"Шона Делакорт. Аукцион холостяков (fb2) " - читать интересную книгу автора (Делакорт Шона)

Глава 7

Вопрос тяжело повис в воздухе, и Скотт почувствовал, что все ее тело сотрясает неудержимая дрожь.

— Не знаю. Даже если ты найдешь слова, поймет ли она? Лучше немного обождать. Пусть пройдет время, так будет лучше для вас обеих.

Она накрыла ладонью его руку, лежавшую на ее плече, и попыталась вспомнить, как же ей самой сообщили когда-то, что матери больше нет на свете. Конечно, ей было уже десять лет, не то что Дженни. Для трехлетнего ребенка смерть — абстракция, которую не так-то просто понять. Наверное, Скотт прав: нужно подождать. Она сжала его руку и, смущенно улыбаясь, заглянула ему в лицо.

— Прости, что пришлось тебе звонить. И огромное спасибо, что ты пошел со мной. Не знаю, как бы я это вынесла в одиночку.

— Молодец, что позвонила. — Он поцеловал ее в щеку и не спешил разжать объятия. — Время уже к обеду, а я еще не завтракал, даже кофе не пил, не знаю, как ты. Может, куда-нибудь сходим?

— Я могу и дома что-нибудь состряпать. — Она выскользнула из его объятий и встала на ноги.

— Умна, красива, да еще и готовить умеешь? Удивляюсь я, миссис Фэрчайлд, как это вас до сих пор никто не прибрал к рукам, — съехидничал он, но, взглянув на нее, озадаченно нахмурился. Возникла долгая пауза. — Кэтрин.., что-то не так?

Она протянула к нему руку. Такое было — ее “прибрал к рукам” один тип, оказавшийся холодным, бесчувственным альфонсом, которому не было до нее никакого дела — он лишь использовал ее. Она быстро отдернула руку и постаралась выбросить все это из головы. На лице ее появилась дежурная улыбка.

— Нет-нет. Лучше прибереги свои комплименты, пока сам не попробуешь. — Она засмеялась. — А то вдруг пожалеешь, да поздно будет. — И она отправилась вниз, в кухню.

Скотт пошел за ней. Вот опять — опять она что-то скрывает.

Поев, они с чашками кофе в руках вернулись в диванную. Кэтрин включила какую-то музыку, а Скотт подсел к камину. Последние несколько дней стояла прекрасная погода, но теперь небо затянуло тучами.

— Похоже, собирается дождь. Что может быть лучше веселого огня в пасмурный день?

Через несколько минут на поленьях заплясали языки пламени. Кэтрин обвила руками его шею, встала на цыпочки и дотянулась губами до его рта.

— Ты прелесть.

Он с игривым удивлением распахнул глаза.

— Право же, миссис Фэрчайлд, если бы я вас совсем не знал, то решил бы, что вы пытаетесь меня соблазнить. — Он умолк, дыхание у него прервалось, когда она положила ладонь ему на затылок, зарылась пальцами в густые волосы и снова коснулась губами его рта.

— Мистер Блейк, с чего это вам в голову пришло?

На мгновение их взгляды встретились, она расцепила свои руки и сделала шаг назад, но он поймал ее за запястья, притянул и крепко прижал к себе. Голос был хриплым от страсти:

— Никогда не начинай того, чего не хочешь или не можешь закончить.

Голова ее покоилась у него на груди, и она слышала, как бьется его сердце, слышала неровное дыхание.

— В пятницу я была готова идти до конца, — прошептала она. — Я и сейчас готова.

Он еще крепче привлек ее к себе, закрыл глаза и прижался щекой к ее волосам.

— Кэтрин.., если бы ты знала, как я тебя хочу. — Постояв так с минуту, он прикоснулся губами к ее лицу, разжигая в ней страсть.

Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Скотт ею овладел. Она растворялась в его объятиях, наслаждалась, ощущая на коже мягкое касание его языка, дрожала, когда он гладил ее спину и плечи. Она с восторгом отдавалась пылким его ласкам.

