"Нина Демина. Предсказания китайского печенья " - читать интересную книгу автора

обнаженное тело, и вполне устраивает без конфетной обертки из шелка.
Пришлось согласиться, дабы не вызвать подозрений в нежелании выглядеть
соблазнительной в первую "брачную" ночь.
- Баста, - Аллочка налегла на крышку многострадального "Самсонайта", и
он, жалостливо скрипнув кодовыми замками, закрылся.
- Скажи, родная, и когда я буду надевать эти ошеломительные наряды,
едем всего на три дня, - было вступила я.
- Еще спасибо скажешь. Не бесприданницу, чай, выдаем, - шумела
подруга. - Как говорят в Советской Армии: умом ты можешь не блеснуть, но
сапогом блеснуть обязан. А мы и умом, и нарядом и небесною красотою. Так
что, Нелька, вся страна смотрит на тебя. И, что б без обручального кольца не
возвращалась!
- Тьфу, тьфу, тьфу... - поплевала я через левое плечо. - Не сглазить
бы!
Мои домашние пожелали мне приятного путешествия, Лерка не сдержала
своей радости оттого, что несколько дней поживет "по-человечески, без
соседей". Папенька порывался проводить меня, но я успокоила его, убедив, что
еду с очень ответственным мужчиной и, непременно, познакомлю их всех по
возвращению домой, неудобно, если семейство вывалит ночью на улицу
знакомиться и прощаться.
На Ленинградский вокзал нас отвез Мишель. Сам вызвался.
Если честно, то после рассказа Аллочки, об интересе Мишеля к нашим
отношениям, на вокзал я лучше бы отправилась на такси. Не хотелось начинать
путешествие с нескромного любопытства или зависти друга юности Анри. Но,
видя, как Анри с удовольствием принял предложение Мишеля, оттаяла - может
быть, мы слишком подозрительны и это просто забота о друге, находящемся в
чужой и, наверняка казавшейся ему враждебной, стране.
Из-за позднего отправления поезда, толчеи на Ленинградском вокзале не
было. В привокзальном кафетерии мы ожидали, когда состав подадут на пути.
Рядом расположился цыганский клан, дети спокойно сидели на материнских
руках, последние исподволь поглядывали на нас, словно решаясь подойти и
попросить позолотить ручку за предсказанное женское счастье. Но, старый
цыган, зыркнув своим орлиным глазом, пресек еще не начавшиеся приставания к
иностранцам.
Наконец, состав подали, и мы двинулись по перрону, сопровождаемые
перестуком колес моего чемоданчика, который вез Мишель. Они с Анри шли
немного впереди нас, о чем-то говорили по-французски. Я удержала рукой
Аллочку, собравшуюся было догнать их. Пусть поговорят. В ночном резонирующем
воздухе до нас долетали обрывки фраз.
- Наставления дает, - резюмировала Аллочка. - Боится, стреляный воробей
Мишель, чует, что считаны Анрюшкины холостые денечки.
- Ты - иерихонская труба, Аллочка. Говори тише, а то о наших планах уже
слышали машинисты пригородных электричек, - и я дернула ее за рукав.
- Молчу, молчу, - пошлепала себя по губам Аллочка. - Смотри, науськает
Мишелька несмышленыша и уйдет наша добыча!
В своих думах Аллочка отождествляла себя со мной и очень искренне
переживала предполагаемый провал операции.
- И вовсе Анри не несмышленыш, - защитила любимого я. - Он умный,
добрый, а, главное, он меня любит.
- Вот теперь я верю, что ты влюблена! Глупее не слышала. Добрый...