"Валерий Демин. Варяги - последние пассионарии севера" - читать интересную книгу автора

наук (с них-то всё и началось), указывал на отсутствие в русском языке
хоть каких-то варяжских слов. Как прикажете понимать: многовековые и
теснейшие контакты между двумя этносами, путь "из варяг в греки" через всю
Россию, варяжские князья, варяжская династия, варяжская дружина, варяжские
гости (купцы), около двух тысяч варяжских курганов-могил под Смоленском, в
Гнёздово (где, наряду с вещами скандинавского происхождения, найдена
самая древняя из известных пока русских надписей, начертанная на глиняном
горшке) - а никаких собственно варяжских слов не сохранилось. Даже хазары
лексическую память оставили (Владимир-князь в "Слове о законе и благодати"
именуется каганом), не говоря уж о татаро-монгольском нашествии. В русском
языке уйма полонизмов, заимствований из немецкого, французского,
английского, многих других языков - и вдруг ни одного варяжского слова.
Ответ на вопрос, заданный Ломоносовым, напрашивался сам собой: никакого
собственно варяжского языка, тем более из числа скандинавских, никогда и в
помине не было. Ибо варяги - это русь, но не в смысле принадлежности
какому-то неведомому иноземному племени (как безуспешно силились доказать
норманисты), а в смысле славяно-русского происхождения их самих и языка,
на котором они говорили. Впервые эта мысль достаточно внятно была
сформулирована страстным антинорманистом Юрием Ивановичем Венелиным
(1802-1839): "Русь или руссы, - писал он - как народ норманский,
скандинавский, никогда не существовал, и есть только плод жалкого
толкования, или фантастического произведения некоторых изыскателей. Не
поняли Нестора! Да еще как не поняли!" И приводил в пользу данного тезиса
неотразимые доводы.
Аргументацию Венелина в дальнейшем развил историк-антинорманист,
руководитель археологической комиссии и императорских театров, под конец
жизни - директор Эрмитажа Степан Александрович Гедеонов (1815-1878) в
капитальном 2-томном труде "Варяги и Русь" (СПб., 1876). Здесь варяги были
однозначно отнесены не к германоязычным норманнам, а к прибалтийским
славянам-ваграм, истребленным в ходе жесточайшей экспансии крестоносцев. В
поисках истины Гедеонов был на верном пути, он правильно интепретировал
утверждение Начальной летописи о рускости варягов и славянскости их языка.
Требовалось однако понять, почему варяги сыграли столь выдающуюся роль в
мировой истории - причем не разрушительную, а созидательную и
объединительную. Такая задача под силу только энергонесущей популяции,
сплоченному сообществу целеустремленных людей, которых Лев Гумилев,
развивая учение Вернадского о биосфере, поименовал пассионариями.
Наделенные мощным энергетическим потенциалом и повышенной активностью, они
по природе своей обречены были быть вожатыми, воодушевляя доверившиеся им
народные массы на уготовленные им подвиги и волею судеб становясь движущей
силой исторического прогресса. Такие никогда бы не позволили вырезать
себя, подобно беззащитным овцам, как это случилось с балтийскими славянами.
Конечно, можно назвать варягов и племенем, но с достаточной долей
условности. Скорее всего, они представляли собой особое воинское братство
- прообраз будущих рыцарских орденов. Жили в основном на побережье
Балтийского (Варяжского) моря, летопись однако говорит о Заморье, а
таковым вполне могли быть и арктические территории Ледовитого океана,
находящиеся по отношению к европейской России севернее Балтики и
Беломорья. Были варяги хорошо организованы, обладали богатым опытом во
всех областях хозяйственной жизни, торговли, государственного управления и