Он бережно подхватил ее на руки и понес к лестнице. Ее руки тоже были заняты — она расстегивала пуговицы на его рубашке, и пока они добрались до верха, управилась со всеми. Он опустил ее на пол возле постели и нежно обхватил ей ладонями лицо.

Глаза его пылали от возбуждения. Смела ли она надеяться, что в них кроется и любовь? Он снова накрыл ее рот жарким поцелуем.

Как в эпизодах сновидений в кино, они медленно снимали друг с друга одежду, постепенно устилая ею ковер. Он положил ее навзничь на широкую мягкую кровать, вытянулся рядом, и рука его заскользила по изгибам ее тела. Наконец ладонь остановилась на полной груди.

— Ты такая прекрасная, такая волшебная. — Слова звучали как заклинание. — Я так хочу, чтобы тебе было приятно.

Каждое место на ее обнаженной коже, которого он касался губами или пальцами, вспыхивало под накалом его страсти. Она выгнулась, плотнее прижимаясь к нему. Обхватив его руками, она ласкала широкие плечи и мускулистую спину. Его язык проник в ложбинку между грудей, пощекотал нежную кожу под каждой из них. Затем коснулся сосков, которые давно напряглись в ожидании.

Ее тело сладострастно содрогнулось, из губ вырвался тихий стон. Согнув ноги, она начала гладить ступнями его икры. Рот его стал настойчивее, она почти не могла дышать. Он был искусный любовник, знал, куда прикоснуться слегка и куда более требовательно, чтобы вознести ее к вершинам наслаждения.

Кэтрин чувствовала, что погружается в забытье. В мире ничего не осталось, кроме Скотта, его умелых рук и губ и не правдоподобных ощущений, которые они в ней вызывали. Без малейших сомнений она отдавалась ему целиком и без остатка — так сильно она любила его, так сильно хотела принадлежать ему — навсегда.

Скотт погладил нежный изгиб ее бедра, пощекотал темный пушок внизу живота. Он почувствовал, как затрепетало ее тело, когда рука его скользнула меж ног. Негромкие стоны наслаждения усиливали накал, и желание сжигало их, как солнце в палящей пустыне.

Он перевернулся на спину и положил ее на себя. Пальцы его пробежались по атласной коже ее мягкой, податливой спины и принялись гладить округлости ягодиц. Она тяжело дышала, при вдохе ее островерхие холмики упирались ему в твердую грудь. Она воплощала в себе все его желания, все, что он искал в последние годы. Он хотел слиться с ней, обладать и быть обладаемым, и чтобы это никогда не кончалось.

— Извини, надо было спросить раньше… — Он стесненно подбирал слова. — Ты как? Предохранилась?

— Да. — Лежа на нем, она животом ощущала степень его возбуждения. — Не беспокойся. — Говорила она глухо, едва понимая смысл собственных слов. Он снова перевернул ее на спину и лег сверху. Поласкав бархатистый треугольник, его палец скользнул к самому сердцу ее женственности.

— Скотт!

Он накрыл ее рот своим, не давая говорить. Его неукротимая страсть передавалась и ей.

Он раздвинул коленом узкую расщелину меж ее бедер и, опершись на локти, вонзился в жаркие недра. Она судорожно сглотнула воздух и крепче вцепилась в него. От первого глубокого толчка по телам их прокатилась томительная волна.

Вихрь наслаждения вскружил им головы и раскачал тела, которые, едва только слились, мгновенно приспособились друг к другу. Во взаимной гармонии их движения, поначалу сладостно-медлительные, все убыстрялись. Он отыскал ее рот, язык его, проникнув вглубь, подчинился тому же ритму. Ее губы были такими же мягкими и свежими, как при первом поцелуе. Он почувствовал, как в нем неудержимо нарастает экстаз.

