаютъ показываться кэбы. Одни шагъ за шагомъ
тянутся по мостовой, другЖе быстро несутся къ конторамъ дилижансовъ или къ
пароходамъ, что легко можно замУтить по чемоданамъ и узламъ, чрезвычайно
уютно размУщеннымъ на извощичьихъ козлахъ. Извощики кэбовъ и колясокъ,
поставленныхъ у биржъ, дУятельно занимаются полировкою орнаментныхъ частей