"Борис Дьяков. Повесть о пережитом " - читать интересную книгу автора

Кожаный человек улыбнулся и выпустил струйку дыма.
- Прокурору МГБ.
- Дарону?.. Так он же душитель!
Кожаный человек сердито сдвинул брови.
- Осторожней в выражениях, осужденный!.. Срок вам исчисляется со дня
ареста - с 10 ноября 1949 года.
- Почему с десятого? Меня арестовали в ночь на первое.
- Какое значение имеют десять дней? У вас десять лет.
- Имеют! Я не хочу и часа терять в жизни.
- Подайте заявление. Видимо, опечатка.
- Десять лет - тоже опечатка!
- Расписывайтесь!
- А что такое "спецлагеря"? Где это?
- Привезут - узнаете.

Этапная камера. Я переступил порог. На меня глянула сотня глаз. Люди
медленно, парами двигались по кругу. Шмыганье ног, жестикуляции, громкий
говор, синеватые волны махорочного дыма... В одиночке, под гнетом молчания,
я отвык от людей, от шума голосов. Закружилась голова.
Меня обступили. Посыпались вопросы: кто я, в чем обвинен, какой срок?
Когда узнали, откуда прибыл,- оторопели. Очевидно, слышали, что такое
Сухановка... Но никто не стал расспрашивать. Только худосочный старик в
куртке горного инженера, с отодранными петлицами, назвавшийся изобретателем
Лебедевым из Министерства угольной промышленности, не вытерпел и таинственно
прошептал над моим ухом:
- А правда, что в Сухановке...
- Правда! - прервал я вопрос.
Лебедев понимающе кивнул, розоватым кончиком острого носа уткнулся в
сумку-наволочку, вытащил кусок колбасы - ешьте!
Высокий человек в подряснике, священник Крестьянинов, из приближенных
патриарха Московского и всея Руси, с черным огнем в глазах, протянул булку,
намазанную сливочным маслом,- не угодно ли?
Доктор Рошонок из Риги, с одутловатым лицом, в очках, угощал сгущенным
молоком.
Этапники покупали продукты в тюремном ларьке. Все было свежее, вкусное,
давно позабытое, но есть я не мог. Меня лихорадило. "Десять лет... Десять
лет!.. Я никогда не совершал никакого преступления!.."
Наборщик типографии "Красная Звезда" Смирнов с забинтованной головой
суетливо начал пришивать лямки к моему холщовому мешку: так, мол, удобнее...
Студент Московского горного института, круглолицый Митя, вынул пачку
папирос - курите...
В камере Митя был, пожалуй, самым молодым. Пушок на верхней губе.
Добрые детские глаза. Неловкость в движениях. Чуть слышно насвистывал
песенки. С ним первым я и начал кружить по камере.
Митя - родом из Воронежской области. Комсомол послал его учиться в
столицу. От счастья был на седьмом небе... В тюрьму, говорит, попал по
дурости, сам на свою шею веревку свил. Зашел однажды в булочную, купил
сайку. Теплая, пышная. Тут же разломил ее, а внутри - окурок. Расшумелся:
"Какой же вы хлеб продаете в Москве? За людей нас не считаете!" Потребовал
жалобную книгу... Прошло около месяца. На октябрьском вечере в институте