Пальцы Кэтрин судорожно сжались. В ней тоже зарождалось исступление, заставлявшее ее вскрикивать от восторга. Ее душа прорвала тонкую оболочку земного упоения и устремилась ввысь, но и там он был для нее точкой притяжения, центром вселенной. Такого она никогда еще не испытывала. Она вся растворилась в нем, растаяла в облаках эйфории.

Скотт не мог больше сдерживаться. Последний раз неистово припав к ней, тело его затвердело, а потом отдалось сотрясавшим его спазмам. Не выпуская ее из объятий, он уткнулся ей в шею, тяжело дыша.

Их тела лоснились, покрытые испариной. Он мягко поцеловал ее в щеку. Говорить они не могли и просто лежали, обнимая друг друга и восстанавливая дыхание. Он погладил ей волосы, убрав с лица прилипшие завитки.

Наконец сердце у нее утихомирилось, но все равно каждая клеточка пела от его присутствия, его прикосновений. Ей было так хорошо и покойно, как никогда в жизни. Да, это — любовь.

Он тоже наслаждался ее теплом, ее близостью. Ни одна женщина до сих пор не заставляла его настолько слиться с нею в единое существо. Ему хотелось продлить это ощущение как можно дольше.

Они нежились в золотых лучах закатного солнца, мурлыкали любовную чепуху, игриво щекотали и нежно ласкали друг друга, смеялись. Но постепенно в блаженное ощущение тепла и близости нет-нет да и вкрадывалась какая-нибудь мысль о насущных делах..

— Давай съездим куда-нибудь в следующий уик-энд. Я знаю одно романтичное местечко на побережье. — Скотт говорил, касаясь губами ее уха, отчего у нее по спине пробегали мурашки.

— Ты забываешь про аукцион. Чем он ближе, тем больше хлопот. Он нахмурился.

— Но ведь это еще не на следующей неделе?

— Да нет, до него еще двадцать дней, но горячая пора уже наступает. Вечером в пятницу пресс-конференция, и после этого уже вздохнуть будет некогда.

Он поцеловал ее в щеку и улыбнулся.

— Тем более тебе нужен будет перерыв. Мы поедем на уик-энд, ты расслабишься, отдохнешь и с новыми силами возьмешься за дело. — Его глаза смотрели прямо и открыто.

— Ближайшие выходные отпадают. — Она немного помялась, сомневаясь, вправе ли задавать такой вопрос. — Может, как-нибудь в другой раз?

Он пожевал мочку ее уха и пощекотал уголки рта.

— Ну а следующий уик-энд, между пресс-конференцией и аукционом?

Она провела пальцем по линии его губ и еле слышно сказала:

— Это было бы здорово. — Она знала, что так нельзя, где только ее “деловая ответственность”? Но ей хотелось этого больше всего на свете.

На следующее утро Скотт приехал в офис рано, готовый одним махом разделаться со всем, что для него уготовано на сегодня. От Кэтрин он уехал только в пять утра, чтобы переодеться к работе. Сейчас, вспоминая блаженные минуты их близости, он то и дело уходил в себя. Это было что-то неповторимое. Ласковая, горячая, страстная женщина, в объятиях которой хочется раствориться.

Звонок внутренней связи прервал его мысли.

— Да, Амелия.

— На проводе Лиз Торранс, насчет аукциона. Скотт и Лиз проговорили почти полчаса. Он сообщил ей, какую наметил программу вечера. Потом они обсудили, в какое время ему будет удобнее приезжать на рекламные съемки и интервью. Придется учитывать и их расписание: ведь срок приближается и все, задействованные в организации аукциона, крайне заняты.

После этих переговоров он обратился к новому проекту, который был ему предложен. Требовалось изучить планы архитектора и определить, сколько и каких понадобится материалов для двадцатиэтажного здания. Заявка была от Джорджа Уэддингтона, который сотрудничал еще с отцом и продолжал работать со Скоттом. Он спроектировал не только сан-рафаэльский, но и все торговые центры для “Колгрейв Корпорейшн”. Скотту нравился этот партнер. Он выбросил из головы все лишние мысли и сосредоточился на новом проекте.

