"Сюй Ди-шань. Паук (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

справедливость". Все ли у него благополучно?
- Да, все в порядке. Теперь он и трудится, и читает проповеди.
Благородство его оценили по достоинству и пожаловали ему прежний сан.
- Вот как! Слава тебе, господи, что он не долго страдал!
- Ведь это благодаря пастору я здесь. Не знаю, известно ли вам, что под
его влиянием ваш муж стал совершенно другим человеком? Я, собственно, за тем
и приехал, чтобы рассказать об этом. Ваш муж недавно навестил нас, и все мы
очень удивились, поскольку в нашем доме он был редким гостем. Он расспросил
о вас и покаялся в своем поступке, объяснил, что своим раскаянием обязан
пастору. Но мне хочется передать вам слово в слово все, что он сказал: "Все
три года пастор часто приходил со мной беседовать, иногда мы встречались в
его булочной, куда он меня приглашал. Через некоторое время я понял, что он
настоящий наставник, и нередко спрашивал у него совета. Мои подозрения
относительно Шан-цзе не рассеялись и после разрыва с ней, однако я жалел о
своем поступке, особенно когда слуги с любовью вспоминали о своей хозяйке.
Но я сказал себе: слово мужчины - все равно что выпущенная полководцем
стрела,* возврата к прошлому нет. И все же с каждым днем я сильнее и сильнее
ощущал свою неправоту и решил наконец обратиться к пастору за советом. Когда
после службы я во всем ему чистосердечно признался, он сказал, что я должен
во что бы то ни стало вернуть Шан-цзе. Пастор прочел мне десятую главу
Евангелия от Марка, и я почувствовал себя таким ничтожным: настоящим
преступником, негодяем, ее недостойным. Прошу вас, отвезите к ней дочь.
Пусть ради ребенка простит меня. А я приеду вслед за вами". Он долго
говорил, всего и не перескажешь, он сам поговорит с вами, когда приедет. Да,
приходится лишь удивляться. А пастор об этом ни словом не обмолвился, лишь
перед отъездом как-то вскользь намекнул. Да, на все воля провидения.
______________
* В древние времена выпущенная полководцем стрела являлась сигналом к
бою.

Шан-цзе слушала равнодушно, без особой радости.
- Я никого не просила судить о моих поступках и не нуждаюсь 'ни в
жалости, ни в восхищении. Мне безразлично, что обо мне думают, и доказывать
свою правоту я не собираюсь. Я прощала людям зло, а ему и подавно прощу.
Хорошо, что он раскаялся наконец в своей жестокости. А теперь хватит об
этом. Хотите посмотреть, как я живу? Пойдемте!
По дороге к дому господин Ши осведомился, как идут у Шан-цзе дела. Она
не стала посвящать его во все перипетии своей жизни, лишь сказала:
- Эти годы не прошли даром: мне удалось найти много жемчужин среди
людей, а такие жемчужины еще труднее добыть, нежели те, что лежат на дне
морском. Вот и все. Больше мне не о чем вам рассказать.
Кэ-ван все не приезжал, и Шан-цзе решила вернуться на родину с
господином Ши. Но когда она пошла прощаться со своими друзьями - искателями
жемчуга, ей по дороге вдруг встретился Кэ-ван в сопровождении одного из
местных жителей.
- Рада тебя видеть, Кэ-ван! - Шан-цзе приветливо улыбнулась.
Кэ-ван склонился в почтительном поклоне.
- Я сам лишил себя покоя. Из-за меня мы оба мучаемся. Теперь я понял,
как виноват перед тобой. Но я надеюсь, что ты простишь меня и не станешь
таить обиды. Я приехал, чтобы сказать, как я раскаиваюсь, и просить тебя