"Картун Дерек. Бесы в Париже" - читать интересную книгу автора

что ни день, то беда. Бомбы взрываются все чаще, и ни у кого нет ни малейшей
версии, заслуживающей внимания. Сегодняшний двойной взрыв, можно сказать,
увенчал действия террористов. Государство бессильно? Есть ли что-нибудь, что
можно противопоставить этому кровавому безумию, этим взрывам, которые
сотрясают большинство европейских стран в последнее десятилетие? Да, есть! -
такой ответ подсказывала Руассе его склонность к мелодраме, к
апокалипсическим видениям. Но префект не может встать на его точку зрения.
Этот циничный и земной человек пренебрежительно пожмет плечами и примется
толковать о "Красных бригадах", доложит министру внутренних дел, что полиции
необходимы время, удача или еще что-нибудь. По мнению Руассе, префект
слишком верил в возможности специального подразделения по борьбе со
взрывами. Тут требовались действия в национальном масштабе, чтобы сознанием
важности этого дела прониклись одновременно несколько тысяч сотрудников
полиции по всей стране, пусть оставят пока в покое наркоманов и проституток,
незаконно промышляющих на авеню Фош! Этот скромненький конверт - своего рода
тоже бомба. А детонатор имеет имя, которое написано на нем заглавными
буквами: Арман Сейнак. Главный редактор "Юманите" и член политбюро
коммунистической партии. Руассе позволил себе пять минут поразмышлять над
всем этим, набрал номер телефона Вавра и дождался, пока ответил сонный
голос.
- Дорогой друг, простите, что разбудил. Это Руассе. Не буду терять
времени. Посылаю к вам курьера с кое-какими вещицами, принадлежащими одному
мотоциклисту, который сегодня вечером разбился и сейчас лежит без сознания в
клинике Божон. Префекта дома не оказалось, так что я вышел прямо на вас.
- Спасибо, - проворчал Вавр. - Надеюсь, не зря разбудили. Но вам,
разумеется, видней. - И повесил трубку.


У Баума пошаливала печень, и он знал причину. Обычно он ел то же, что и
все, - и никаких неприятностей с этой стороны (как и все французы, он любые
проблемы с несварением и прочие беспорядки такого рода приписывал печени).
Вчера вечером жена подала ему на ужин всего-навсего равиоли в сухарях с
салатом, сыр, немного фруктов, он запил это красным - тоже не так уж много
выпил. С чего бы это печени разболеться? А вот ведь болит. Он ее чувствует.
Решительно чувствует, и если вспомнить, то в боку ноет уже пару дней. Дело
знакомое: он нервничает, а в такие дни печень выкидывает всякие штуки. У
других людей, подумал он, все неприятности на уме, а у меня в печенках.
Он плеснул в стакан воды из стоявшего на столе графина и принял
лекарство. "Бесполезно, - отметил он про себя. - Но без лекарств еще хуже".
На коробочке описывались замечательные действия таблеток при несварении и
изжоге. Таблетки, однако, ни разу ему не помогли, и он, глотая их, просто
совершал некий ритуал. Это было маленькое суеверие, которое он себе
позволял, и, может быть, единственное.
Он взглянул на часы. Десятый час, он уже полтора часа на работе.
Привычка такая - приходить пораньше, когда есть проблемы. А нынешние
проблемы, он чувствовал, погонят его на улицу Соссэ. Он был бы там уже
спозаранку, если б поезда из Версаля приходили раньше.
Последний час он провел в архиве и притащил оттуда одну из серых папок,
будто рассчитывая за своим столом отыскать в ней что-то такое, чего в архиве
не заметил. Ему хотелось как следует погрузиться в нее, потрогать, пощупать,