У Кэтрин этот день тоже был забит до отказа: утром совещание финансового комитета, а после обеда — собрание организаторов аукциона. И все же она, забывшись, медлила, позволяя себе утонуть в неге теплых воспоминаний, от которых все тело ее трепетало. Давно она не была в таком приподнятом настроении. И чуть ли не впервые с радостным волнением смотрела в будущее.

Тряхнув головой, она схватила со стола три папки и сунула их в дипломат. Прежде чем выйти из кабинета, смахнула все остальные документы, загромождавшие стол, в выдвижной ящик.

Едва она приехала в “Хайатт-Ридженси”, Лиз показала ей список пятнадцати холостяков — участников аукциона с придуманными ими программами. Только тут она узнала о планах Скотта: до сих пор он интригующе о них умалчивал. С живым интересом она почитала об уик-энде в Йозмайтском национальном парке, в четырех часах езды от Сан-Франциско. Он забронировал две комнаты в роскошном отеле “Ахвани”, расположенном в долине Йозмайт, на первый уик-энд ноября, через неделю после аукциона. В объяснении Скотт ссылался на изумительную природу и экологическую чистоту местности — предполагалось, что его спутница должна быть любительницей природы и пеших прогулок на воздухе.

Пока обсуждали бюджеты различных проектов, распределяя средства по пунктам, Джим Долгой обратил внимание присутствующих на сияющий вид Кэтрин. Когда совещание закончилось, был устроен обеденный перерыв перед собранием по поводу аукциона. Лиз уклонилась от совместного обеда, сославшись на личные дела.

— Линн, идите сюда. — Мать Скотта только что вышла из лифта, и Кэтрин помахала ей рукой. Она пригласила Линн, попросив помочь с аукционом и устройством вечера в доме ее деда. Прием состоится сразу после аукциона, на нем-то, собственно, и будет проведен благотворительный сбор.

Пройдя через холл, Линн присоединилась к Кэтрин и Джиму.

— Надеюсь, я не опоздала.

— Совсем нет. — Представив Джима, Кэтрин объяснила ему:

— Линн Блейк — бывший школьный учитель, сейчас на пенсии, но любезно согласилась работать с Черил в оклендском центре. Ко всему прочему Линн доводится матерью одному из наших холостяков. Если будут какие-либо затруднения, — обратилась она к Линн, — имейте в виду, Джим Долтон — наша палочка-выручалочка. Он работает с нами с самого начала, и что бы мы без него делали? Джим весело рассмеялся.

— Да, в будущем месяце подаю документы на канонизацию. — Он протянул руку:

— Рад познакомиться, Линн. Кэтрин вас так расхваливала.

— Да и вас, пожалуй, не меньше. — Линн тоже улыбнулась, пожимая его руку.

— Ну-с, милые дамы, как же насчет обеда?

Кэтрин была довольна собой. Что касается себя, то она не верила в сватовство — сколько копий сломано об нее за эти годы друзьями и коллегами! Но у Джима и Линн на самом деле много общего, и чем черт не шутит? Когда выяснилось, что для подготовки аукциона комитету не хватает еще одного человека, она сразу предложила Линн и была рада, получив согласие.

Обед удался на славу, Кэтрин такого даже не ожидала. Линн и Джим спелись моментально. Джим сыпал анекдотами и историями из своей “шальной юности”. Кэтрин было чему радоваться.

Зато собрание по поводу аукциона прошло сугубо по-деловому. Линн внесла несколько удачных предложений и вполне вписалась в состав комитета.

После собрания Кэтрин отправилась прямо в оклендский центр. Едва она переступила порог, к ней бросилась Дженни, но, добежав, принялась оглядываться вокруг, что-то — или кого-то ища.

