"Ж.Деррида. От экономии ограниченной к к всеобщей..." - читать интересную книгу автора

недостаточно даже сказать, что мы не можем говорить о суверенном
моменте, не искажая его, не искажая его в качестве подлинно
суверенного. В такой же степени противоречивым, как и говорить о нем,
окажется искать эти движения. В тот момент, когда мы ищем нечто, чем
бы оно ни было, мы не живем суверенно, мы подчиняем настоящий момент
будущему моменту: тому, что за ним последует. Мы, может быть, и
достигнем благодаря нашим усилиям суверенного момента (возможно, что
какое-то усилие здесь действительно необходимо), но между временем
усилия и суверенным временем обязательно имеется некий разрыв, можно
даже сказать: бездна".
"означающего дискурса" - это, может быть, и означает понять в нем кое-
что, но уж наверняка не означает читать его. (...) В отличие от
логики, как она понимается в ее классическом понятии, в отличие даже
от гегелевской Книги, которую сделал своей темой Кожев, письмо Батая -
в качестве высшего - не терпит различия между формой и содержанием.
Это и делает его письмом, потому и востребуется оно суверенностью.

Это письмо (оно дает нам пример, который нас здесь интересует, хотя он
и не нацелен на то, чтобы чему-то научить) складывается, чтобы
выстроить цепочку классических понятий - в той мере, в какой те
неизбежны ("Я не мог избежать выражения своей мысли на философский
манер. Однако я не обращаюсь к философам", MM), - таким образом, что
благодаря известному выверту они по видимости подчиняются своему
привычному закону, но при этом в какой-то точке соотносятся с моментом
суверенности, с абсолютной утратой своего смысла, растратой, не
оставляющей ничего в запасе, с тем, что может быть отныне названо
негативностью или утратой смысла лишь на их философской стороне: с
бессмыслицей, стало быть, которая находится по ту сторону абсолютного
смысла, по ту сторону замкнутого пространства или горизонта
абсолютного знания. Захваченные этим рассчитанным скольжением, понятия
становятся непонятиями, они немыслимы, они становятся несостоятельными
("Я ввожу кое-какие несостоятельные понятия", Le Petit). Философ слеп
к тексту Батая потому, что философом он является лишь в силу этого
несокрушимого желания остановить, удержать достоверность себя самого и
безопасность понятия от этого скольжения. Батаевский текст для него
полон ловушек: это какой-то скандал в первоначальном значении слова
[ср. scandalethron - "ловушка, западня"].

Трансгрессия смысла - это не доступ к непосредственному и не-
определенному тождеству или к возможности удержать бессмыслицу. Тут,
скорее уж, следовало бы говорить об эпохе эпохи смысла, о заключении в
скобки - на письме, - подвешивающем эпоху смысла: противоположность
феноменологическому эпохе, которое исполняется во имя и ввиду смысла.
Это такая редукция, которая отклоняет нас назад к смыслу. А суверенная
трансгрессия есть редукция этой редукции: не редукция к смыслу, но
редукция смысла. Трансгрессия эта выходит за пределы как Феноменологии
духа, так и феноменологии вообще, ее наиболее современных разработок
(ср. EI, p.19).

Будет ли это новое письмо зависеть от суверенной инстанции? Будет ли