"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 2" - читать интересную книгу автора

такого сорта, что истинный человеколюбец при виде ее испытал бы сильнейшее
желание привязать ему на шею булыжник и столкнуть его в воду, журчавшую за
темным сводчатым проходом, в конце которого он стоял. Но так как подобного
благодетеля рода людского поблизости не случилось, Бландуа усадил миссис
Гоуэн в гондолу, постоял, глядя ей вслед, покуда она не скрылась за
поворотом, а затем и сам отбыл в том же направлении.
Крошке Доррит иногда приходило на ум, что этот человек как-то уж очень
легко попал к ним в дом - вот и сейчас она думала об этом, медленно
поднимаясь по ступенькам. Но мания светской жизни, которою мистер Доррит был
одержим наравне со своей старшей дочерью, так широко открыла двери дома для
самой разношерстной публики, что Бландуа, в сущности, не составлял
исключения. Жажда новых знакомств, чтоб было кого поражать своей важностью и
богатством, обуяла семейство Доррит с неукротимой силой.
Что же до самой Крошки Доррит, то пресловутое Общество, в гуще которого
они жили, казалось ей очень похожим на тюрьму Маршалси, только рангом
повыше. Многих, видимо, привело за границу почти то же, что других приводило
в тюрьму: долги, праздность, любопытство, семейные дела или же полная
неприспособленность к жизни у себя дома. Их доставляли в чужие города под
конвоем курьеров и разных местных фактотумов, точно так же, как должников
доставляли в тюрьму. Они бродили по церквам и картинным галереям с унылым
видом арестантов, слоняющихся по тюремному двору. Они вечно уверяли, что
пробудут всего два дня или всего неделю, сами не знали толком, чего им надо,
редко делали то, что собирались делать, и редко шли туда, куда собирались
идти; этим они тоже разительно напоминали обитателей Маршалси. Они дорого
платили за скверное жилье и, якобы восхищаясь какой-нибудь местностью,
бранили ее на все корки - совершенно в духе Маршалси. Уезжая, они вызывали
зависть тех, кто оставался, но при этом оставшиеся делали вид, будто вовсе
не хотят уезжать; опять-таки точно как в Маршалси. Они изъяснялись при
помощи набора фраз и выражений, обязательных для туристов, как тюремный
жаргон для арестантов. Они точно так же не умели ничем заняться всерьез,
точно так же портили и развращали друг друга; они были неряшливы в одежде,
распущенны в привычках - совершенно как обитатели Маршалси.
Время, назначенное для пребывания в Венеции, истекло, и семейство
Доррит со всей свитой двинулось в Рим. Снова потянулись по сторонам знакомые
уже картины итальянской жизни, только чем дальше, тем разительнее была грязь
и нищета, и когда они приблизились к месту назначения, показалось, что самый
воздух кругом отравлен. Уже был нанят прекрасный особняк на Корсо *, который
должен был служить им пристанищем в этом городе, где дома и улицы, казалось,
встали на века на развалинах других домов и улиц и все неподвижно - кроме
воды, что, повинуясь извечным законам, бьет и плещет в бесчисленных струях
фонтанов.
Здесь Крошка Доррит заметила, что духа Маршалси в обществе несколько
поубавилось и что Плющ и Пудинг выступили на первый план. Все шагали по
собору св. Петра * и Ватикану на чужих ходулях и просеивали все виденное
сквозь чужое решето. Никто ни о чем не говорил своими словами, а только
повторял слова, сказанные разными миссис Дженерал, мистером Юстесом или еще
кем-нибудь. Многочисленные туристы казались сонмом добровольных мучеников,
давших связать себя по рукам и по ногам и предать во власть мистера Юстеса и
его сподвижников, дабы представители этой мудрой жреческой касты могли
вправить им мозги на свой лад. Полчища слепых и безъязыких детей нового