"Август Дерлет. Маска Ктулху" - читать интересную книгу автора

сорок восемь часов раньше, чем мы первоначально рассчитывали. Звуки же мы
отнесли на счет проседания почвы где-нибудь на дальнем побережье, и не
только лишь потому, что не придавали им слишком большого значения, а из-за
последнего происшествия, случившегося перед тем, как Пол Туттл официально
вступил в права на следования и стал полноправным владельцем старого
особняка на Эйлзбери-Роуд.
Это последнее шокировало больше остального, и из нас троих, знавших о
нем, только я до сих пор жив. Доктор Спрог скончался ровно через месяц, день
в день, а ведь тогда он бросил всего лишь один-единственный взгляд и сказал:
- Хороните его сейчас же!
Так мы и сделали, поскольку изменения в теле Амоса Туттла были
немыслимо отвратительны и особенно кошмарны оттого, что они собою
представляли. Ибо тело не подверглось никакому видимому тлению, а постепенно
видоизменилось совершенно иначе - сначала оно покрылось какими-то зловещими
переливами, потом потемнело и стало цвета эбенового дерева, а кожа на
отекших руках и лице трупа проросла мельчайшими чешуйками. Подобным же
образом менялась и форма его головы: казалось, череп удлиняется и принимает
некое любопытное сходство с рыбьим. Все это сопровождалось слабым выделением
вязкого запаха рыбы из открытого гроба. И то, что эти- изменения не были
чистой игрой нашего воображения, поразительным образом подтвердилось, когда
с течением времени тело было обнаружено в том месте, куда доставил его
злобный посмертный обитатель. И там это тело, поддавшееся, наконец, совсем
иному разложению, вместе со мной увидели и другие - увидели ужасные
перемены, которые много о чем могли бы поведать им, благословенно не
ведавшим о происходившем прежде. Но в те часы, когда Амос Туттл еще лежал в
своем старом доме, у нас не возникло ни малейшего подозрения относительно
того, чему суждено было произойти. Мы лишь поспешно закрыли гроб и еще
поспешнее отвезли его в оплетенный плющом семейный склеп Туттлов на
Аркхэмском кладбище.
Пол Туттл в то время уже приближался к пятидесяти годам, но, как и
многие мужчины его поколения, лицо и фигуру имел как у двадцатилетнего
юноши. Его возраст выдавали лишь легкие мазки седины на усах и висках. Это
был высокий темноволосый человек, слегка полноватый, с честными голубыми
глазами, которым годы ученых занятий не навязали необходимости очков. Он
явно не был новичком в юриспруденции, поскольку быстро поставил меня в
известность, что если я, как исполнитель воли его дядюшки, не буду
расположен оставить без внимания тот пункт в его завещании, где говорится об
уничтожении дома на Эйлзбери-Роуд, то он сможет опротестовать документ в
суде на вполне оправданном основании, что Амос Туттл был психически
ненормален. Я указал ему, что в таком случае ему пришлось бы выступать
против нас с доктором Спрогом, но в то же самое время я отдавал себе отчет,
что сама нелепость требования могла столь же хорошо сыграть и против нас;
помимо этого, и сам я расценивал данный пункт завещания как до удивления
вздорный в том, что касалось уничтожения здания, и не готов был оспаривать
предполагаемый протест по столь незначительному поводу. Однако если бы я мог
предвидеть, если бы я мог хотя бы помыслить об ужасе, который вслед за этим
наступит, я выполнил бы последнюю волю Амоса Туттла вне всякой зависимости
от каких бы то ни было решений суда. Тем не менее, ответственность за это
упущение лежала не на мне одном.
Мы с Туттлом отправились к судье Уилтону и изложили ему суть дела. Он