"Борис Дьяков. Повесть о пережитом " - читать интересную книгу автора

Смирнов закашлялся, затем протяжно, как от пронизывающей боли, замычал
и обеими руками сдавил забинтованную голову.
Обрел дар речи и Лебедев. Он было начал кому-то объяснять устройство
горного комбайна, но тут же стал говорить о том, как арестовали его и жену,
опечатали их квартиру на Сретенке, а там... какие там книги!..
Надвинулся вечер. Лампочки в "купе" не было. Всех нас окутал мрак.
Сверкали только стекла очков Смирнова: на них падала полоска света из
коридора.
Первая "пересадка" была в Челябинске. Приехали ранним утром. "Черный
ворон" отвез нас в пересыльную тюрьму. Попали в камеру к власовцам.
- Ну что, господа? - вопрошал один из них. - Жить стало лучше, жить
стало веселей?..
Несколько дней провели в компании озлобленных, все на свете
проклинавших людей. И опять - в путь-дорогу.
Погрузили в теплушку. С товарным составом потащились на север.
Лежали на голых нарах. В узком оконце виднелось небо, мелькали верхушки
телеграфных столбов, галки на проволоках.
Ночью раздались сильные удары в стену вагона. Дверь звонко откатилась.
Влез ширококостный, с двойным подбородком сержант. В руках - деревянный
молоток, похожий на крокетный. За сержантом - два солдата с автоматами.
- Вста-ать! - гаркнул сержант.- Напра-аво-о!
Все кинулись направо. Прижались друг к другу, образовав живой
шевелящийся ком. Я замешкался. Увесистый молоток упал на мою спину.
Я перебежал на правую сторону вагона.
Рассвирепевший начальник принялся перегонять всех налево. Подсчитывал:
- Р-раз, и два, и три... Живей, мать твою!.. Пятнадцать, шышнадцать...
Подсчет кончился.
- Жалобы есть?
- Есть!- отозвался тщедушный, человек в суконном картузе.
- А ну? - сержант замахнулся молотком.
- Погода плохая...
Солдаты хмыкнули. Сержант опустил молоток,
- Дуррак! - буркнул он. И - к автоматчикам:- Запирай!
Конвоиры выпрыгнули из вагона. С шумом и руганью заперли дверь.
Под мерный перестук колес я все же задремал...
Очередным этапом стал Новосибирск.
В здание пересыльной тюрьмы нас вели по широкому двору. Слева были
площадки, высоко огороженные металлической сеткой. Там топтались выведенные
на прогулку этапники. Они беспокойными глазами припадали к сетке. Инженер
Лебедев нес под мышкой скатанный в трубку ватман: получил разрешение взять в
лагерь чертеж, продолжить прерванный труд. На одной из площадок кто-то,
увидев Лебедева, крикнул:
- Артисты с афишей приехали!
В камере нашлись места только на полу. Я расположился неподалеку от
двери. Тщедушный человек в картузе устроился возле параши, положил голову на
крышку и тут же захрапел.
Ночью, заметив, что я не сплю, ко мне пробрался с ловкостью канатоходца
молодой человек в драповом пальто и коричневых туфлях на каучуковой подошве.
- Разрешите причалить? - спросил он, пристраиваясь возле меня.
- Вон тот, около параши, некий Гуральский... Говорит, что старый