"Морис Делез. Конан и Гнев Сета ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Бег, наполненный страхом, начал утомлять. Особенно потому, что бегун и
сам уже не помнил, как долго бежит. Ему даже начало казаться, что всю жизнь.
Самое же страшное заключалось в том, что он остался один, и некому было
поддержать его: надежда, которая, как утверждали всегда оптимисты, умирает
последней, скончалась еще утром. После ее смерти он уподобился животному. У
него остались лишь инстинкты, и то всего лишь три из них; страх, обостривший
чувства до предела, жажда жизни, что гнала его вперед, и стремление убивать,
чтобы не быть убитым. До тех пор пока эта троица не предала его, как это
сделала надежда, у него оставался шанс. По крайней мере, до сих пор именно
они помогали ему выжить, но сейчас он не думал об этом. Впрочем, как и ни о
чем другом. Просто, почувствовав усталость, он привычно перешел на
размеренный шаг, хотя и осознавал, что это ничего не дает: ему нужен
настоящий отдых, а не передышка на ходу.
Воин был явно не молод, но зато опытен, силен и вынослив, что с лихвой
искупало избыток прожитых лет. Именно благодаря этим качествам он и оказался
здесь, в трижды проклятом богами месте, где ник- то иной не протянул бы и
часа. Однако и сам он отнюдь не был выкован из стали, и его закаленное
годами тренировок и десятками сражений тело обладало своим пределом
выносливости, который именно здесь ему впервые в жизни довелось исчерпать.
Дыхание срывалось и, несмотря на то, что он уже не бежал, никак не хотело
восстанавливаться. Легкие никак не могли набрать столь необходимый воздух и
с глухим хрипом выбрасывали его остатки из лихорадочно вздымавшейся груди,
словно стянутой огненным обручем. Он давно бы упал, но страх, неодолимый
страх, постоянно напоминал, что нельзя делать этого, а жажда жизни гнала
вперед, и лишь теперь, когда последние силы оставили его, страх словно
испарился. Воин встал посреди мрачной черноты подземелья, чувствуя, что не в
силах больше сделать ни шагу, даже если от этого будет зависеть его жизнь.
Его бронзовое, бугристое от мышц, мощное тело было почти обнажено.
Наготу прикрывала лишь набедренная повязка, да на ногах были сандалии с
ремнями, охватывавшими голени почти до колен. В правой руке воин сжимал
короткий, широкий меч, ножны от которого выбросил, когда почувствовал, что
они вдруг стали непомерно тяжелы. В левой он держал последний, уже
наполовину сгоревший, факел. Длинные светлые волосы, стянутые на затылке
синей шелковой лентой, свободно падали на спину.
Постепенно дыхание беглеца успокаивалось. С утра это была уже четвертая
передышка и, как и в предыдущие разы, сознание вернулось к нему, напоминая о
том, что он человек, и дразня свободой выбора, хотя на самом деле никакого
выбора не было и в помине и все пути вели в никуда. Однако иллюзия казалась
слишком заманчивой, чтобы от нее отказываться, а потому он стоял,
задумавшись, и не мог сообразить, что делать и куда идти, а главное, тщетно
пытаясь ответить на вопрос, который уже не однажды задавал себе: где он? Пот
обильно струился по загорелому, мускулистому телу, но беглец не замечал
этого. Нужно было решить, что делать, и как можно быстрее.
Почувствовав внутренний толчок, словно что-то липкое обволокло его
мозг, воин вздрогнул от безотчетного ужаса. Он быстро огляделся, освещая
коридор неровным светом догорающего факела, но ничего утешительного не
увидел, потому что не обнаружил вообще ничего. Те же заплесневелые стены и
тьма, из которой доносились отвратительные звуки, будто кто-то громко чмокал
и скреб камень твердыми когтями. Он прислушался и понял, что не совсем прав.
Звуки изменились. Временами в них вплеталось нечто похожее на раздирающее