"Филип Дик. По образу и подобию Янси" - читать интересную книгу автора

Тавернер, но сейчас Янси начнёт развивать тему. Его улыбка потускнела и
совсем пропала с лица, на смену ей пришёл серьёзный, чуть нахмуренный
взгляд, означавший, что сейчас будет высказана глубокая мысль.
- И это, знаете ли, наводит меня на разные мысли, - сказал Янси
медленно и задумчиво; рука его потянулась к стакану джина с тоником -
стакану, в котором ещё несколько часов назад было бы пиво. И рядом со
стаканом на столике лежали не "Ежемесячные охотничьи байки", а "Журнал
прикладной психологии". Смена реквизита западёт в подсознание зрителей, всё
их внимание сейчас приковано к тому, что говорит Янси.
- Я знаю, - говорил Янси, - что кое-кто может сказать, дескать,
солнце - это хорошо, а тень - это плохо. Глупости! Солнце подходит для роз и
георгинов, но мои фуксии не перенесут жары.
Знаменитые призовые фуксии Янси на мгновение появились на экране.
- Возможно, вы знаете таких людей. Они не понимают одной простой
вещи, - Янси, по своему обычаю, запустил руку в копилку фольклора. - Что
землянину здорово, то марсианину - смерть. Я вот люблю на завтрак хорошо
прожаренную яишенку из пары яиц, чашку сливового компота и слабо зажаренный
тост. Маргарет предпочитает хрустящие кукурузные хлопья с молоком. А Ральфу
не по вкусу ни то, ни другое, он обожает оладьи. А Фред из соседнего дома,
того, что с большой лужайкой, обожает пирог с почками и бутылочку пивка.
Тавернер вздрогнул. Придётся нащупывать дальнейший путь по миллиметру,
как в темноте. Но зрители смотрели не отрываясь, ловя каждое слово. Первые
тоненькие ростки радикальной идеи: у каждого есть своя собственная система
ценностей, свой собственный стиль жизни. У каждого человека есть свои
убеждения, свои радости, свой собственный круг вещей, которые он принимает
или не принимает.
Конечно, Зиплинг прав, всё это потребует времени. Огромную лентотеку
надо будет постепенно заменить, разрушив накопившиеся предписания по всем
областям жизни. Начавшись с невинных примул, привьётся новый способ
мышления, и когда девятилетний мальчик захочет узнать, справедлива или
несправедлива война, он спросит прежде всего собственный разум. Готовых
ответов от Янси больше не будет; Зиплинг уже готовит гештальт на эту тему,
гештальт, который показывает, что любую войну одни считали справедливой,
другие - захватнической.
Тавернер хотел бы сейчас посмотреть этот гештальт, но подготовка его,
несомненно, займёт много времени. Это будёт позже, а сейчас Янси мало-помалу
меняет свои пристрастия в искусстве. На днях все узнают, что его больше не
восхищают пасторальные сценки с трубадурами и пастушками.
Что отныне любимый художник Янси - великий голландец пятнадцатого века,
непревзойдённый мастер смерти и дьявольского ужаса - Иероним Босх.