"Робертсон Дэвис. Мантикора ("Дептфордская трилогия" #2)" - читать интересную книгу автора

чувства, и в выражениях не стеснялась: я был дешевым адвокатишкой для самых
низкопробных негодяев, я был горьким пьяницей, я всегда завидовал отцу и,
если только мог, непременно перечил ему, я говорил непозволительные вещи
про нее и шпионил за ней, но уж на сей раз я должен буду подчиниться,
иначе, Господь свидетель, она подвергнет меня невообразимым унижениям,
опозорит так, что я никогда не отмоюсь. Я сказал, что она морочила моему
отцу голову с первого дня их знакомства, выставляла его своими нелепыми,
невежественными претензиями и глупостями на посмешище, а теперь хочет
превратить его похороны в цирк, рассчитывая восседать на самом большом
слоне. Какое-то время мы говорили друг другу нелицеприятные вещи, можете
мне поверить. И только когда Бисти был готов расплакаться - я не
преувеличиваю: он шумно втягивал воздух и тер глаза - и появилась Каролина,
мы немного успокоились. У Каролины есть такая презрительная манера, которая
заставляет простых смертных, даже Денизу, вести себя примерно.
В конце концов мы с Бисти получили приказание отправляться в
похоронную контору и выбрать наилучший гроб. Она решила, что более всего
подойдет бронзовый, поскольку гравировку можно будет сделать прямо на нем.
"Какую гравировку?" - спросил я. Должен сказать в ее оправдание, что у
нее хватило стыда немного покраснеть, и даже искусный макияж не мог это
скрыть. "Герба Стонтонов", - сказала она. "Да нет никакого..." - начал было
я, но Бисти потащил меня оттуда. "Чем бы ни тешилась..." - шепнул мне он.
"Но это мошенничество! - выкрикнул я. - Это претенциозно и нелепо, и это
мошенничество". Каролина помогла ему вытащить меня из комнаты. "Дэйви,
делай, что тебе сказано, и заткнись", - проговорила она, а когда я
возмутился: "Карол, ты не хуже меня знаешь, что это незаконно", то с этим
ужасным женским презрением ответила: "Подумаешь!"


5

На моем следующем сеансе я, чувствуя себя как Шехерезада, излагающая
очередную из своих бесконечных, вложенных одна в другую историй царю
Шахрияру, продолжил с того места, на котором остановился в прошлый раз.
Доктор фон Галлер ничего не говорила, пока я рассказывал о смерти отца и о
том, что последовало за этим, - лишь изредка прерывала меня, чтобы уточнить
те или иные моменты; записей она никаких не делала, и это меня удивляло.
Неужели она и в самом деле держит в голове все эти истории, которые
рассказывают ей пациенты, сменяющие друг друга ежечасно? Правда, я тоже не
записывал истории, которые мне рассказывали мои клиенты.
Мы обменялись краткими приветствиями, и я продолжил:
- После похоронной конторы мы с Бисти занялись массой других дел -
что-то было юридического характера, что-то связано с организацией церемонии
похорон. Мне предстояло связаться с епископом Вудиуиссом, который знал
моего отца более сорока лет, выслушать его искренние соболезнования и
обговорить все детали похоронного действа. Я отправился в резиденцию
епископа и был немного удивлен - сам не знаю почему - тем, что обстановка
здесь была довольно деловая: клерки попивали кофе, работал кондиционер, и
вся атмосфера была словно в конторе какой-нибудь фирмы. Наверное, я ожидал
увидеть здесь распятия на стенах и толстые ковры. На одной из дверей висела
поразившая меня табличка: "Канцелярия епископата; ссуды под залог