"Виктор Делль "Базальт" идет на запад " - читать интересную книгу автора

мне дядя Аристарх преподал. От него я узнал о международной солидарности
рабочих, о социалистах, о Дэндзиро Котоку, о том, что все рабочие - братья и
должны они объединяться. В одиннадцатом году социалистов в Японии
разгромили. Погиб руководитель японских социалистов Дэндзиру Котоку. Об этом
я узнал позже, а тогда... В тот год забрали дядю Аристарха.
Вскоре умер отец. И остался я, как говорится, в людском частоколе
Иокогамы одинокой лозиной стоять и гнуться под всеми что ни на есть ветрами,
принимая на себя удары судьбы. Выбора, собственно, не было. Артельные
приказали мне при них оставаться. Я в ту пору все еще в подмастерьях ходил,
однако заказы выполнял самостоятельно. Артельным это выгодно было. Мне тоже.
При людях остался.
При людях...
Это все так, слова. Позже я понял, что слово это не для тех, среди
которых я остался. В артель, помню, повадился ходить господин Кавасаки.
Обходительный господин. Ласковый. Знал бы я - бежал из артели. Да кто из нас
что наперед знает. Господин Кавасаки артельных обхаживал, меня угощал. По
голове гладил. Вскоре увел из артели. Понял я, что продали меня артельные.
Потом и господин Кавасаки меня перепродал..."

Из биографии
И.3. Семушкина
"...С 1914 по 1917 год жил и учился в городе Токио".

Из рассказа
И.3. Семушкина
"...Господин Кавасаки не одинок был в своем промысле. Это я понял
сразу, как только попал в Токио. Там, на окраине города, почти на берегу
океана, стояли в роще неприметные для постороннего глаза строения. По нашему
рассуждать, вроде бы сиротский приют. И на самом деле в неприметный тот
уголок свозили только круглых сирот. Из разных стран свозили перекупщики
детей. Причем детей привозили европейских национальностей. Чем моложе, тем
лучше. Моего возраста всего несколько человек, мы - старшие. Остальным по
восемь, девять лет...
С первых дней началась учеба. Учили нас иностранным языкам,
католическим и православным обрядам, подделке документов, стрельбе,
приготовлению ядов. Занимались с нами физической подготовкой. Специальные
приемы отрабатывали до автоматизма, преодолевая рубеж возможного,
человеческого. Готовили из нас агентов для работы в европейских странах.
Жили мы вполне прилично, если иметь в виду питание, медицинский уход,
жилье... Но вот воспитание... Холодный до жестокости расчет был основой
нашего воспитания. Общение с внешним миром запрещалось категорически. За
малейшую провинность - карцер. Не совсем обычный карцер. До сих пор его
помню. Сырой, тесный, полутемный каземат в форме кувшина, с крохотными
отверстиями у основания. Время от времени через эти отверстия подсовывали
наши "воспитатели" ядовитых насекомых. Таким образом, наши "воспитатели"
наказывали нас бессонницей. Попробуй усни. Даже когда, бывало, прибьешь
фалангу или скорпиона каблуком, глядь, уже другие ползут. Действовало.
Боялись мы карцера.
Хозяином школы и старшим инструктором был у нас господин Масару Синдо.
Если этого господина поставить рядом с коброй, думаю, змея первой