— Что с тобой, Дженни? — Кэтрин подхватила малышку на руки, чмокнула в щеку и убрала кудряшки с лица.

— А где Скотт?

— Его нет, он работает.

Дженни так вертелась, что пришлось снова опустить ее на пол. Черил смотрела на них, хитро поблескивая глазами.

— Дженни рассказала нам про пикник. Девчушка захихикала.

— Они там целовались.

Сведущий человек отыскал бы сейчас у Кэтрин на лице все известные оттенки красного цвета и даже открыл бы парочку новых. Да еще ни один из присутствующих не дал себе труда отвернуться, все, бесстыдно улыбаясь, глядели на нее.

Дженни вышла из комнаты, и Кэтрин сразу сменила тему.

— Ты знаешь, что случилось вчера? — коротко спросила она у Черил. Та мигом посерьезнела.

— Да, как только я увидела Линн с Дженни, сразу поняла — что-то стряслось. Потом позвонил сержант Кэсвелл и подтвердил ее слова. — Она помедлила. — Что теперь делать?

— Думаю… — голос Кэтрин дрогнул, — думаю, надо искать для нее хороший дом. Но не так, чтобы она кочевала из одной приемной семьи в другую. Дженни должна иметь настоящий дом и настоящую семью, — закончила она решительно.

Черил невозмутимо взглянула на нее.

— Ты хочешь сказать, твой дом?

Они долго смотрели друг другу в глаза, наконец Кэтрин отвернулась, ничего не ответив. Для Дженни мало лишь крыши над головой. Ей нужен дом и полная семья — мать и отец, которые постоянно были бы с ней, дом и двор, хорошо бы с качелями, веселый щенок, да мало ли что еще…

Скотт покинул офис после напряженного рабочего дня. Он задержался допоздна, рассматривая заявку на строительство административного здания. Только на мосту Золотые Ворота его мысли вновь вернулись к Кэтрин Фэрчайлд. Ее образ всплывал перед ним уже непроизвольно, если он не был погружен с головой во что-то, другое. Он принялся обдумывать предстоящий совместный уик-энд за городом. Это должно стать чем-то совсем особенным.

Увидев на крыльце своего дома Билли, он был до крайности удивлен. Билли вскочил и направился к машине.

— Что ты здесь делаешь? — Скотт быстро выбрался на улицу.

— Так.., разговор есть. — Билли было явно не по себе. Скотт напрягся: определенно что-то произошло.

— Ну-ка заходи. — Он отпер парадную дверь. Едва войдя, Билли бухнулся в кресло.

— Ну давай, что у тебя. — Скотт не спускал с него глаз.

— В общем, неладно у тебя на стройке. — Билли заерзал в кресле, взгляд его бегал по всем углам.

— В чем дело? Ты проработал всего два дня, в пятницу и сегодня, и знаешь такое, что неизвестно мне?

— Слушай, ты! — моментально взвился Билли. — Я знаю то, что видел своими глазами! — Он с вызовом уставился на Скотта, но тот смотрел на него без издевки или упрека, и Билли остыл.

— Ну говори же, что ты видел.

Билли вскочил, прошелся по комнате и остановился у веранды.

— Неплохо смотрится. Совсем как у твоей ста.., в общем, у твоей матери.

— Спасибо. Может, перейдешь к делу?

— Сейчас. Ну, короче, там у тебя двое парней балуются наркотой на работе.

Скотт весь напрягся. Он всегда строго следил за дисциплиной, пьяниц и наркоманов увольнял безжалостно. Каждого новичка предупреждали об этом железном правиле.

— Ты уверен?

Билли едва удержался, чтобы снова не вспылить.

— Уверен. И потом, они воруют материалы. По мелочи, но все же.

— Кто еще об этом знает?

— Я никому не говорил, только тебе.

— Почему же не сказал Джону Барклею? Он отвечает за эту стройку и находится там неотлучно.

