"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу автора

неудаче, вихрем понеслись обвинения, порицания и проклятия. Эсэровские
думы выли от злобы и бешенства.
К.-д. фракция отражала названные выше настроения".
Правда, были и объективные условия, способствовавшие углублению
недоразумения. В широких провинциальных кругах, мало посвященных в тайны
носато "двора", настоящая физиономия Временного правительства и истинная
роль в нем триумвирата и Керенского были недостаточно хорошо известны. Еще
менее определенным казался политический облик Корнилова, в силу
исключительного положения его как военного вождя и вследствие
конспиративного характера деятельности его окружения.
Наконец, с самого своего начала в силу ряда неблагоприятных
обстоятельств успех выступления представлялся весьма проблематичным...
Последнее обстоятельство - едва ли не самое главное. Я глубоко
убежден, что техническая удача выступления в корне изменила бы всю
политическую оценку корниловского движения. Нашлась бы и глубокая
почвенность и сочувствие широких либеральных кругов и самое яркое кричащее
его проявление. В бесстрастном отражении истории отпадает вся театральная
бутафория, созданная человеческой слабостью: резолюции общественных
деятелей - дань революционной традиции, приносимая не раз "страха ради
иудейска"... Проявление покорности правительству генералов - не только
просто ненавидевших его, но и причастных к подготовке выступления...
Постановления о своей непорочности и с порицанием "мятежу" - войсковых
частей, военно-общественных организаций, неведомых "офицерских депутатов",
даже столичных военных училищ, чуть ли не поголовно причастных к
конспиративным кружкам... Все эти декорации создавали картину пожарища,
где на обширном поле, объединенные в несчастье, сидят среди своего
спасенного скарба - "завоеваний революции" - негодующая демократия,
порицающая буржуазия, и "обманутые" войска. А посреди мрачно высятся
обгорелые стены Быховской тюрьмы.
Генерал Корнилов чувствовал себя всеми покинутым и болезненно нервно
относился к сообщениям печати о своем "деле":
- Я понимаю, что лбом стены не прошибешь, но зачем они так стараются...
Особено удручали его слухи, что даже его детище - Корниловский полк
снял свои нарукавные знаки*65 и пошел "на поклонение новым богам". Слухи
были не верны.
Возмущенный ими командир полка, капитан Неженцев, писал: "я приказал
снять эмблему, так как был бессилен в борьбе с темной солдатской массой,
разжигаемой... агитаторами, заполняющими все железнодорожные станции и,
подобно кликушам, выкрикивающими с надрывом голосовых связок против Вас и
полка, носящего Ваше имя... Но, сняв дорогую нам эмблему... мы ею прикрыли
наш ум, наше сердце и волю"...
Как бы то ни было, после августовских дней в словаре революции появился
новый термин - "корниловцы". Он применялся и в армии, и в народе,
произносился с гордостью или возмущением, не имел еще ни ясных форм, ни
строго определенного политического содержания, но выражал собою, во всяком
случае, резкий протест против существовавшего режима и против всего того
комплекса явлений, который получил наименование "керенщины".
К половине октября буржуазная пресса открыла кампанию в пользу
реабилитации Корнилова, а на возобновившемся многолюдном "Совещании
общественных деетелей" в Москве вновь послышалась "осанна" мятежному