"А.Деревицкий. Гоплит Гай." - читать интересную книгу автора

медной пластиной наклада на лбу. Под красным кавалерийским штандартом,
плывущим в голове колонны, струилась река плащей, шлемов, копий, железных
масок; из этой реки во время атак уносились в цель стрелы
всадников-киприотов, со свистом вылетали арканы степняков, и мелькали,
играли с азиатским солнцем массивные римские мечи-спата, не знавшие уюта
ножн, слышался посвист греческих махайр с жадными изогнутыми клинками.


А под зеленым стягом пехоты шли лучники со скифскими, гуннскими,
сасанидскими луками, с луками "Врзи", за их спинами тяжело раскачивались
колчаны и сагайдаки, до времени покоились на широких плечах клевцы и секиры,
в заплечных сумах пращников ждали своего часа ядра для пращ - биконические,
летящие одни из острых концов вперед, пирамидальные, которыми усыпают
подступы перед вражеской конницей, и смертоносные катаные свинцовые шарики,
которые родосцы - лучшие в Ойкумене пращники - метают жестоко и точно.


Отдельно от варваров шли векселярии - те самые наемники, над которыми плыл
особый прапор с залотыми щитками и поднятой золоченой рукой - вексель. Их
верность знамени была такова, что полководцы для воодушевления воинов иногда
бросали вексель в самую гущу неприятеля и тогда туда бросались самые лучшие
мечники.


Снежана выпросила у Гая доспех и для себя - как смешно выглядывали из-под
великоватой кирасы ее анаксириды - шелковые панталоны цвета лазури. В бою
она не отставала от своего повелителя, которого криком время от времени
извещала о какой-то опасности. Много раз она удерживала вошедшего в раж
победителя от безумной жестокости, выхватывая из-под его меча детей и
старух. Но зато как трепетала она сама от ненависти к молодым персиянкам, с
которыми расправлялась собственноручно - с изощренным женским садизмом. Как
Снежана втолковала Гаю, она не любила женщин покоренных городов "за
лживость": аборигенки красили волосы особой желтой помадой, от которой их
волосы горели ярче, чем кудри Снежаны...


Гоплит Гай гордился своей возлюбленной и часто забывал, что она не жена, а
только наложница. Да какая разница! Разве можно сравнить его счастье с
презренной участью тех дряных бойцов, по бездарности и бедности были
вынужденых довольствоваться "солдатским гаремом", который в тучах пыли с
блеяньем семенил за обозом (да, овец за войском гнали не только как пищу!).
И вдруг все счастье кончилось.


При штурме Даны крепостная стрелометная баллиста пронзила Снежану мощным,
тяжелым копьем. Поток крови, брызнувший из разорванной груди, вмиг
перекрасил ее анаксириды...


Утешая Гая, Ксенофонт процитировал одного из древних философов:"Охотиться