— Слушай, откуда мне знать, что он за человек? А вдруг он с ними заодно? — Билли помедлил, собираясь с мыслями. Ему трудно давалась эта беседа, он никогда раньше не вел подобных разговоров. Он долго смотрел на Скотта молча, потом сдержанно произнес:

— Я не стукач. Меня они не трогают, и я не вмешиваюсь в их дела, но они воруют и могут навредить строительству. Ты меня выручил — я отдаю свой должок. Пока. — Он направился к выходу.

— Постой. Кто они? Как их зовут?

— Что хотел, то сказал. Если ты доверяешь этому Джону, пусть пошуршит. Тут и делов-то: глаза пошире раскрыть. — Билли захлопнул дверь и исчез.

Несколько минут озадаченный Скотт сидел неподвижно, затем придвинул телефон и позвонил Джону Барклею.

— И, разумеется, — сказал он в конце, — когда мы выгоним этих парней, надо, чтоб никто и не подумал о Билли. Просто скажи им, что давно уже за ними наблюдал и сам все видел. И еще — хотя, конечно, это сложное дело на такой большой стройке, — завтра с самого утра начни тщательную инвентаризацию и выясни точно, что пропало.

Он выслушал ответ Джона и согласился.

— Ты прав. Лучше, если я пришлю постороннего инспектора и мы проведем это как часть ежегодной ревизии.

Покончив с этим делом, Скотт занялся ужином. За едой его мысли снова вернулись к Кэтрин Фэрчайлд и предстоящему уик-энду. Он набрал ее номер, но наткнулся на автоответчик.

Кэтрин налила себе и деду по бокалу вина.

— Я так к ней привязалась, дедуля. Ведь ей всего три года, а она уже прошла через такое, чего многие за всю жизнь не испытывают. Ей нужен дом и семья. — Она проглотила комок в горле, не давая воли подступившим слезам. — Иногда у меня просто руки опускаются. Но я так хочу, чтобы с ней было все хорошо.

Старый Фэрчайлд испытующе глядел на внучку.

— Ты видишь в ней большое сходство с собой, так ведь?

— Да. И я не хочу, чтобы она повторила мои ошибки. Не хочу, чтобы она полжизни терзалась, силясь понять, чем вызвала такую нелюбовь матери. Не хочу, чтобы она винила себя в ее смерти. Не хочу, чтобы жизнь ее определялась следствиями, пока она не вырастет и не сможет постигнуть причин. — Кэтрин была очень взволнованна. — Я не хочу, чтобы она настолько отчаялась найти любящую душу, что выскочила бы замуж за первого, кто удостоил ее вниманием. — А потом окажется, добавила она про себя, что он хотел только оторвать кусок от фамильного состояния, что он спит с каждой юбкой, включая ее лучшую подругу, да еще и хвастается этим на людях, что на тихий развод, без скандала, он согласен лишь при крупной сумме отступных.

Она содрогнулась, по щеке покатилась слеза. Она сделает все возможное и невозможное, чтобы оградить Дженни от таких потрясений. Добьется того, чтобы девочка была окружена любовью и заботой.

Домой Кэтрин приехала уже поздно. На автоответчике была всего одна запись, и она сразу узнала ироничный голос Скотта:

— Это очень неприличный звонок. Поскольку тебя здесь нет, мне придется довольствоваться тяжелым дыханием. — (Она громко засмеялась, услышав утрированно страстные вздохи). — Если это тебя хоть чуточку возбуждает, позвони мне утром в офис, и мы обсудим наше предосудительное поведение завтра вечером — я готов даже разориться сначала на ужин. — Последовала короткая пауза, и он продолжал другим тоном, мягким и ласковым:

— Спокойной ночи, Кэтрин. Я… — И фраза оборвалась.

Она выключила автоответчик. Глаза ее сияли от счастья.

— Спокойной ночи, Скотт. Я люблю тебя.

