"Мигель Делибес. Письма шестидесятилетнего жизнелюбца " - читать интересную книгу автора

покойная Рафаэла не встретила свой последний час, через пять лет после ухода
на пенсию. Бедняжка Элоина, хотя и испытала все муки артроза и под конец
ходила медленно, как бы через силу, прожила тем не менее дольше и скончалась
в прошлом году - просто-напросто от старости, с совершенно помраченным
рассудком.
Из нескольких писем, которые я обнаружил однажды в комоде в гостиной, я
узнал, что мой покойный дядя Баруке, тот, что был врачом, просил в свое
время руки Элоины и даже начал за ней ухаживать, однако, по не совсем ясным
причинам, его притязания так и остались бесплодными. Мой дядя Баруке уже
тогда ходил в старых холостяках, но, молодцевато восседая верхом на своем
рыжем коне, умел пустить пыль в глаза, было в нем нечто, какая-то покоряющая
аристократичность. И видать, его манеры произвели-таки впечатление на
Элоину, и она чуть не потеряла голову, а если и удержалась, то, по словам
сельских кумушек, лишь потому, что не желала навязывать мне неродного отца,
тем паче такого пьяницу и маловера, как дядя Баруке. А кроме того, моя
покойная сестра Элоина ни в жизнь не доверила бы меня Рафаэле, "такой же
всезнайке, - говаривала она, - как и все училки." Короче, она осталась
непреклонной, и, возможно, не только из-за меня, но и в силу определенной
склонности к безбрачию, прослеживающейся в моей семье, начиная с поколения
деда.
Что же до покойной Рафаэлы, она шла своим путем. Пять лет жила в
Акульине, три в Педросильо-эль-Рало, в провинции Саламанка, затем еще шесть
в Медина-дель-Кампо, а потом уже до самой пенсии в Мотриле. Во времена
Национального движения *, когда сестре должно было исполниться сорок,
Рафаэле выпала хорошая партия. Ей сделал предложение Серхио, капитан из
регулярных частей, которому она писала на фронт. Он был на двенадцать лет
младше ее, но моя сестра до самой своей смерти сохранила гладкую кожу, живые
глаза, пропорциональную фигурку и очаровательную девичью грациозность.
Рафаэле никогда, даже с натяжкой, нельзя было дать ее лет. Уезжая на фронт,
Серхио, этот самый капитан, оставил ей в залог любви щенка немецкой овчарки,
которым весьма дорожил, но у нас дома пес стал делать по всем углам, и моя
сестра Элоина, сытая по горло, отравила его как-то ночью, а меня заставила
написать Рафаэле в Педросильо, что он, дескать, помер от чумки. Они
частенько пакостили друг дружке подобным образом. Помню, каждый раз, как
покойная Рафаэла приезжала к нам на каникулы, Элоина, не желавшая "быть при
ней служанкой", укладывалась в постель под предлогом недомогания, так что
той, не умевшей даже яичницу себе поджарить, ничего не оставалось, как в
течение двух-трех дней спускаться поесть в бар на углу. Но так случилось,
что спустя две недели после смерти собаки, а именно 31 марта 1939-го, в
последний день войны, беднягу Серхио убило в Игуаладе шальной пулей. В моей
семье, как Вы могли заметить, наблюдается явная предрасположенность к
холостой жизни, однако, даже если кому и выпадала какая возможность устроить
свою судьбу, не было везения, все расстраивалось по той или иной причине. Я
хочу сказать, что будь моя сестра Элоина чуть уступчивей по отношению к дяде
Баруке или не случись тот шальной выстрел в Игуаладе, то, более чем
вероятно, и моя жизнь прошла бы под другим знаком.
______________
* [4] Национальное движение (см. также далее Национальное восстание):
так во франкистской Испании было принято называть военно-фашистский мятеж,
положивший начало гражданской войне.