"Филип кинред Дик. Там простирается Вуб" - читать интересную книгу автора

- Так ты читаешь мысли? - сказал капитан. - Как интересно. Еще
что-нибудь умеешь?
- Так, мелочи всякие, - рассеяно сказал вуб, оглядывая каюту. -
Хорошая квартира у вас, капитан. Очень чисто. Уважаю аккуратные формы
жизни. На Марсе есть птицы, некоторые весьма аккуратны. Выкидывают отходы
из гнезд, потом, выметают...
- В самом деле? - отозвался капитан. - Но вернемся к нашему
разговору...
- Да, действительно. Вы хотели мною пообедать. Вкус, как я слышал,
очень приятный. Мясо несколько жирновато, зато нежное. Но о каких
продолжительных сношениях между вашим народом и моим можно говорить, если
ваш образ мысли не поднимается выше столь варварского уровня? Скушать -
меня? Неужели мы не можем предаться беседе, обсудить вопросы философии,
искусств...
Капитан поднялся, выпрямился.
- Философия, говорите? Да будет вам известно, весь следующий месяц
еды не будет. Все наши запасы...
- Я знаю, - кивнул вуб. - Но разве, следуя вашим же принципами
демократии, не справедливее ли всем нам тянуть жребий - соломинки, спички
или что-нибудь в таком роде? В конце концов, на то демократия и существует
- охранять меньшинство от посягательств на их права. И если каждый из нас
проголосует...
Капитан пошел к двери.
- Вот это видел? - Он показал вубу кукиш. Потом открыл дверь, и с
широко раскрытым ртом, вытаращенными глазами, застыл, как громом
пораженный, схватившись за ручку двери.
Все это время вуб пристально смотрел на капитана. Некоторое время
спустя, протиснувшись мимо Франка, прошлепал в коридор и в глубокой
задумчивости спустился в кают компанию.


Все молчали.
- Вот видите, - нарушил тишину вуб, - в наших мифологических
структурах немало общего. Мифологические символы, также, как Иштар,
Одиссей...
Петерсон, глядя в пол, заерзал.
- Продолжайте, - сказал он, - продолжайте, прошу вас.
- Ваш Одиссей, как мне кажется, есть фигура, общая для мифологий
подавляющего большинства народов, обладающих самосознанием. Одиссей
странствует - он индивид, сознающий себя, как такового. Вот в этом-то и
заключена идея, идея разделения. Он отделяется от семьи, от родины,
начинается процесс индивидуализации.
- Но Одиссей вернулся домой, - сказал Петерсон, заглянув в
иллюминатор на звезды, звезды без конца и края, пылающие маяки в пустоте
Вселенной. - В конце он возвращается.
- Как тому и надлежит. Период отсоединения - только временная фаза,
недолгие странствия души. Есть начало, есть и конец. Странник возвращается
к родному очагу и сородичам...
Дверь распахнулась, и вуб замолчал. В каюту ступил капитан Франко,
остальные в нерешительности топтались у двери.