"Морис Делез. Конан и Гнев Сета ("Конан") " - читать интересную книгу автора

своего любимого кинжала и дамастского клинка и мрачно кивнул.
- Кстати я тебе не сказал, но ты вполне можешь использовать его?-
спросил Мэгил.
- Не люблю магии,- проворчал Конан, но против воли крепче сжал рукоять
трофейного клинка, чувствуя, что не в силах будет расстаться с ним.
- Наложенное на него заклятие не опасно для тебя,- успокоил короля
жрец.
Конан кивнул, правда, Мэгил так и не понял, с чем согласен король - с
тем, что заклятие наложено, или с тем, что оно не опасно?
- Я видел,- сказал киммериец,- как вспыхнули синим огнем иероглифы на
стали, а значок солнца загорелся маленькой золотой звездой.
- Верно,- согласился Мэгил,- мы как раз подошли к истории его
владельца. Человека, с которым ты дрался, зовут Чей Чен.
Король усмехнулся:
- Ну и чей же он, этот Чен?
- Да, нет,- не понял жрец и принялся объяснять,- это имя у него было
такое, состоящее из двух слов, как Ях Чиенг, которому он служил когда-то.
При этих словах друга Конан вздрогнул, и перед мысленным взором его
мгновенно пронеслась череда воспоминаний, связанных с похищением Зенобии
почти десять лет назад.
- Ты сказал, что заклятие не сможет причинить мне зла!- воскликнул
король.
- Да! Ях Чиенг здесь ни при чем. Чей Чен был в ту пору юношей, лучшим
бойцом Солнечной.
Конан мрачно посмотрел на писаря, наконец-то явившегося в сопровождении
двух Черных Драконов. Те быстро развернули походный столик и стул, поставили
на него пузырек с черной жидкостью, набор хорошо заправленных гусиных перьев
и несколько листов пергамента. Король знаком показал ему, что нужно
срисовать, и принялся слушать дальше.
- Ях Чиенг попытался подчинить себе островную империю, но у него ничего
не вышло. Однако в состоявшемся поединке придворный маг Таки Гава был
смертельно ранен, и император Кушидо понял, что в покое его теперь не
оставят. Тогда из остававшихся еще - а может быть, и из последних, как
знать?- заготовок он приказал отковать пару мечей, на которые Таки Гава
наложил нерушимое заклятие, неподвластное времени и силам зла. Оно делало
оружие как бы невесомым, а клинок и руку - единым целым. Не знаю точно,
какие еще свойства придавало заклятье мечу, но главным среди них был запрет
на служение силам зла.
При этих словах Мэгила Конан скептически хмыкнул, но жрец, заметив это,
сказал:
- Меч ведь не живой и не обладает свободой воли. Он не мог сам покинуть
своего хозяина, с которым его к тому же скрепляло то же самое заклятие. Я не
знаю и не могу знать, как он достался тебе, но припомни: наверняка это был
самый напряженный момент боя, когда решалось, жить тебе или умереть.
И Конан ясно вспомнил, как его дамастский клинок словно вплелся в
сотворенный мечами Чей Чена вензель, из которого один меч легко выскользнул
и устремился к его горлу, но, встретив на пути кинжал, скользнул вбок и
вскрыл вену на запястье здоровой руки. Второй же закрутил его уже покрытый
зарубками меч, намереваясь вырвать его из руки. Конечно, Конан сознательно
продолжил движение и поймал противника на его же хитрости, но не связана ли