"Нельсон Демилль. Дочь генерала ("Пол Бреннер" #01) [1.01.05] (замена дубля)" - читать интересную книгу автора

Выяснив, кто побывал в ее полуподземном будуаре, легко составить список
фигурантов, которые вдруг поняли, что они потеряют, если не подчинятся ей.
Но сейчас этот будуар для нас недоступен. Вдобавок и этот путь при всей
своей живописности мог привести в тупик.
Гораздо важнее знать, кто побывал там, где совершено убийство. Мы
практически установили, что там был полковник Чарлз Мур, но в какое именно
время он находился и что конкретно делал - нуждается в уточнении.
Теперь полковник Уильям Кент. Человек, у которого возникли проблемы по
службе, не говоря уже о том, что ему предстоял малоприятный разговор с
миссис Кент. У меня, слава Богу, таких проблем нет.
Собственно говоря, Кент сам признался в половой распущенности,
использовании служебного положения и поступках, недостойных офицера, - если
назвать только три обвинения, которые может предъявить ему Главная военная
прокуратура. В делах об убийстве преступники часто приносят на алтарь Фемиды
небольшие жертвы, надеясь, что богиня примет их и станет искать того, кто
должен принести в жертву жизнь, где-нибудь в другом месте.
Характеристика, которую Синтия дала Кенту, ценна вдвойне, потому что
никто не заподозрил бы в нем страстного ревнивца. Она интуитивно уловила то,
чего не понял я. Теперь мы твердо знали, что полковник Уильям Кент состоял в
половых отношениях с капитаном Энн Кемпбелл. Не верю, что он трахал ее из
спортивного интереса. Следовательно, Кент был влюблен в нее...
Хорошо, когда у следствия полно экспертов, можно приврать и припугнуть
подозреваемого, хотя инструкции на этот счет молчат. Нужно только знать, что
он был там-то и там-то и делал то-то и то-то. Тогда, бывало, сплетешь
словесную удавку, надавишь на подозреваемого, и он готов. Таким манером я и
вытянул из Кента самообвинения.
Мои мысли возвратились к экрану. Энн Кемпбелл стояла передо мной и
говорила, обращаясь прямо ко мне. Мы словно смотрели в глаза друг другу. На
ней была летняя форменная зеленая юбка и рубашка с короткими рукавами.
Иногда она отходила от кафедры и становилась у самого края возвышения. Ее
движения, жесты, выражение лица были свободны, разнообразны и красноречивы.
Вопреки распространенному мнению о необщительности Энн Кемпбелл, на
лекции она выглядела совершенно иной. Улыбалась, смотрела прямо в глаза
тому, кто задавал вопрос, смеялась собственной шутке или остроумному
замечанию кого-нибудь из сотни слушателей, собравшихся в зале. У нее была
соблазнительная привычка откидывать голову, смахивая с лица длинные светлые
волосы. Иногда Энн, задумавшись, закусывала губу, с интересом, широко
раскрыв глаза, выслушивала какую-нибудь забавную байку, каких полно у
бывалых солдат, или сама задавала каверзный вопрос. Словом, на кафедре стоял
не запрограммированный манекен, бубнящий заученные фразы - таких
лекторов-манекенов хватает и в армии, и на гражданке, - а живая женщина с
пытливым умом, тонко чувствующая, когда говорить и когда самой слушать,
увлеченная своим несколько необычным предметом. Временами камера проходила
по рядам. Мужской аудитории явно нравилось то, что Энн слышит и реагирует на
их шутки.
Я наконец врубился в содержание лекции Энн Кемпбелл. Она сейчас
говорила о психологическом воздействии на конкретные лица.
- "Мы с вами рассмотрели психологические операции, направленные на
солдат, непосредственно участвующих в боевых действиях со стороны
противника, на тыловой персонал и гражданское население в целом. Теперь мне