"Филип кинред Дик. Предпоследняя истина" - читать интересную книгу автора

- спрашивал себя Адамс. - "И где он научился так выражать свои мысли? И
откуда он так точно знает, к чему приведет обработка его текста
Мегалингвом и как он будет выглядеть в устах "чучела" перед телевизионными
камерами? Разве этому не нужно учиться долгие годы?" У него самого немало
времени ушло на то, чтобы научиться предвидеть, как написанное предложение
будет выглядеть на экранах телевизоров в подземных убежищах перед
многомиллионной аудиторией, изо дня в день смотревшей эти передачи и
верившей передаваемым для нее текстам, называемым почему-то "печатными
материалами".
Эвфемистическое название, думал Адамс, для материалов, в которых и
материалов-то не было. Впрочем, это не совсем точно; отдельные места из
речи Лантано казались исключением из правила. Адамс был вынужден признать,
что иллюзия существования Йенси была не только сохранена, но и усилена.
- Впрочем, - сказал он Лантано, - не просто усилена. В ней есть
подлинная мудрость. Она напоминает ораторские выступления Цицерона. -
Своими собственным речами он гордился и считал Цицерона, Сенеку,
исторических персонажей из драм Шекспира и Томаса Пэйна предтечами.
Запихивая свою рукопись обратно в портфель, Дэвид Лантано хмуро
ответил:
- Я благодарен вам, Адамс, за ваши слова, мне особенно приятно, что я
слышу их именно от вас.
- Почему?
- Потому что, - объяснил Лантано, бросив на Адамса пронзительный,
быстрый взгляд, - я знаю, что, несмотря на ваши недостатки, вы
действительно работали изо всех сил. Я думаю, вы меня понимаете. Вы изо
всех сил стараетесь, добросовестно, избегая кажущейся легкости и не
допуская досадных оплошностей. Я уже несколько лет слежу за вашей работой
и вижу разницу между вами и всеми остальными. Брозу это тоже прекрасно
известно, и несмотря на то, что он "зарезает" значительную часть того, что
вы пишите и не пропускает ваши тексты в эфир, он все же уважает вас. Он
вынужден вас уважать.
- Ну да, - сказал Адамс.
- Вас не пугает, Адамс, что лучшая часть вашей работы "зарезается"
уже на уровне Женевы? После того, как она прошла все остальные инстанции?
Вы испытывали разочарование? - Дэвид Лантано посмотрел на него. - Нет, я
думаю, вы испытывали страх.
Помолчав, Адамс ответил:
- Я чувствовал страх, но не здесь, в Агентстве, а по ночам у себя на
вилле, наедине со своими железками. Не тогда, когда я писал речи, или
загружал их в авторедактор, или наблюдал как "чучело" их... нет, тогда я
был слишком занят, чтобы бояться, но всегда, когда я оставался один...
Он вдруг замолчал, поражаясь тому, что доверил свои самые сокровенные
мысли этому юному незнакомцу. Обычно йенсенисты опасаются говорить друг
другу правду. Ведь любая информация о личной жизни может быть использована
в непрекращающейся борьбе за право быть составителем речей для Йенси, для
самого Йенси.
- Здесь, в Агентстве, - мрачно сказал Дэвид Лантано, - в Нью-Йорке мы
конкурируем друг с другом, но на самом деле мы - каста, гильдия, то, что
христиане называли "братством". Это ведь совершенно особый и очень емкий
термин. Но в шесть часов вечера разъезжаемся в своих аэромобилях. И