"Тони Дэниэл. Сухая, тихая война " - читать интересную книгу автора

аккурат семь футов, два из них приходились на шею; чтобы не ушибиться о
притолоку, эту шею пришлось согнуть в три погибели. Халандана прямиком
протопала к стойке и потребовала морфину.
За стойкой был сам Тредмартин. Он достал запылившийся от долгой
невостребованности резиновый шланг и потянулся за шприцем, но тут халандана
сцапала шланг и запихала в карман длинной серой шинели. Тредмартин хотел
было запротестовать, но прикусил язык и, укоризненно качая головой, бросил
на стойку шприц и отошел. Вернее, попытался отойти. Наглая посетительница
стремительно выбросила руку и толкнула старика. Тот споткнулся и упал на
колени.
В этот миг я почувствовал, как сгибаются мои пальцы, как они сжимаются
в кулаки. Спокойно, Генри! Пусть все идет, как идет.
Тредмартин медленно поднимался. Бекс была уже на ногах, она зашла за
стойку, чтобы помочь ему. Глим несколько секунд следил за ней, затем выложил
ампулу и шприц на стойку - с явным намерением кольнуться.
Я между тем присмотрелся к глиму. Что он женщина, значения не имело, -
самим халанданам различие полов до лампочки. Кожа этой твари отливала
мертвенно-серым огнем. Я перешел в надпространство, чтобы "просветить"
халандану насквозь. И увидел даже стул, на который она уселась, и некрашеную
деревянную стену позади нее. И в пространстве между пространствами обнаружил
кое-что еще. Халандана эта состояла в сеть-отделении, иными словами, она не
являлась индивидуумом. Судьба ее целиком и полностью зависела от воли
командира. Скорее всего глимы, эти солдаты-призраки, дезертировали всем
отделением, и морфин понадобился их вожаку.
Халандана бросила взгляд в мою сторону, точно почуяла, что я мысленно
забрел в иные времена и физически - в иное пространство; и я поспешил
вернуться в мир простых смертных. Скоро все стало как прежде: Бекс привела
Тред-мартина в чувство и возвратилась за мой столик.
- Она из другого временного отрезка, - сказал я. - Для нее мы как будто
и не живем.
- Господи Боже, - печально вздохнула Бекс. - В точности, как в прошлый
раз.
Я встал и пошел к выходу. Другого решения не придумать, и нельзя ничего
объяснить Бекс. Даже если бы и отважился, она бы не поняла. Бездействие -
рациональный и единственно верный метод, хотя это не мой метод. То есть он
не был моим до сегодняшнего дня.
Я усилил ноги и побежал к дому. Но заходить в него не стал, а понесся
дальше - в красные пески ферроанских пустошей. Вращалась планета, опускалась
ночь, а я бежал и бежал прямиком на юго-запад. Под ярким Великим Змеем, в
голубом сиянии Штейнера, когда он поднялся в безлунном небе. Все новые и
новые мили оставлял я позади, и устали не ведал, хотя за мной не угнался бы
ягуар. Да разве может утомиться тот, чьи органы простерты в измерения
бесконечного покоя, в плоскости идеального отдыха? Если бы Бекс смогла
увидеть меня таким, какой я на самом деле, - сочла бы нелюдью, колониальной
тварью, сгустком концентрированной жизни, вросшей во впадины и щели
реальности, как врастает в песчаник лишай. У человека только два якоря в
море судьбы: его сердце и разум. Сорвешься с этих якорей - и унесут бурные
течения. Обратно уже не вернешься. И кто же я? Медуза в океане времен? Тугой
узел пустоты в человеческой личине?
Кое-кого убить очень непросто, это факт. Не просто убить глима.