"Борис Дьяков. Повесть о пережитом " - читать интересную книгу автора

ходили с инженером по короткой протоптанной дорожке вблизи вахты. Впервые
беседовали без свидетелей.
- Года два пришлось мне быть на стройке под Пермью, - рассказывал он.-
Временами так увлекался работой, что забывал, кто я. Раз даже написал статью
в областную газету "Звезда". На участке у нас было до черта безобразий и с
транспортом и с материалами. Я попросил вольного человека бросить письмо в
почтовый ящик. В редакции, конечно, и подумать не могли, что статью прислал
заключенный. Напечатали! Я, как увидел, обомлел: заголовок, подзаголовок и
внизу - моя фамилия... Вызвал меня начальник лагпункта. Раскричался: "С
каких пор в лагере зеккоры объявились?.. Через кого ты, мерзавец, послал
статью?! Мину под меня закладывать?!" Я молчал. Начальник пошумел, пошумел,
но в карцер не посадил. А вскоре гонорар прислали. Ясное дело, не выдали. Да
шут с ним, с гонораром! Важно, что после статьи стало больше порядка... Ну,
а мне записали нарушение лагерного режима. Должно быть, и редактору хвост
накрутили... А как я мог иначе?..

В больнице

К вечеру собрали этап в больницу, шестнадцать человек. Ехал с нами и
Малюкаев. Он всех подбадривал, сулил каждому отдельную койку, серый хлеб и
даже молоко. Говорил, что повезут нас в настоящем санитарном вагоне, а
лечиться будем у бывших кремлевских врачей.
Молчаливо-встревоженные, столпились мы у вахты. Малюкаев, приплясывая
от холода, спросил у подошедшего офицера:
- Гражданин начальник, а вагон-ресторан прицепят?
- Разговорчики! - прикрикнул офицер. - Разобраться по пять!
Он проверил наши формуляры и объявил:
- Идти прямо. Шаг вправо, шаг влево считается побегом. Оружие будет
применено без предупреждения! Всем понятно?.. Шагай!
"Санитарный вагон" оказался обычным товарным. Втолкнули нас в два узких
отсека, за решетку. Заперли. Ни сесть, ни повернуться. А посреди вагона
свободно. Там тлел огонек в железной печке. На опрокинутом фанерном ящике
горела "летучая мышь". Вокруг уселись четверо автоматчиков. Рылись в
документах, выкрикивали без надобности наши фамилии, нарочно коверкали их:
потешались. Мы не обращали внимания. Скорее бы в больницу, на отдельную
койку!
Поезд шел медленно, надрывно гудел паровоз. Разгулялась метель. Дуло во
все щели. Мы жались друг к другу, переминаясь с ноги на ногу. Малюкаев
притих, нахмурился. Мы знали, что, уже сидя в лагере, он приобрел, с помощью
доносчиков, два дополнительных срока за "контрреволюционную агитацию".
Теперь сидеть ему целых четверть века! На формуляре - вето, подобное
Каиновой печати: "Запрещается использовать по специальности".
Помолчав, Малюкаев как-то весь встряхнулся, потер озябшие руки,
задвигал плечами и принялся рассказывать, анекдоты. Старший конвоир услыхал,
шагнул к отсеку:
- Прекратить похабщину, мать вашу...
Мы дружно расхохотались.
Наконец заскрежетали тормоза.
- Приехали! - крикнул старший конвоир.
Загремели замки на отсеках.