Кэтрин и Скотт вышли из итальянского ресторанчика, притулившегося на краю Норт-Бич. Он обнял ее за плечи, и они зашагали к машине. Им было хорошо друг с другом: они обходились без принужденной болтовни, молчание их было естественным.

Уже почти у дома она спросила:

— Зайдешь на чашку кофе? Скотт погладил ее по щеке, чувствуя, как его сердце забилось сильнее.

— Не пора ли перестать об этом спрашивать? — Он прикоснулся губами к ее лицу и открыл дверцу. Держась за руки, они пошли к дому.

Едва добравшись до кухни, он заключил ее в свои объятия.

— Что-то у меня настроение не то для кофе, — хрипло проговорил он.

— И у меня, — отозвалась она шепотом. Он взял ее за руку и повел на третий этаж. Возле кровати они остановились. Он взял ее лицо в ладони и долго всматривался в него.

— Я никогда не встречал такой женщины, как ты. Даже и не думал, что такие бывают на свете. — И он прильнул к ее губам, заражая своей страстью.

Потом они блаженствовали в объятиях друг друга, наслаждаясь охватившей их истомой. Их близость снова сопровождалась жарким исступлением. Ни с кем она не знала еще такой глубины ощущений, никто не возносил ее в такую высь.

Он поцеловал один за другим трогательно сморщенные соски.

— Завтра утром мне надо ехать в Лос-Анджелес. — Он говорил тихо, чертя медленно пальцем круги на ее животе. — Вернусь в четверг поздно вечером. Давай поужинаем в пятницу. — Он накрыл ртом ее губы, провел ладонью по внутренней части бедра и со все возрастающим возбуждением почувствовал, что она начинает отвечать на его ласки.

В среду и четверг Кэтрин занималась рекламной кампанией аукциона. Извещения были разосланы, пресс-конференция назначена на пятницу после обеда.

В четверг утром Кэтрин, Билли и Боб Темплтон отправились в суд. Как и предсказывал Боб, с учетом всех обстоятельств и благоприятного отзыва Джона Барклея, Билли получил три месяца условно: дело списали на его молодость. Кэтрин была очень довольна, что все так хорошо обернулось.

Утро пятницы застало Скотта на стройплощадке в Сан-Рафаэле. На полчаса он уединился с Джоном Барклеем в автоприцепе, приспособленном под контору. После того разговора в понедельник Джон внимательно присматривался ко всем членам бригады, особенно к работавшим неподалеку от Билли. Уже во вторник днем он обнаружил виновных, облюбовавших себе отдаленный уголок стройки. Решив не изобличать их сразу, он некоторое время за ними понаблюдал. Выяснилось, что кокаин они нюхают два-три раза в день. В среду утром прибыли инспектора и начали тщательную ревизию.

После короткого совещания Скотт и Джон вышли из прицепа. Без всяких проволочек Скотт известил обоих об увольнении и выдал им, как то полагалось по правилам компании, письменные уведомления с указанием причин. Расчетные чеки были уже подписаны, но прежде каждого попросили расписаться на листках по учету кадров, где говорилось, что он ознакомлен с причинами увольнения.

— Наши адвокаты свяжутся с полицией и передадут всю информацию, на случай если размеры украденного потребуют уголовного вмешательства. — С этими словами Скотт выдворил парней с территории стройки. Судя по лицам, у них поджилки тряслись, и можно было не опасаться, что в отместку последуют какие-то каверзы.

Джон проводил Скотта до машины, и по пути тот поинтересовался успехами Билли. Джон, видимо, ждал этого вопроса. С минуту помолчав, он ответил:

— Работает парень усердно, держится независимо и хлопот никому не доставляет. Одно непонятно: в обеденный перерыв куда-то пропадает. Возвращается всегда вовремя, но откуда — понятия не имею. И еще: в первый же день он выспрашивал у всех, не может ли кто подбрасывать его по вечерам до Тибурона.