"Дмитрий Денисов. Изначальное желание " - читать интересную книгу автора

непоколебимое упорство, выдержка и сила. Люблю слушать таких, ведь я питаюсь
их силой. Я выдержал паузу и негромко произнес:
- Это неважно.
- Неважно?! - насмешливо прозвучало в ответ. - Если для тебя это
неважно, то для нас это важно в первую очередь. Мы не пускаем кого попало!
Да и вообще в ночное время никого не велено впускать. Понял меня, острослов?
Ветер всколыхнул мои пепельные волосы, мой старый рваный плащ. Ветер
гулял над башнями, посвистывал в незримых щелях и бойницах, скрипел
какими-то ветхими досками. Я чувствовал его желания, его интерес к ночной
жизни. Да, в этом мы с ним схожи. Поэтому мне дано смотреть на мир глазами
ветра...
Ветер порывисто заглянул в чернеющие недра. Заставил робеть и дрожать
скупой факельный огонек. Охладил голубоватые лезвия алебард, кованые
нагрудники, шлема, кольчужные рубахи. Вылизал висящие на стене ряды щитов.
Пригляделся к рисунку, но в скупом свете не смог разобрать очертаний.
Пригляделся внимательнее. Похоже на орла, растопырившего когти. Ветер
довольно загудел и радостно свистнул. И вдохновенно налетел на потемневший
от долгих лет дубовый стол. Залез в чашу с ячменной кашей, принюхался к
застывшим кусочкам сала, брезгливо поморщился. Обогнул зачерствевшую краюху
хлеба, оловянный жбан, разбросанные кости. И принялся ворошить раскрытую
книгу, перелистывать толстые страницы бесконечных записей, шуршать гусиными
перьями. Игриво сбросил на пол и начал катать желтые скрученные свитки с
темно-бордовой королевской печатью на шнурке. Но, под конец, не выдержав
тяжелого душного плена, раздосадовано взвыл и вырвался прочь из низкой
каменной кельи. Мимоходом подхватил мой спокойный рассудительный голос,
снова понес его к узкой бойнице, и швырнул внутрь.
- Не велено впускать? А кто не велел?
- Всеобщий приказ короля, - отозвалась бойница. Багровый свет снова
дернулся. Заплясали осторожные тени - кто-то проснулся и недовольно
проворчал. Я снова бросил слова вверх, ветер подхватил их и понес к башне.
- Выходит, твоя жизнь - слепое подчинение желаниям короля?
Несколько мгновений длилось молчание. И столь громким оно стало, что
походило на крик. Он бил по ушам не хуже раскатистого бронзового колокола.
Чернеющая полоса бойницы показалась мне искривленным мукой ртом. Он кривился
и скалился, норовя плюнуть в меня всей своей ненавистью, что скопилась в
мерцающей глубине. Но в ночи снова раздался голос стража. Теперь, правда, с
яркими нотками недоверия и презрения.
- Эй ты, философ, шел бы побыстрее отсель, пока тебя болтами
арбалетными не нашпиговали, как свинью укропом.
Видимо, то считалось верхом остроумия. По крайней мере, его слова
вызвали издевательский хохот дюжины невидимых стражей, разбуженных нашей
перекличкой. Кто-то и вовсе зашелся от смеха, стуча кулаком по столу. До
слуха донесся едва уловимый стук покатившихся костей. Свет задергался. Рот
бойницы тоже задрожал в надменном хохоте. Обнажился оскал выщербленных
дождями и временем камней. Я тоже улыбнулся. Но отнюдь недружелюбно. Хотя и
не злорадно. Ветер на миг утих, сполохи замерли. В кратковременном затишье
мои слова прозвучали холодно и равнодушно. А от того и зловеще.
- Да, понимаю, не ваша в том воля - меня не впускать, а вы лишь орудие
в руках этой воли. Хорошо! Будь, по-вашему! Я уйду! Но скажите мне только,
чего желаете вы, а не тот, кто желанием своим возвел вас на эти стены?