"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу автора

караванах с хлебом, шедших по Мариинской системе в Петроград, по пути
разграблено крестьянами, при сочувствии или непротивлении военной стражи
100 тыс. пудов из двухсот.
Статистика военного министерства за одну неделю только в тыловых
войсках и только исключительных событий давала 24 погрома, 24 "самочинных
выступления" и 16 "усмирении вооруженной силой". В особенности страдала
страшно прифронтовая полоса. Начальник Кавказской туземной дивизии в
таких, например, черных красках рисовал положение Подольской губернии, где
стояли на охране его части... "Теперь нет сил дольше бороться с народом, у
которого нет ни совести, ни стыда.
Проходящие воинские части сметают все, уничтожают посевы, скот, птицу,
разбивают казенные склады спирта, напиваются, поджигают дома, громят не
только помещичьи, но и крестьянские имения... В каждом селе развито
винокурение, с которым нет возможности бороться, вследствие массы
дезертиров. Самая плодородная страна - Подолия погибает. Скоро останется
голая земля".
Замечательно, как своеобразно и элементарно объясняла революционная
демократия эти неотвратимые последствия социальной классовой борьбы и
безвластия, которые должны были лежать тяжелым камнем на ее душе: "в
различных местностях России толпы озлобленных, темных, а часто и
отуманенных спиртом людей, руководимые и натравливаемые темными
личностями, бывшими городовыми и уголовными преступниками, грабят,
совершают бесчинства, насилия и убийства... Может считаться точно
установленным, что во всем этом погромном движении участвует смелая и
опытная рука черной контрреволюции... Погромная антисемитская агитация и
проповедь вражды, насилия и ненависти к инородцам и евреям являются, как
показал опыт 1905 года, наилучшей формой (?) для торжества
контрреволюционных настроений и Идей"...*83 Комитет призывал местные
советы зорко следить за происками контрреволюционеров и подавлять
вооруженной силой их погромные попытки и агитацию. Эти призывы находили
благодарную почву в революционной массе, действительно разбавленной более
чем ста тысячами амнистированных преступников, совершенно чуждых
контрреволюционным побуждениям и заполнявших чиновные места на всех
ступенях советской иерархии. Все же не советское и не уголовное поступило
в разряд контрреволюционеров.
Со времени корниловского выступления ко всем прежним революционным
учреждениям "для борьбы с контрреволюцией" присоединились еще расцветшие
пышным цветом по всей стране особые "революционные комитеты", "комитеты
спасения и охраны революции", ознаменовавшие свое существование
всевозможными насилиями.
Правительство, "свидетельствуя от имени всей нации о чрезвычайных
заслугах этих комитетов", признало однако необходимым упразднить их:
"самочинных действий в дальнейшем допускаемо быть не должно, и Временное
правительство будет с ними бороться как с действиями самоуправными и
вредными республике".*84 А в тот же день из недр Исполнительного комитета
вышел приказ *85, чтобы органы эти "ввиду продолжающагося тревожного
состояния работали с прежней энергией"... Впрочем и само правительство
было настолько одержимо боязнью контрреволюции, что для борьбы с нею в
начале октября восстановляло "охранные отделения" старого режима, с их
кругом ведения, характером и приемами. Только название дано было новое -