"Ирина Денежкина. НацбесТ " - читать интересную книгу автора

В жюри сидит Шнуров. У него мобила висит на шнурке. На шее. Он -
единственный, кого я знаю из жюри. И песню могу напеть: "Ну, где же вы,
бляди? Е-е-е! Выручайте дядю!"
Я смотрю на бритую Валеркину голову в конце зала.
Все говорят про меня, голосуют наоборот. Потом голосует Шнуров и письмо
от Хакамады. Два на два.
И банкир ставит третий крест Проханову. Шнуров делает сочувственное
лицо и разводит руками. Мне не жалко. А Зельвенскому жалко, кажется.
- Что, расстроился? - спрашиваю Зельвенского.
Он мотает головой. Типа, а что такого. Я: ну как это, три косаря прошли
мимо! Он улыбается.
Пункс тоже расстроился. Дико. И Ляпа с Валеркой матерились. Как мне
потом сообщили. Если бы здесь были Раджа и Мюллер, они бы просто удавили
банкира. Сколько бухла можно купить на десять косарей! Ну, на семь. Три
отошли бы Зельвенскому. Хорошо, что Мюллера и Раджи нет.

Валерка, Ляпа и Пункс меня поздравляют. У них рожи горят от радости.
Они очень волновались. Очень-очень. Поздравляет Коровин, редактор, который
правил мою книжку. И Нина, его жена. И Тублин потом прибегает. Директор
издательства. Тискает меня на радостях. Валерка хмурится. Я всё время смотрю
на него. У него краснеют лоб и щёки.
Я автограф Зельвенскому пишу в книжке. Рисую, то есть. Трахающихся
собачек. (Одна пожилая дамочка впоследствии, то есть, уже летом в Москве,
попросила меня "нарисовать таких же весёлых собачек ейному мужу. Тоже, надо
полагать, не мальчику. Мужу семьдесят шесть лет. Весёлые собачки. Хы.)
Зельвенский такой вытянутый, томный. Что-то пьёт.
- У нас в группе на факультете тоже есть чувак, который в
"КоммерсантЪе" работает, - говорю ему радостно. - Лох такой! Его все
называют "Твёрдый знак на кепке и мягкий в штанах".
Зельвенский на меня томно смотрит и отвечает:
- Мы тут кепок не носим!
А-а-а...

Потом все опять берут у меня интервью, какие-то каналы: РТР, Культура,
ещё что-то. Что-то я им говорю. По несколько раз. Пункс, Ляпа и Валерка в
это время жрут салатики и радуются. Пункс искренне рассыпается в респектах.
Про Ляпу не помню. А, да. Я его всем представляю. "Это тот самый Ляпа".
Всеобщее удивление и узнавание. Герой "Дай мне". О-о. Валерку не
представляю. У Валерки мания преследования. Даже на фотках в интернете его
рожа замазана. Шпиён нахуй. Поэтому он не хочет представляться. А Ляпа - с
удовольствием.
Потом он теряется. В смысле, Ляпа. Пункс волнуется. Валерка нет.
Поэтому Пункс не просит у него телефон. Мы раз пять берём трубу у
Зельвенского и Коровина. Звоним Ляпе. "Я у "Астории"," - говорит он.
Выходим - нету. Опять звоним...
В перерывах между поисками посидели со Шнуровым. "Денежкина -
молодец," - говорит он. Или не он. Не помню. Самое замечательное, что мне
понравилось в Шнурове - это его жена Света. Я сначала подумала: "Что это за
девка? Фанатка что ли?".
Потом меня знакомят с Прохановым. Опять мне трясут ручку и что-то