"Алла Демидова. Тени зазеркалья" - читать интересную книгу автора

запрещала думать о нем. В студенческий театр при МГУ поступать боялась. И
только на третьем курсе не выдержала - пошла.

Однажды я случайно попала в один клуб, где занимался "университет
комсомольской работы". Среди прочих секций там была секция
массовиков-затейников. Когда все молодые люди разделились на группы, я,
конечно, пошла посмотреть именно на этих - как их учат, чему и что это за
смельчаки, добровольно пожелавшие стать массовиками-затейниками?

И что же я увидела? Их было человек тридцать - сорок. Они расселись по
углам большого зала. Они молчали и с трепетом ждали, когда их начнут учить.
Некоторые хихикали в кулак. Кто-то загородился газетой. У кого-то слетели от
волнения очки. Когда их стали вызывать - знакомиться, представляться, -
видно было, как каждому из них трудно оторваться от стула, а тем более выйти
в круг. Все они ужасно, мучительно стеснялись, и вдруг я обнаружила, что все
они, как на подбор, - самые застенчивые из застенчивых, некрасивые, сутулые,
близорукие, одни краснели пятнами, другие заикались, шепелявили, и никто не
умел танцевать. Или боялись. И когда обучавший их известный
массовик-затейник совсем отчаялся, перестал улыбаться и острить и понял, что
его гигантский опыт не поможет ему расшевелить эту аудиторию, он предложил
им игры, как в доме отдыха, - что-то искать с завязанными глазами или
прыгать в мешках. Тут некоторые из них немного осмелели - с завязанными-то
глазами легче: кажется, что никто не видит; и в мешках они прыгали с
удовольствием, с каким-то облегчением, а в общем, это было зрелище
мучительное, стыдное, и, я думаю, из этой затеи ничего не вышло. Но все-таки
интересно - и у меня было много поводов вспомнить этот случай, смешной, но
более печальный, чем смешной, - интересно, почему же в массовики-затейники
пошли добровольно именно те самые ребята, которые пишут письма в журнал
"Наука и жизнь" или известным психиатрам: "Что такое застенчивость? Как
научиться не краснеть, не робеть перед чужим порогом, перед незнакомым
человеком?" Кстати, в журнале им отвечали весьма утешительно - мол, с
возрастом все образуется само собой, много ли вы знаете застенчивых
стариков? Их просто не бывает, застенчивых стариков. Прочтя такое, каждый,
конечно, начинает перебирать всех знакомых стариков. Я тоже перебрала
знакомых стариков и не согласилась с журналом: есть застенчивые старики,
есть даже болезненно застенчивые, как будто никогда и не пытавшиеся
преодолеть свою застенчивость. Иногда детей учат плавать, просто бросая в
воду - пусть барахтается, как хочет. Но я видела мальчика, который сам
бросался с пристани, не умея плавать. Он закрывал глаза, прыгал, выныривал и
барахтался кое-как, только бы зацепиться за сваи. Те массовики-затейники в
клубе тоже пришли испытывать себя, преодолевать себя, познать свои
возможности - через невозможное. Глядя на них, хотелось и смеяться и
плакать, это был своего рода театр, островок искусства, который иногда
случайно обнаруживается прямо среди жизни и надолго запоминается. И за них
заплачено мучительными минутами преодоления страха и стыда, отчаяньем,
бессонницей, мечтами о несбыточном - ведь все эти ребята хотели
невозможного.

- Когда вас не приняли в театральное училище, у вас не возникало
желания обратиться к какому-нибудь актеру, чтобы он посоветовал, как жить